Иосиф Бродский «Мне говорят, что нужно уезжать…»
10 мая 1972 года Бродского вызвали в ОВИР и поставили перед выбором: немедленная эмиграция или «горячие денечки», такая метафора в устах КГБ могла означать допросы, тюрьмы и психбольницы. К тому времени ему уже дважды — зимой 1963—1964 годов — приходилось лежать на «обследовании» в психиатрических больницах, что было, по его словам, страшнее тюрьмы и ссылки. Бродский принимает решение об отъезде.12 мая в ОВИРе поэт подписал свое условное прошение о разрешении на выезд за границу, а спустя трое суток его попросили сдать паспорт. 16 мая начался отсчет дней до отъезда. Бродский выбрал отъезд из страны, надеясь, что когда-нибудь сможет вернуться или хотя бы перевезти к себе родителей. Поэт не хотел уезжать, пытался тянуть время. Но теперь у него не было даже паспорта.
Мне говорят, что нужно уезжать.
Да-да. Благодарю. Я собираюсь.
Да-да. Я понимаю. Провожать
не следует. Да, я не потеряюсь.
Ах, что вы говорите — дальний путь.
Какой-нибудь ближайший полустанок.
Ах, нет, не беспокойтесь. Как-нибудь.
Я вовсе налегке. Без чемоданов.
Да-да. Пора идти. Благодарю.
Да-да. Пора. И каждый понимает.
Безрадостную зимнюю зарю
над родиной деревья поднимают.
Все кончено. Не стану возражать.
Ладони бы пожать — и до свиданья.
Я выздоровел. Нужно уезжать.
Да-да. Благодарю за расставанье.
Вези меня по родине, такси.
Как будто бы я адрес забываю.
В умолкшие поля меня неси.
Я, знаешь ли, с отчизны выбываю.
Как будто бы я адрес позабыл:
к окошку запотевшему приникну
и над рекой, которую любил,
я расплачусь и лодочника крикну.
(Все кончено. Теперь я не спешу.
Езжай назад спокойно, ради Бога.
Я в небо погляжу и подышу
холодным ветром берега другого.)
Ну, вот и долгожданный переезд.
Кати назад, не чувствуя печали.
Когда войдешь на родине в подъезд,
я к берегу пологому причалю.
На фото: Иосиф Бродский навсегда покидает Ленинград. 4 июня 1972 г.
Комментарии 2
И.Бродский
_______________________
Биллем Г. Вестстайн
Газета "Vrij Nederland", 11 сентября 1982 года
Вторая часть его жизни, проведенная в изгнании, в «прерогативе одинокого путешественника», интересна тем, что тема контраста неподвижности и подвижности, полета, свободы и погружения во внутренние воды сквозит через все его творчество. Он пишет, что «перемена места не приводит к перемене экзистенциальной сути бытия, поскольку Человек приносит с собой тупик в любую часть света».
В эмиграции он находит пространство, где время течет по-особому, где конечное встречается с бесконечным. Это Венеция. Он приезжал в Венецию зимой, когда город растворялся в тумане. И казалось, что терялся во времени — идеальное пространство для его души. Где «всякое творчество есть по сути своей молитва. Всякое творчество направлено в...ЕщёЛенинград, Петербург — «самый красивый город на свете. С огромной серой рекой, повисшей над своим глубоким дном, как огромное серое небо — над ней самой». Когда он подходил к Неве и долго смотрел на нее, «скованную немотой», и думал о том, что делают рыбы зимой под толстым льдом.
Вторая часть его жизни, проведенная в изгнании, в «прерогативе одинокого путешественника», интересна тем, что тема контраста неподвижности и подвижности, полета, свободы и погружения во внутренние воды сквозит через все его творчество. Он пишет, что «перемена места не приводит к перемене экзистенциальной сути бытия, поскольку Человек приносит с собой тупик в любую часть света».
В эмиграции он находит пространство, где время течет по-особому, где конечное встречается с бесконечным. Это Венеция. Он приезжал в Венецию зимой, когда город растворялся в тумане. И казалось, что терялся во времени — идеальное пространство для его души. Где «всякое творчество есть по сути своей молитва. Всякое творчество направлено в ухо Всевышнего. В этом, собственно, сущность искусства. Это безусловно».