Истории из Жизни

Две девочки и два мальчишки – четыре спеленутых кулька лежали рядом, перекликаясь. Матери даже шутили, что вот готовые женихи и невесты. Всё было терпимо – и еда в роддоме, и смертная скука днем, и молоко, что разрывало грудь, рвалось наружу, не находя себе места. Девчонки, кто рожал не в первый раз, подсказывали, что делать первородкам. По очереди ходили в душ, сюсюкали с малышами и смотрели своих мужей в окошко, выходившее на узкий переулок, зажатый с одной стороны стеной роддома, а с другой — заводским забором. За ним то и дело что–то бухало, звенело, заставляя закрывать окна. По палате разливалась пресная, стерильная духота… Мужчины, молодые и не очень, отцы, кто веселый, кто удивленный, кто растерянно пожимающий плечами, стояли под окошками, что–то кричали, улыбались и просили показать наследников. Жены такие посещения всегда ждали с нетерпением, прихорашивались, заимствуя друг у друга заколки и расчески. Не приходили только к одной из рожениц. Маша никого не ждала. — Маш! Да повернись ты к нам наконец! Плохо тебе? Врача позвать? Мария, отвернувшись к стенке, только сжимала крепче кулаки и отрицательно мотала головой. — Своего покормила бы! Орет и орет! Маша, слышишь? Та всхлипывала, медленно вставала, расстегивала халат и прикладывала сына к груди. Тот куксился, отворачивался и снова орал, становясь багрово–красным. Только пятно на лице, чуть сбоку, на правой щечке, оставалось всё таким же коричневым. — Ты из–за родимого пятна что ли переживаешь? — спросила тихо Галя, спокойная, полненькая женщина лет тридцати. Она рожала вместе с Машей, видела, как та ослабла, как кричали на нее врачи, чтобы не закрывала глаза, слышала, как потом тяжело и безнадежно вздохнула, когда мальчишку положили к ней на грудь. — Брось! Это поцелуй ангела. Мне мама так всегда говорила. Ну, что ты? Мария пожала плечами. — Ну, поцелуй, не поцелуй, а только зря этот ребенок на свет появился. Ничего хорошего у него уже и не будет. — Да ты что такое говоришь! — зашикала на нее Галя. — Грех какой так говорить! Дитё тебе послано, другие мучаются, а тебе вон какой, крепкий, ладный достался. Радуйся! Опора тебе будет, защита. А какой будет его жизнь. Тебе решать. Дал Бог ребенка, поможет и вырастить его! Маша усмехнулась и, встав, принялась укачивать сына. — Да угомонись ты! Сил моих нет! Нет сил, слышишь ты! Замолчи! Нет у меня молока, нет и не будет, понял! Отстань! Сгинь! Ненавижу тебя! Всех вас ненавижу! Устала, как же я устала! Она кинулась на кровать и разрыдалась, обхватив руками худенькую, жесткую подушку. Побежали за медсестрой, Дарьей Николаевной. — А что, вы, девоньки, хотите? — сказала та, не спеша зайдя в палату и остановив равнодушный взгляд на Марии. — У нее дома вот таких мал–мало–меньше еще двое и, кажется, есть взрослый сын. Каждый год, как замуж очередной раз вышла, к нам ее муж привозит. Сначала, чтобы убедиться, что ребенок есть, потом рожать привозит. А между этими посещениями – целая жизнь. По врачам он ей ходить запрещает, всё боится, испортят. А как рожать ей, так мы за сердце хватаемся, что там и кто. Ладно, смесь принесу. Кормить, Мария, строго по часам. Да ты и сама всё знаешь. Молока у тебя никогда не было. Хотя и смесь твои не едят. На чем растут?.. И зачем вообще такие плодятся? — шепотом добавила она, уходя. Сестра Дарьи Николаевны работала педиатром на Машином участке и рассказывала, что все Машины дети растут как сорная трава, болтаются по двору, если не в школе, сами ходят в магазин, прибираются, пока мать и отец на работе. Вот сейчас отсидит Маша положенное время дома, скинет мальца в ясли и за прилавок. Муж Марии, Егор, держал палатку с фруктами недалеко от Белорусской. Место проходное, прибыльное. Искать замену жене он не собирался, считая всех остальных людей нечистыми на руку. Когда подходил жене срок рожать, на ее место вставал старший сын, восемнадцатилетний Артем. Вот и сейчас парень сидел в деревянной палатке, врубив