Да, была! Все это было: Мимоходом обняла — И всю жизнь переменила. Гёте.
М. Б.
Дорогая, что толку
пререкаться, вникать
в случившееся. Иголку
больше не отыскать
в человеческом сене.
Впору вскочить, разя
тень; либо -- вместе со всеми передвигать ферзя.
............................................................
Дорогая, мы квиты.
Больше: друг к другу мы
точно оспа привиты
среди общей чумы.
Лишь объекту злоречья
вместе с шансом в пятно
уменьшаться, предплечье
в утешенье дано.
..................................................................
Облокотясь на локоть,
я слушаю шорох лип.
Это хуже, чем грохот
и знаменитый всхлип.
Это хуже, чем детям
сделанное "бо-бо".
Потому что за этим
не следует ничего.
Помню, как она глядела - Помню губы, руки, грудь - Сердце помнит - помнит тело Не забыть. И не вернуть. Но она была, была! Да, была! Все это было: Мимоходом обняла - И всю жизнь переменила. Гёте. Перевод Заходера
Таня,спасибо за стихи и замечательный женский портрет,который очень напоминает Марину Басманову,а в те годы она была высокая и стройная, с падающими до плеч каштановыми волосами, мягким овалом лица и зелеными глазами. На томике «Урания», присланном в подарок Якову Гордину с оказией в Ленинград в 1987 году, Бродский написал: Прими зеленый томик, Яков. Зеленый – здешних цвет дензнаков, Он колер знамени пророка, Басмановой во гневе ока.
Год спустя Бродский посвятил Марине щемяще-ностальгическую поэму «Келломяки» (бывшее название Комарова). Вот из нее строфа: Было ль вправду все это? и если да, на кой будоражить теперь этих бывших вещей покой, вспоминая подробности, подгоняя сосну к сосне, имитируя – часто удачно – тот свет в окне? Воскресают, кто верует: в ангелов, в корни (лес); а что Келломяки ведали, кроме рельс и расписанья железных вещей, свистя возникавших из небытия, пять минут спустя и растворившихся в нем же, жадно глотая жесть, мысль о любви и успевших сесть? В этом же году Бродский посвятил Марине «Элегию»: До сих пор, вспоминая твой голос, я прихожу в возбужденье. — и, кажется, это было последнее обращенное к ней стихотво рение.
" Он колер знамени пророка, Басмановой во гневе ока" -- да....сильно! Поэт уже 15 лет как живет в США, а все еще готов идти за "знаменем Пророка"..... В 1981 году в разговоре с Л. Штерн Бродский сказал: "Как это ни смешно, я все еще болен Мариной. Такой, знаете ли, хронический случай". И он прочел такие невыразимо грустные стихи, что Штерн и присутствующий там Шмаков не смогли сдержать слез: Я был только тем, чего ты касалась ладонью, над чем в глухую, воронью ночь склоняла чело. Я был лишь тем, что ты там, снизу, различала: смутный облик сначала, много позже — черты. Это ты, горяча, ошую, одесную раковину ушную мне творила, шепча. Это ты, теребя штору, в сырую полость рта вложила мне голос, окликавший тебя. Я был попросту слеп. Ты, возникая, прячась, даровала мне зрячесть. Так оставляют след. Так творятся миры. Так, сотворив их, часто оставляют вращаться, расточая дары. Так, бросаем то в жар, то в холод, то в свет, то в темень, в мирозданьи потерян, кружи...Ещё" Он колер знамени пророка, Басмановой во гневе ока" -- да....сильно! Поэт уже 15 лет как живет в США, а все еще готов идти за "знаменем Пророка"..... В 1981 году в разговоре с Л. Штерн Бродский сказал: "Как это ни смешно, я все еще болен Мариной. Такой, знаете ли, хронический случай". И он прочел такие невыразимо грустные стихи, что Штерн и присутствующий там Шмаков не смогли сдержать слез: Я был только тем, чего ты касалась ладонью, над чем в глухую, воронью ночь склоняла чело. Я был лишь тем, что ты там, снизу, различала: смутный облик сначала, много позже — черты. Это ты, горяча, ошую, одесную раковину ушную мне творила, шепча. Это ты, теребя штору, в сырую полость рта вложила мне голос, окликавший тебя. Я был попросту слеп. Ты, возникая, прячась, даровала мне зрячесть. Так оставляют след. Так творятся миры. Так, сотворив их, часто оставляют вращаться, расточая дары. Так, бросаем то в жар, то в холод, то в свет, то в темень, в мирозданьи потерян, кружится шар.
И еще одна работа. Академический портрет, акварель. Маркос Беккари. | Стараюсь упоминать авторов акварелей, которые использую при оформлении темы, но вот в архивной нашла свои " огрехи"
А еще мне очень нравится очень щемящее, но малоизвестное стиxотворение Бродского, посвященное Басмановой ...............................................................................Немолод, издерган, угрюм и рассеян, опять не успев переделать дела, я помню, что все-таки был Одиссеем и то, как меня Пенелопа ждала. Ждала..А любила?.. Не знаю.. Не скрою, сомненья иль вера теперь далеки. Но Боги,мне мстя, за сожженную Трою, Кассандрой беду прокричали в виски. И я,возвратясь на родную Итаку, до крови и дыр разодрав паруса, сумел разглядеть только тень Телемака, сквозь горечь и дым, выедавший глаза. И прячась в стихи, как в надежное что то, в безумной надежде, что это спасет, сумел вдруг понять, что меня-Пенелопа Не помнит... Не любит.. И больше не ждет!
