Эльмира Меметова

На третий день Найда не выдержала. Хозяин почему-то не появлялся, живот прилип к спине от голода, к тому же стало необыкновенно холодно и с неба полетели какие-то белые хлопья. Найда не знала ещё, что такое снег, и сначала жадно ловила их пастью, но сытости они не прибавили, а только стало ещё холоднее внутри. И тогда она завыла. Завыла горько и протяжно, на что и способна только исстрадавшаяся собачья душа. По всей видимости, в предках Найды когда-то значились доберманы. От них достались ей висячие уши и короткий негреющий мех. Чепрак и чёрную морду очевидно подарила мама-овчарка. Но вот не было в Найдином роду ни сенбернаров, ни других лохматых пород, от которых могло бы присобачиться хоть чуточку тёплого подшёрстка. И навывшись, она как можно туже скрутилась калачиком в будке, где хоть ненамного теплее, укрыла нос хвостом-прутиком и попыталась заснуть. Человека она увидела через щели в будке. Но сначала услышала, как стукнула калитка, и встрепенулась радостно, решив, что проспала, р

— Танюша, ты думаешь, на новом месте котов не водится? Переедем, и заведешь себе другого! Я же мебель в квартире оставляю, не тащу ее с собой. — Кот не мебель! Он – семья! Таня любила его. — Холодный человек твой Сережка! — вздыхала мама. — Он просто сдержанный, — возражала Таня. — Ага, такой сдержанный, что рядом с ним цветы инеем покрываются. — Ты его просто не знаешь. — А ты знаешь? — Знаю. — Плохо знаешь, значит. Мне не веришь, Гошу спроси. Коты в людях никогда не ошибаются. — Гоша его тоже плохо знает, — Таня защищала Сережу до последнего. Любовь зла... ***** Серый полосатый Гоша Сергея видел до самых печенок. До самого его маленького, расчетливого сердца. Но пока Сергей ему не мешал, Таню не обижал, Гоша деликатно не лез в дремучие дебри человеческих душ. Тем более, что кое-чем кот был Сергею обязан. Именно его расчетливость и позволила Гоше обрести Таню и дом... Сергей сначала завел Таню. Именно завел, взвесив все за и против. Последним аргументом стал Гоша, как это ни удивител

Антон повернул ключ в замке, нажал на ручку и осторожно открыл дверь. Раздевался, стараясь не шуметь и не шуршать одеждой, чтобы не разбудить жену. Но стоило ему войти в комнату, как щёлкнул выключатель, и вспыхнула люстра под потолком. - Явился, - произнесла Лера, стоя напротив Антона. За её спиной сверкали разноцветные шары на искусственной ёлке. Лера любила наряжать её заранее, чтобы дома чувствовался праздник. - Ты не спишь? – спросил Антон от неожиданности. - Ждала, чтобы посмотреть в твои бесстыжие глаза. А чего пришёл? Ну и оставался бы там. - Где? – уточнил Антон, слегка наклонив голову на бок. - Там, откуда пришёл. – Лера не кричала, не истерила, говорила ровным голосом. И это было плохим признаком. - Лер… - Антон шагнул к жене и попытался примирительно обнять её, но она отпихнула его руки и отошла назад. - Я же предупреждал, что после работы зайду к Кирюхе. Мы посидели, выпили… Я очень устал, просто с ног валюсь. - А почему тогда ты трезвый? – Лера принюхалась. - А я пешком

Таня стояла у кухонного стола, аккуратно нарезая картошку и морковь на удивительно ровные кубики, словно именно от их формы зависел вкус будущего оливье. Запах варёных овощей смешивался с ароматом жарящегося мяса, которое мама переворачивала на сковороде. Из комнаты доносился басистый голос отца — он, как всегда, ворчал на запутавшуюся гирлянду, хотя каждый год говорил, что «в этот раз всё аккуратно сложил». Весь дом был наполнен той самой предновогодней суетой, которую Таня любила всеми фибрами души, — чуть суматошной, но удивительно тёплой. Она на секунду замерла, приподняв голову от нарезки, и с улыбкой посмотрела на мужа. Кирилл носился по комнате в маске волка, пытаясь поймать детей, которые визжали, спасаясь за диваном. Старшая, Лиза, ловко пряталась, будто маленькая лиса, а младший, Гоша, ещё путался в собственных ножках, но отважно пытался догнать сестричку. Таня вдруг с особой нежностью и теплотой подумала, что когда-то всё это — их общий дом, общий Новый год, общие дети — к