Анна Браун

«Заканчивай ремонт сама! Я свою часть выполнил — деньги принёс, квартиру обеспечил. Не мужское это дело — стены шкурить!» — с этими словами муж Кирилл хлопнул дверью и уехал на дачу к друзьям на все выходные. Я молча кивнула, глядя на разруху в нашей новой квартире. Я действительно взяла в руки шпатель, но когда через месяц Кирилл привез свою мамочку, Светлану Игоревну, чтобы похвастаться «своим» дизайнерским ремонтом, она вошла в гостиную и беззвучно открыла рот... «Все, Марина, я устал! Я пашу на работе как проклятый, чтобы эту ипотеку тянуть, а ты тут в пыли сидишь и ничего не делаешь!» — Кирилл бросил ключи от машины на пыльный подоконник. «Кирилл, я не сижу. Я сегодня три мешка штукатурки…» «Да что твои мешки! — он махнул рукой. — Ты пойми, я — добытчик! Моя задача — принести мамонта, то есть деньги. А твоя — создать уют. Так что давай, заканчивай ремонт сама!» Он произнес это с такой гордостью, будто только что совершил подвиг. Я посмотрела на его чистые руки, на модные джинсы б

В офисе за спиной Алену величали не иначе как Королевой Драмы. И дело было вовсе не в ее выдающихся актерских способностях, хотя, справедливости ради, изображать страдания у нее получалось на редкость убедительно. Просто ее коллекция болезней и недугов была настолько обширна и появлялась настолько не вовремя, что невольно вызывала подозрения. То ее мучила мигрень, от которой "мир погружался во тьму", то случалось "жесточайшее пищевое отравление", то, о ужас, ее поражал "острый радикулит" – и все это, как по закону подлости, происходило в самый разгар работы, когда сроки горели синим пламенем, а проекты требовали немедленного завершения. Поначалу коллеги, конечно, сочувствовали. Ну, с кем не бывает? Всякое в жизни случается. Однако, когда "всякое" стало происходить с Аленкой с маниакальной регулярностью, сочувствие постепенно переросло в раздражение, а затем и в откровенное недоверие. Особенно после того, как Алена, пропустив несколько рабочих дней из-за "невыносимой мигрени", появилась

Таня опустила руку с телефоном, шагнула в гостиную и медленно села на диван с остекленевшим взглядом. – Ты чего? – Александр подогнул ноги, на которые чуть не села жена, – Не приедет он что ли? – А... , – она растерянно посмотрела на мужа, кивнула, – Приедет. Только не один. – Не один? – брови Александра поднялись, – А с кем? Татьяна ждала в гости отца. Издалека ждала, из Сибири. До Москвы из Омска отец должен был лететь на самолёте, а потом, до их города Иваново – на поезде. Билеты она брала ему сама через интернет. Вернее, один билет – на самолёт и один – на поезд. Обратные брать не спешили – пусть погостит отец. Мама Тани умерла два года назад. Болела, уходила тяжело. В Омске тогда Таня провела три месяца рядом с ней – брала на работе отпуск за свой счет. Отец горевал сильно. Казалось, умер вместе с ней. Таня даже испугалась за него, просила знакомых присмотреть, а чуть позже отправила его в местной профилакторий практически насильно – отец впал в депрессию, ничего не хотел. С от

«Оксаночка, детка, это тетя Валя. Не помнишь такую? Неважно. Слушай меня внимательно: не подписывай ничего, что касается твоей земли. Съезди в поселок и загляни на доску объявлений у администрации. Просто сделай это, а потом решай», — прохрипел голос в трубке за два дня до моей свадьбы. Я собиралась выйти замуж за самого заботливого мужчину на свете, но этот звонок из прошлого заставил меня усомниться во всем. — Алло, я вас слушаю. — Оксаночка? Это ты? Голос твой… совсем взрослый. Это тетя Валя. Сестра твоей матери. Я замерла с чашкой кофе в руке. Тетя Валя? Последний раз я видела ее на похоронах мамы пятнадцать лет назад. Она стояла в стороне, худая, в черном платке, и смотрела на всех волком. Потом исчезла, будто ее и не было. — Здравствуйте, — выдавила я. — Не ожидала. — Я тоже не ожидала, что звонить буду, — в голосе слышалась горькая усмешка. — Слухи дошли, замуж выходишь. Счастья тебе, конечно. Только ты это... Слушай меня внимательно. Я присела на стул. Сердце застучало быстре

«Оксаночка, детка, это тетя Валя. Не помнишь такую? Неважно. Слушай меня внимательно: не подписывай ничего, что касается твоей земли. Съезди в поселок и загляни на доску объявлений у администрации. Просто сделай это, а потом решай», — прохрипел голос в трубке за два дня до моей свадьбы. Я собиралась выйти замуж за самого заботливого мужчину на свете, но этот звонок из прошлого заставил меня усомниться во всем. — Алло, я вас слушаю. — Оксаночка? Это ты? Голос твой… совсем взрослый. Это тетя Валя. Сестра твоей матери. Я замерла с чашкой кофе в руке. Тетя Валя? Последний раз я видела ее на похоронах мамы пятнадцать лет назад. Она стояла в стороне, худая, в черном платке, и смотрела на всех волком. Потом исчезла, будто ее и не было. — Здравствуйте, — выдавила я. — Не ожидала. — Я тоже не ожидала, что звонить буду, — в голосе слышалась горькая усмешка. — Слухи дошли, замуж выходишь. Счастья тебе, конечно. Только ты это... Слушай меня внимательно. Я присела на стул. Сердце застучало быстре

За столом гости сидели, вели разговоры о прекрасном и интересном. О живописи, о новых фильмах. О путешествиях говорили, рассказывали наперебой. Вспоминали разные случаи из жизни. И пожилая мама тоже попыталась рассказать про деревню. Как в детстве она нашла потерявшуюся корову. Такой был интересный случай! И ещё про случай в трамвае, как у женщины чуть не вытащили кошелек. Но дочь закатила слегка глаза, вздохнула: мол, мама, хватит уже. Это никому не интересно! И это действительно было никому не интересно. Все о своем говорили. Смеялись. И вставить словечко маме было некуда. Замигала глазами растерянно старенькая мама. Как ребёнок, которого оборвали на полуслове: «Помолчи!». Потом улыбнулась, махнула рукой. Она все понимала. Просто хотелось поговорить. Дочь и зять приходили с работы, мама новости начинала рассказывать; но новости давно известны. В интернете прочитали. И снова мягко обрывали на полуслове. Потом! Да знаю я про это. Сейчас некогда. И внуки не особо разговаривали. У подро