СТАРУШКА

Часть 5
Самое ужасное случилось потом, когда предатель выдал фашистам местонахождение их партизанского отряда. После продолжительного боя, Вера, получив нетяжелое ранение, попала сначала в плен, а потом в концлагерь. Однако даже там, каждую минуту находясь на волосок от гибели, она продолжала исцелять заключенных. Она не могла изготовить целебных отваров или снадобий, но, прикладывая руку к больному органу, ощущала под своей худенькой ладонью надрывное дыхание легких, пульсацию крови во вздутых венах или прерывистое биение измученного сердца. При этом она всегда отдавала пораженным органам людей часть своей внутренней волшебной силы. И несчастные выздоравливали.
Но так было далеко не всегда.
Иногда Вера чувствовала то, как душа плавно отделяется от тела. Девчонка ее не видела, но знала, что одинокая и крохотная чужая душа сейчас находится рядом. Вот она в нерешительности зависает какое-то время над медленно остывающим телом, словно не может понять, где она и куда ей нужно теперь парить. В такие минуты Вере хотелось дотронуться до нее, может быть, даже немного приласкать, как брошенного на дороге беззащитного котенка, чтоб хотя бы перед самым отлетом куда-то в высшие сферы оставить в ней теплые воспоминания об этом жестоком и чудовищно несправедливом мире людей.
Сколько таких безвинно истерзанных душ она отправила в их последний полет, было не сосчитать. Но каждая, даже самая маленькая душа как бы в благодарность оставляла Вере частичку своей энергии. Точно так же, как и ее матушка когда-то в далеком детстве. Возможно, только эта энергия спасала и поддерживала в самой Вере последние искорки жизни.
Однако то были далеко не все страшные испытания, которые обрушились на долю молоденькой русской девчонки за ее такую короткую, но переполненную страданиями жизнь.
После освобождения их лагеря Красной армией, Вера вернулась в свою родную деревню. Там осталось совсем немного выживших. Всего-то около полутора десятков человек. В основном это были старики и еще несколько человек: те, кто сражался в партизанском отряде и кому удалось бежать после его разгрома из гестаповских застенков. Все они радовались победе и думали, что вот сейчас-то начнется новая счастливая жизнь.
Но случилось непредвиденное. Кто-то написал донос в районное НКВД, будто бы именно в их отдаленной деревушке скрывается предатель, а точнее, предательница, раскрывшая местонахождение партизанского
отряда.
Службисты не стали долго разбираться. В голодной полуразрушенной стране, наполненной беглыми бандитами, дезертирами и недобитыми полицаями, им работы и без того хватало.
Они нагрянули поздно ночью и арестовали Веру. А все потому, что настоящий предатель, укрывшийся в соседнем селе, показал на нее. Ведь только она одна, из всех оставшихся в живых бывших партизан, могла знать его в лицо.
Ни слезы, ни уговоры малочисленных свидетелей не помогли спасти Веру от скорого приговора. Лишь благодаря отсутствию иных доказательств, кроме этого единственного доноса, и по причине ее юного возраста, Вере дали всего-то пятнадцать лет сталинских лагерей.
И вот только там, в глухой и промозглой сибирской тайге, она вдруг начала понимать, что имела в виду ее матушка, когда говорила, что чувствовать себя особенной и быть в чем-то сильнее других, хорошо лишь вначале, а потом уже не сможешь остановиться.
Тогда Вера этого не понимала, а теперь поняла. Остановиться в своем магическом совершенствовании не позволяло сладостное и всепоглощающее ощущение власти. Власти кого-то над кем-то. Оно – это ощущение – одних превращало в господ, а других, получалось, в рабов. Иными словами, в хищников или вампиров и жертв.
Но также это ощущение было и обманчивым, потому что господство это было иллюзорным, а порой и переменчивым. Здесь в лагере оно, конечно, не менялось годами, а вот там, на свободе случалось всякое. Взять хотя бы ее – из героической партизанки она вдруг превратилась в предательницу. И никакое мнимое волшебство или заклинания, как ни старайся, не могли этому воспрепятствовать.
Абсолютно точным и вечным во всем этом было лишь одно: власть одних над другими всегда порождает злобу и ненависть. И на это не могли повлиять или что-то изменить ни взгляды и мировоззрения людей, ни политический строй, ни даже его руководители.
Больная, физически и морально истощенная, наша девочка вышла на свободу только через девять лет, уже после смерти вождя всех народов. И то только потому, что случайно разоблачили настоящего предателя.
Однако никакие тяготы и лишения за все это время не сломили ее чувствительное сердечко, а лишь еще крепче закалили его. Закалили они и Верину душу. А глаза – эти большие и красивые добрые глаза – превратились в остекленевшие осколки некогда вдребезги разбитого зеркала, в которых отразилась вся ее трагическая жизнь и судьба.
Вернувшись в родные места, она устроилась в колхоз механизатором – крепких мужских рук все еще не хватало. Постоянно работая с тяжелой техникой, по локоть в мазуте и машинном масле, Вера вдруг начала осознавать, что понемногу упускает какую-то очень дорогую ей часть своей магической силы. Именно ту часть, которая отвечала за чувствительность пальцев.
«Да Бог с ней, с этой чувствительностью, – говорила себе Вера. – Все равно мои способности теперь никому не нужны. Люди давно лечатся в больницах, а в сверхъестественные силы мало кто верит».
Вера припозднилась с замужеством и смогла родить только одного ребенка – мальчика, который был хилым и болезненным. Он умер, немного не дожив до своего совершеннолетия.
Плакала Вера недолго, понимая, что с подобным букетом недугов, которые не смогла бы излечить даже ее магия, сын обречен был только мучиться.
«Права была моя матушка, – подумала тогда Вера. – Она словно предчувствовала, что на мне все должно прекратиться. Что ж, может, оно и к лучшему».
Муж ее тоже умер рано – сказались боевые ранения. Это случилось примерно через месяц после смерти сына.
Автор: #АлександрБороздин