Zanna Voloh

Будильник зазвенел в половине седьмого утра. Лена открыла глаза и тут же перевела взгляд на мужа. Артём спал, повернувшись к стене. Слышно было только размеренное дыхание. Женщина тихо встала с кровати, накинула домашний халат и направилась на кухню. Сентябрьское утро встретило прохладой. За окном желтели листья на березах во дворе. Лена поставила чайник и достала из холодильника детское питание. Трехлетний Данил еще спал в своей комнате, но скоро проснется и потребует завтрак. Пока готовилась овсяная каша, Лена собрала разбросанные по гостиной машинки и конструктор. Вчера вечером Артём обещал убрать игрушки, но так и не сделал этого. Женщина сложила все в корзину и расставила детские тарелки на столе. — Мама, я хочу кушать! — раздался голос из детской комнаты. — Иду, солнышко, — ответила Лена и поспешила к сыну. Данил сидел в кроватке с растрепанными волосами. Лена помогла малышу умыться, переодела его в чистую одежду и повела завтракать. В спальне по-прежнему было тихо. — А где папа?

В России конца XIX века появилось множество религиозных сект, каждая из которых по-своему трактовала христианские догматы. Но даже на фоне этого разнообразия паниашковцы выделялись особой странностью своих обрядов. Представьте себе людей, которые считали грехом умываться, есть и пить, но при этом формально оставались православными. Которые после каждого приема пищи громко рыгали и плевали на пол, веря, что так изгоняют бесов из своего тела. Друзья! Чтобы оставаться в курсе выхода новых статей на канале, вы можете подписаться на наш телеграм канал. А помимо анонсов статей, там будет уникальный и интересный материал, которого нет на дзене. Присоединяйтесь!" Эта мистическая секта просуществовала около тридцати лет и бесследно исчезла, оставив после себя лишь воспоминания современников о своих шокирующих ритуалах. Все началось с одного человека - крестьянина Алексея Гаврилова по прозвищу Паниашка. В 1880-х годах он вернулся в родную Покровскую слободу Новоузенского уезда после длительного

Нина Константиновна, женщина шестидесяти лет, с мягкими седыми волосами и добрыми, уставшими глазами, наводила порядок на кухне, прислушиваясь к довольному гомону из гостиной. Там, на расстеленном на полу одеяле, резвились ее внуки: пятилетний Тимофей и трехлетняя София - дети ее сына Александра и невестки Юлии. Из спальни доносился смех постарше — там по телефону болтала внучка-подросток Алиса. Нина Константиновна налила себе в кружку чай и присела у окна. Она любила эти редкие дни, когда дом наполнялся жизнью и смехом. Ее дети давно выросли, разъехались, и лишь такие визиты напоминали о том, что у нее все еще есть семья. Дверь в гостиную скрипнула, и на пороге появилась дочь Светлана. Она была старше невестки на пару лет, с более строгим, деловым взглядом и всегда безупречно одета. — Мам, ты не видела голубую кофту Алисы? Та, с оленями. Она говорит, что оставила ее здесь в прошлый раз. Нина Константиновна нахмурилась, пытаясь вспомнить, куда могла подевать вещь внучки. — Кажется,