Elena Danko

Хранить старые вещи, беречь хлам вредно и даже грешно, так поясняют. Хлам и старье - это то, чем вы не пользуетесь. Просто храните зачем-то; жалко выбросить или отдать. Так определяют хлам. Нет, не всегда это так. Можно вещью не пользоваться. Она может вообще утратить свои утилитарные свойства. Но это не хлам. Для нас это не хлам. А другие пусть думают что хотят; это не их дом и не их вещи. Вот у меня есть два старых огромных чемодана. Они из коричневой потертой кожи, большие, офицерские. И чемоданы занимают много места в сравнительно небольшой квартире в Петербурге. Я их не могу выбросить. Это дедушкины чемоданы. Он с ними прошел все сражения. Все переезды по России, а потом - в Корее служил. Это военные победные чемоданы, в них умещалось все имущество семьи офицера. И в сорок четвертом в чемодане спал мой новорожденный папа. Кроватки не было; был офицерский чемодан. И потом, в мирной жизни, ездили от места службы к другому месту службы: Дальний Восток, Крым, Урал, Ленинград… А потом

Можно быть приятным. Вот у меня есть плед; очень приятный. Оттенка пыльной розы, мягонький на ощупь. И есть игрушечный котёнок в игрушечной корзинке. Тоже приятная вещь.  И коврик приятный лежит в прихожей. С узором и мягким ворсом. Приятные вещи.  Но по опыту скажу: если вы будете всем и всегда приятным, об вас будут вытирать ноги. И игнорировать. Укрываться вами, играть в вас, когда придет такой каприз, - но не воспринимать вас как личность. А будут воспринимать как вещь.  В одной инстанции ко мне отнеслись очень хорошо. Как к приятному человеку. Я ведь улыбалась, скромно сидела в уголке и ждала, не создавая помех.  Как и должен вести себя приятный человек.  И, знаете, сотрудницы вели себя как римские матроны при рабах. Как известно, матроны при рабах спокойно принимали ванны и ходили без одежды. Вот и эти дамы обсуждали свои дела, искали клей, который потерялся в девятнадцатом году. Может, в тысяча девятьсот девятнадцатом. Или восемьсот.  Говорили о личном, семейном, насущном. Му