"..А одну,что тебя, говорят ждала, не найти нигде,ибо всем дала.." Иосиф Бродский. "Итака" Не молод,издерган, угрюм и рассеян, опять не успев переделать дела, я помню, что все-таки был Одиссеем и то, как меня Пенелопа ждала. *** Не помнит...
Не любит.. И больше не ждет! 05.05.2004г. Екатеринбург
Комментарии 24
Не забыть.
И не вернуть.
Но она была, была!
Да, была! Все это было: Мимоходом обняла -
И всю жизнь переменила.
Гёте. Перевод Заходера
Прими зеленый томик, Яков.
Зеленый – здешних цвет дензнаков,
Он колер знамени пророка,
Басмановой во гневе ока.
Было ль вправду все это? и если да, на кой
будоражить теперь этих бывших вещей покой,
вспоминая подробности, подгоняя сосну к сосне,
имитируя – часто удачно – тот свет в окне?
Воскресают, кто верует: в ангелов, в корни (лес);
а что Келломяки ведали, кроме рельс
и расписанья железных вещей, свистя
возникавших из небытия, пять минут спустя
и растворившихся в нем же, жадно глотая жесть,
мысль о любви и успевших сесть?
В этом же году Бродский посвятил Марине «Элегию»:
До сих пор, вспоминая твой голос, я прихожу
в возбужденье. —
и, кажется, это было последнее обращенное к ней стихотво
рение.
Басмановой во гневе ока" -- да....сильно!
Поэт уже 15 лет как живет в США, а все еще готов идти за "знаменем Пророка".....
В 1981 году в разговоре с Л. Штерн Бродский сказал: "Как это ни смешно, я все еще болен Мариной. Такой, знаете ли, хронический случай".
И он прочел такие невыразимо грустные стихи, что Штерн и присутствующий там Шмаков не смогли сдержать слез:
Я был только тем, чего
ты касалась ладонью,
над чем в глухую, воронью
ночь склоняла чело.
Я был лишь тем, что ты
там, снизу, различала:
смутный облик сначала,
много позже — черты.
Это ты, горяча,
ошую, одесную
раковину ушную
мне творила, шепча.
Это ты, теребя
штору, в сырую полость
рта вложила мне голос,
окликавший тебя.
Я был попросту слеп.
Ты, возникая, прячась,
даровала мне зрячесть.
Так оставляют след.
Так творятся миры.
Так, сотворив их, часто
оставляют вращаться,
расточая дары.
Так, бросаем то в жар,
то в холод, то в свет, то в темень,
в мирозданьи потерян,
кружи...Ещё" Он колер знамени пророка,
Басмановой во гневе ока" -- да....сильно!
Поэт уже 15 лет как живет в США, а все еще готов идти за "знаменем Пророка".....
В 1981 году в разговоре с Л. Штерн Бродский сказал: "Как это ни смешно, я все еще болен Мариной. Такой, знаете ли, хронический случай".
И он прочел такие невыразимо грустные стихи, что Штерн и присутствующий там Шмаков не смогли сдержать слез:
Я был только тем, чего
ты касалась ладонью,
над чем в глухую, воронью
ночь склоняла чело.
Я был лишь тем, что ты
там, снизу, различала:
смутный облик сначала,
много позже — черты.
Это ты, горяча,
ошую, одесную
раковину ушную
мне творила, шепча.
Это ты, теребя
штору, в сырую полость
рта вложила мне голос,
окликавший тебя.
Я был попросту слеп.
Ты, возникая, прячась,
даровала мне зрячесть.
Так оставляют след.
Так творятся миры.
Так, сотворив их, часто
оставляют вращаться,
расточая дары.
Так, бросаем то в жар,
то в холод, то в свет, то в темень,
в мирозданьи потерян,
кружится шар.
|
Стараюсь упоминать авторов акварелей, которые использую при оформлении темы, но вот в архивной нашла свои " огрехи"
угрюм и рассеян,
опять не успев
переделать дела,
я помню,
что все-таки
был Одиссеем
и то,
как меня
Пенелопа ждала.
Ждала..А любила?..
Не знаю..
Не скрою,
сомненья иль вера
теперь далеки.
Но Боги,мне мстя,
за сожженную Трою,
Кассандрой беду
прокричали в виски.
И я,возвратясь
на родную Итаку,
до крови и дыр
разодрав паруса,
сумел разглядеть
только тень
Телемака,
сквозь горечь
и дым,
выедавший глаза.
И прячась в стихи,
как в надежное что то,
в безумной надежде,
что это спасет,
сумел вдруг понять,
что меня-Пенелопа
Не помнит...
Не любит..
И больше не ждет!
Олег Ольнев
"..А одну,что тебя, говорят ждала,
не найти нигде,ибо всем дала.."
Иосиф Бродский. "Итака"
Не молод,издерган,
угрюм и рассеян,
опять не успев
переделать дела,
я помню,
что все-таки
был Одиссеем
и то,
как меня
Пенелопа ждала.
*** Не помнит...
Не любит..
И больше не ждет!
05.05.2004г. Екатеринбург