музыку в наушниках, и подпевал хриплым голосом заграничным певцам. Скоро отец придет забирать выручку, значит, нужно кое–то отложить себе. Артем быстро отслюнявил несколько купюр, сунул их к себе в карман и, улыбаясь, высунулся в окошко, предлагая прохожим купить спелые, одно к одному, яблоки. Цену парень всегда завышал, чтобы потом забрать разницу себе в карман. Каждый в этой семье выживал, как мог. Младшие знали, что у Артема всегда водятся деньги, поэтому уважали его и старались всячески угождать… … Маша снова улеглась, ожидая, пока Дарья Николаевна принесет стерильную, государственную бутылку со смесью. Соседки по палате то и дело косились на нее, Машин сын ерзал и кряхтел, не желая успокаиваться. — Пусть переводят ее в другую палату! — не выдержала тоненькая, большеглазая Саша, в который раз укачивая свою девочку. — Никто из–за нее спокойно не спит, каждую ночь ор стоит. Я к заведующей пойду! Я… Галина, кинув быстрый взгляд на дверь, не идет ли Дарья, взяла Машиного мальчика, прижала его к своей груди и замерла, чувствуя, как молоко, обильное, жирное, теплое, рвется наружу. Мальчишка жадно обхватил Галю руками, вцепился в нее, не желая разжимать длинненькие, розовые пальчики. — Кушай, кушай, мой хороший. У меня на всех хватит! И еще останется. Ты только не кричи, маме нужно отдохнуть… Галя тихо раскачивалась, шепча что–то ласковое, глупое и смотрела, как скомканное от крика личико мальчика расправилось, показались мягкие, нежные щечки. Ребенок задышал спокойно и глубоко. Его головка откинулась чуть в сторону. — Уснул, – улыбнулась Галя. — Вот и хорошо. Поспишь, вырастешь. Ничего, всё будет хорошо! Маша, удивленно повернувшись, только кивнула. А Гале и не нужно было слов. Машины глаза, затравленные, блёклые, сказали все за нее... От смеси паренек категорически отказался. Так и прокормила все время до выписки Галя двух малышей. Ее здоровый, лелеянный мужем организм выдержал бы и троих… … Выписывались вместе. За Галиной приехал муж, Денис. Он взял такси и теперь нервно поглядывал на двери выписной. Моросил холодный сентябрьский дождь, на кусте сирени сидели, нахохлившись, воробьи, завод за забором гудел и охал, пугая народившуюся детвору. — Галь! Ну что так долго? Я уж волноваться начал. Ты что оборачиваешься? Да что случилось то? Галина, сунув в руки мужа конверт с сыном и наказав ждать в машине, вернулась в выписную. — Маша! А ты как же? — женщина подошла к поджавшей губы знакомой. — Где твои–то? — Мои? — усмехнулась Маша. — А кто ж их знает. Старший торгует, остальные кто где. Муж в рейсе, за товаром поехал. Вернется только через три дня. — Да как же ты поедешь? По метро с младенцем?! Да и швы у тебя, слабая вся… — А что такого? Я ему пустышку нашла. Доедем как-нибудь. Мария с семьей жила в старом деревянном доме, что еще, нет-нет, да и топчутся на окраине города. Удобства во дворе, общественная баня по выходным, в соседях – забулдыга–старик и сомнительного вида мужчина, что вечно пропадал где-то по несколько недель, а потом возвращался счастливый, сияющий. Маша подозревала, что он находит себе богатых женщин, морочит им голову, а потом они, раскусив хитреца, выгоняют его на улицу… — Пустышку… Маш, а дальше–то как? Решено, давай к нам в машину. Мы тебя отвезем домой. Вот деньги, — она вынула из сумочки несколько бумажек. — Купишь смесь. Ну, когда–то начнет он же ее есть. Муж поможет? Что у вас там? — Не надо. Убери. Я все сама сделаю. Муж работает. — Да я уж вижу, что не балует тебя! Не дури, Маша! — Галя сунула деньги в карман ее куртки. — Кстати, как назовете? Мы своего Павлом хотим. Уже вроде договорились. — Федя будет, – прошептала Маша, в четь бати моего. Они с ним в один день, получается, родились. Только пятно это на лице… Мои засмеют, да и чужие издеваться будут…Эххх… — Брось ерунду говорить. Как приучишь, так и будут к Феде относиться. Главное, ты его люби. Он вон как на тебя смотрит. Всё, садись в машину. Денис! Скажи водителю, что