София Дудко

Девочка, живущая на станции

Первую ночь она спала на улице под окнами дядиного барака, ну, как спала - проплакала до самого рассвета. Нет, её не выгнали, просто дядя завёл её в свою десятиметровую комнату, где жил он сам, жена и трое детей, и сказал: "Маня, нам тебя положить некуда. Вот, видишь, возле каждого окна кровать и какие-то люди спят на улице... Нет мест."
Маша осиротела в 1930 году и было ей восемь лет. С тех пор она начала сама зарабатывать себе на жизнь: пасла гусей, нянчила соседских детей, хотя сама была ещё ребёнком, потом пошла в колхоз, где работала за трудодни - за 1938 год она заработала сорок трудодней и за каждый такой день ей был положен пуд пшеницы. К тому моменту из

-Давай сдадим его в детдом...

Мужчина стоял в приемном покое роддома сгорбив плечи. В руках его не было цветов, как это обычно бывает, когда встречают рожениц с малышами. Потрескавшиеся и искусанные губы крепко сжаты. Не так Игнат представлял себе встречу долгожданного наследника. Ох, не так!
Так долго он мечтал о сыне, о пацане. И вот медсестра выносит ему кулек, перевязанный голубой лентой, и, не глядя в глаза, осторожно передает в руки. Ей самой неловко. Обычно, когда передает ребенка, она поздравляет счастливых отцов, но в данной ситуации слова поздравления будут звучать кощунственно. Медсестра молчит. Ей хочется, чтобы мужчина побыстрее ушел, забрав ребенка. А Игнат не торопится. Приж

Сашенька

Звонок телефона бил, словно набат. Схватив трубку, Ирина услышала металлический голос: «Приезжайте на опознание».
Такси, покрытые замызганным кафелем стены, два человека в милицейской форме, стол...
Задержав дыхание, подошла и!.. «Не она, не она, Господи, слава тебе, слава!» Слёз уже не было, за этот год выплакала все: «Где ты доченька?..» Уже год нет вестей от Полиночки, её кровиночки, её красавицы...
Ирина Михайловна опустилась на скамейку, сердце уже так привычно щемило. Опять подняла глаза к небу, умоляя про себя вернуть ей дочь. Полинке в прошлом году исполнилось 18 лет. Мать, хоть и жили они небогато, решила порадовать девушку и купила ей путёвку в Турцию. Но через неделю

БОЛЬНАЯ ЖЕНА

Усталым движением она сняла парик, а я, чтобы не видеть её даже боковым зрением, сильнее нажал на газ. Сосредоточиться на дороге... взгляд только вперёд... Я не мог видеть её без волос. Страшно, неприятно... и стыдно. Она смотрела на меня и виновато улыбалась, поглаживая свою лысую, как галечный камень, голову.
- Жарко в машине. Кожа взопрела, словно под шапкой.
- Угу.
Я до раздражения не любил, когда жена представала передо мной в таком виде. Смотреть на дорогу... Она была жалкой. Я смирился с тем, что её скоро не станет, даже ждал этого дня. А Надя боролась. Одна. Моталась по обследованиям, проходила химию, реабилитацию...
- Я верю в тебя. Ты сможешь, - врал я.
Я поддерж