Галина Новикова

В одном из британских приютов для животных жил необычный кот. Посетители, проходя мимо его клетки, останавливались, вглядывались... и быстро шли дальше. Некоторые морщились, другие качали головами. Дети иногда пугались и прятались за родителей. А кот по кличке Тобби просто сидел в углу и смотрел на всех этих людей своими добрыми карими глазами, в которых читалась одна-единственная просьба: "Полюбите меня..." Тобби выглядел... странно. Его морда была покрыта дряблой, морщинистой кожей, которая свисала складками, как у очень пожилого человека. Казалось, что этому коту уже сто лет, хотя ему было всего шесть. — Опять никого не заинтересовал? — вздыхала волонтёр приюта Сьюзен, подходя к клетке Тобби. Кот поднял голову и тихо мяукнул. В его голосе не было обиды — только надежда. — Я знаю, малыш, — тихо говорила Сьюзен, открывая клетку и осторожно поглаживая Тобби по голове. — Ты особенный. Просто нужно найти людей, которые это поймут. Рядом с Тобби жил его лучший друг — семилетний кот Куинто

Это был январь. Новогодние праздники подходили к концу, на улице минус 15. Подвальные кошки носа из подвалов не высовывали, выходили только к кормлению, быстро ели и тут же прятались. Поэтому когда Юлия заметила одинокую серую фигурку, она сразу поняла, что что-то здесь не так... Под заледеневшими от мороза ветками сидела такая же заледеневшая кошка. Она не шевелилась, сидела в одной позе и только водила туда-сюда испуганными, огромными, как блюдца глазами. Юлия бережно взяла кошку, отскребла с лапок и хвоста ледяные корки и засунула ее за пазуху. Кошка тряслась так, что казалось, вибрирует земля под ногами Юлии... Из каких соображений ее выкинули на мороз - не понятно. Возможно, рассчитывали, что кошка спрячется в подвал. Не спряталась. На фото кошечка казалась больше и старше за счет того, что у нее была вздыблена от страха и холода шерсть. Но на самом деле она оказалась хрупкой и нежной леди, еще совсем юной, ей скорее всего не было и года. Назвали малышку Молли. И, как вы уже пон

Осенний вечер опускался на немецкий город серой пеленой. В парке трейлеров, где жили люди, не сумевшие позволить себе квартиру, между железными домиками на колёсах пряталась небольшая фигурка. Кошка сидела под старым фонарём и провожала взглядом редких прохожих. Её морда была покрыта шрамами от бесчисленных драк за еду и территорию, один глаз прищурен — то ли от старой травмы, то ли от врождённой особенности. Из-за этого выражение её мордочки казалось вечно недовольным, почти злобным. — Кыш! — шикнула на неё пожилая женщина, проходя мимо с сумками. — Страшная какая! Наверняка больная. Кошка лишь печально посмотрела ей вслед. Ей было всё равно на слова — она привыкла к тому, что люди шарахаются от неё. Но в глубине души, там, где живут самые сокровенные желания, она мечтала о том же, о чём мечтают все живые существа — о тепле, ласке, о том, чтобы кто-то назвал её своей. Ночи становились всё холоднее. Ноябрь в Германии не прощает ошибок, а у неё не было тёплого дома. Только картонная кор

Вера Ивановна прожила семьдесят лет, и большую часть из них — в одиночестве. Муж ушёл из жизни десять лет назад, детей не было, родственники жили далеко и изредка звонили по праздникам. В её небольшой квартире на окраине города царила тишина, которую нарушало только тиканье старых часов да голоса с телевизора. Всё изменилось три года назад, когда во дворе появилась бездомная собака — молодая лайка с удивительно умными глазами и белоснежной шерстью. Соседи гоняли её, дворник грозился вызвать службу отлова, но Вера Ивановна не смогла пройти мимо. — Иди сюда, красавица, — позвала она однажды вечером, выходя с пакетом остатков ужина. — Как же тебя звать-то? Собака осторожно приблизилась, взяла из рук еду и благодарно лизнула сухие ладони старушки. В тот момент Вера Ивановна поняла — одиночество кончилось. — Лада, — решила она. — Будешь Ладой. Красивое русское имя для красивой русской собаки. Лада словно понимала, что её спасли. Она стала тенью Веры Ивановны — провожала до магазина, встреча