Валентина Тяжина

— И что ты встала? Раз живот у тебя теперь пустой — можешь, наконец, заняться делами. Полы сами себя не помоют, — сказал он с таким видом, будто вручал мне Нобелевскую премию за возможность вновь взять в руки швабру. Я стояла посреди разрушенного дома. Не в переносном смысле. Настоящая разруха. Немытые тарелки. Холодильник — пустой. Пол — липкий. А в углу, на балконе, сломанная сушилка — на ней висел мой халат, тот самый, в котором я уехала в роддом. Полтора месяца назад. И ни одного букета. Ни одной записки. Ни капли уважения. Только равнодушные глаза мужа. Словно я просто соседка, зашедшая без стука. Говорят, женщины после родов становятся чувствительными. Но дело ведь не в гормонах, правда? А в том, как нас встречают. Как с нами говорят. Как нас обнимают… или не обнимают вовсе. — Ты издеваешься? — прошептала я, глядя на него. — Я только что вернулась с тремя детьми. Я после операции… — И? — перебил он с раздражением. — Кесарево, как ты говорила. Всё под наркозом. Ты не рожала, ты п