надо еще по другому адресу проехать. Нам по пути, так что много времени не потеряем. Денис нахмурился, потом покачал головой. Вечно его сердобольная Галя находила рядом сирых и убогих, помогала им, а потом вздыхала о бедах человеческих… Галина, выйдя из автомобиля, смотрела, как Мария не спеша подошла к калитке, скинула с гвоздя петлю, что не давала дверце раскрываться от ветра, оглянулась последний раз, молча извинившись, что не зовет в дом, и зашагала по мокрой дорожке. Заросший сорняками сад уже покрылся бледно–желтым налетом наступающей осени. Крыльцо было закрыто намокшими от дождя картонками с веселенькими рисунками бананов, апельсинов, россыпей винограда и спелых, пушистых киви. Муж Марии всё пускал в дело, приучая семью к нетребовательности и простоте бытия… В доме было темно и тихо. Младшие еще были в саду, Артем, видимо, на торговле. Маша медленно отворила дверь и скрылась в полумраке прихожей, услышав, как отъехало такси… … — Ну, ничего, зато ребенок всегда на свежем воздухе! — успокаивающе погладил по плечу расстроенную жену Денис. — Выкарабкаются! Галя ничего не ответила. На руках завозился Павел, нужно было покормить его… …— Машка, ты? Вернулась? — муж ввалился в дом, топча по только что вымытому полу глинистыми, мокрыми ботинками. — Хорошо. Ужин давай, потом поможешь мне товар перегрузить. Поедем в гараж. Ух, соскучился я по тебе, гагара моя! — он схватил стоявшую рядом женщину, крепко сжал ее лицо своими шершавыми, пахнущими бензином и табаком руками и жарко поцеловал. — Чего не ласковая такая? Не рада? Поди уж отвыкла от мужа своего?! — он всё сжимал и сжимал ее голову, пока она не отпрянула, ударив мужа в плечо. — Пусти, никуда я не поеду. Мне Федю надо кормить. Да и ребятки что–то калюют, надо бы их укутать на ночь. Артема возьми. Ребят одних оставлять с малышом не хочу. — Да не пропадет твой Федя. Нарожала не ведь кого, страхолюдину. Вот в кого это пятно у него? А? В кого? — Егор вдруг разозлился, рассматривая мальчика, лежащего на кровати. — Нагуляла? Лучше б в роддоме его оставила. — Ты что такое говоришь? Федор на тебя похож. Ты погляди! — Отстань! — мужчина оттолкнул Машу, протопал в комнату и там затих, растянувшись на кровати. — Маш! Машка! Иди сюда! — захныкал он, передразнивая Федора. — Иди, я молочка хочу! Мария захлопнула дверь в супружескую спальню и пошла на кухню ставить чайник, нужно было подогреть воду для Фединой бутылочки и сварить кашу для остальных… … Артем, устав от дебошей отца и нудной работы грузчика, сбежал из родительского дома под Новый год. Забрав у пьяного отца ключ от маленького сейфа, он взял наличку и, собрав свои вещи в рюкзак, ушел ночью, оставив на снегу глубокие, тут же наполнившиеся влагой, следы. Маша стояла у окна, укачивая Федора, и смотрела, как ее первенец, пожалуй, единственный ребенок, появлению на свет которого она радовалась искренне и без оглядки, уходит от нее, возможно, навсегда. Она могла бы выбежать, крикнуть, разбудить мужа и заставить Артема остаться. Но она этого не сделает. Сын обещал, как только обустроится, найдет работу, забрать мать с братьями к себе. Врал, боясь, что мать разрыдается? Врал, чтобы она отстала от него? Вряд ли. Парень был хоть и разгильдяй, но мать любил и всегда искренне говорил обо всём. Он не обманет ее, он приедет, заберет… Нужно только подождать… — Что ты молчишь? — орал потом Егор на жену. — Что стоишь, как будто ничего не случилось? Твой Артем меня ограбил! Он тебя ограбил, а ты… Или ты всё знала? Скажи, куда он ушел, а? Ну, говори, как есть! — мужчина больно потянул жену за волосы, та вырвалась. — Ничего я не знаю. Отстань, сам виноват, загнобил парня. Ему бы учиться, так ты не пускаешь, ему бы погулять, а ты давишь и давишь! Всё, он теперь свободен, и я рада за него. Я… Маша упала, получив пощечину, отползла к орущему Федору и закрыв глаза, что-то зашептала. — Молишься? Правильно, молись, чтобы не прибил. Найду его, не жить тогда ни тебе, ни ему! Егор