Ольга Кобзаренко (Бессонова)

Меня везли по коридору городской больницы. Колёса кресла тихо скрипели на поворотах, запах антисептика смешивался с едва уловимыми ароматами лекарств и чьих-то духов. — Куда? — спросила одна медсестра у другой. — В отдельную, — ответила та, и мне показалось, что в её голосе промелькнула тень сочувствия. Я усмехнулась про себя. Хорошо хоть не в общую. С чужими людьми, в их разговорах, чужих стенаниях и снах, где меня нет. В отдельной палате можно побыть наедине с собой, хоть немного отдышаться от всей этой гонки, которая почему-то теперь называется «жизнь». Смешно. Когда врачи впервые озвучили диагноз, я чувствовала страх. Потом его сменило недоумение, позже – какая-то странная пустота. А теперь… теперь мне даже казалось, что всё это не со мной. Я смотрела в потолок, пока медсестра помогала мне перелечь на койку. Всё вокруг казалось таким далёким и, в то же время, таким… обострённо реальным. И тогда, в первый раз за многие годы, я заметила Жизнь. Простую, не размазанную между дедлайнами