смахнул со стола посуду, та со звоном разлетелась на мелкие кусочки, осыпав пол белыми, острыми кусочками. Дети высунулись из своей комнаты, испуганно глядя на бушующего отца. Егор шикнул на них, накинул куртку и ушел. Нужно было откопать ворота, выгнать грузовичок на дорогу и ехать за товаром… … Галина, уложив Павла, тихо зашла на кухню. Денис работал сегодня в ночь, можно было просто посидеть в темноте, глядя в окно, и пить чай. Галя любила черный, крепкий чай с долькой лимона и двумя ложечками сахара. За окном сыпал пушистый, мягкий снег, пряча за белой завесой фонари, машины во дворе, деревья, соседние дома. — Опять завтра с коляской не проедешь, – посетовала женщина, отломила кусочек шоколадки и потянулась за пультом от телевизора. — Что там с прогнозом? Мелькали картинки каналов, Галя нашла новостной, потом ей показалось, что проснулся сын. Женщина вышла, а когда вернулась на кухне, неся на руках Павлика, диктор рассказывал о пожаре, случившимся в частном жилом доме на окраине Москвы. Галина застыла, всматриваясь в картинку на экране. Она знала этот дом, знала его хозяйку, грустную и молчаливую Марию. — Дом занимала многодетная семья, — тем временем рассказывал репортер. — По предварительным данным, никто из них не выжил. Пожар произошел поздно вечером, когда все уже легли спать. Причина возгорания выясняется… — Галя моргнула. — Проводка… Слова с экрана расплывались, тонули где-то в густой темноте, что обступала Галину со всех сторон. Чашка с только что заваренным чаем полетела на пол, усыпав линолеум белыми, острыми, мелкими осколками. Заплакал Паша… — Ты чего? — спросил испуганно муж, вернувшись утром домой и застав жену, бледную, грустную, сидящей за столом в гостиной. — Что случилось? Да что ты молчишь? С Пашкой что–то? Он кинулся в детскую, нашел глазами сына и вздохнул, потирая лоб рукой. — Помнишь ту женщину, что мы подвозили из роддома, когда нас с Пашой выписали? — Ну… Помню, и что? — Вчера сгорел их дом. Я по новостям видела. Говорят, никто не выжил… — С чего ты взяла, что это именно их дом, что никто… Галь! Ну, Галя! Фу ты ну ты! Да это только по телеку сказали, а как там на самом деле… Может, никого и не было в доме, мало ли! — Я ее Федора кормила в роддоме… Славный такой паренек был, на Машу очень похож… — Ты что делала? — растерянно переспросил Денис. — У Марии не было молока. Федя постоянно плакал. Я его стала кормить. Он даже вес набрал. Выходит, у нашего Павлика был брат… Ну, молочный брат… А теперь нет его… Галя разрыдалась. Гормоны, постоянный недосып, замкнутое пространство жизни матери с младенцем на руках – всё вырвалось наружу громкими всхлипами… — Галя! Галочка! Милая! Ну, хочешь, мы попробуем узнать? Хочешь, съездим туда? Ну, не плачь… Он обнял жену, та потихоньку успокоилась, затихла… О Машиной семье так ничего и не было известно. На Галину с ее расспросами смотрели косо, даже начали в чем-то подозревать. Тогда Денис велел бросить это пустое дело. — У тебя растет Паша. Вот и думай о нем. Всем не поможешь, — строго сказал он. — А некоторым уже не поможешь… — вздохнула Галина… … Паша рос упрямым, Галя еле-еле справлялась с ним. Знакомые посоветовали отдать его в спорт. Денис записал мальчика на карате. Тренер хвалил ученика, восхищаясь его силой и ловкостью. А Галя, наблюдая на соревнованиях за сыном, поражалась, с какой злостью он выполняет всё то, чему учили на тренировках. —Да потому что они мои враги, мама! Или они, или я! — пожимал Паша плечами. — Ты же хочешь, чтобы я стал победителем? — Хочу. Но это всего лишь соревнования, сынок! Игра же! — Если так об этом думать, то никогда не станешь чемпионом! — оборвал ее Денис. — Молодец, сынок! Я тобой горжусь. Спортивная злость нужна. — Спасибо, папа! Ладно, я погулять. Вернусь поздно. Не ждите меня! Паша бросил в прихожей сумку с формой, кивнул матери и ушел, надев кепку козырьком назад. Походка, одежда, манера говорить — все в парне было вызывающим, резким, бескомпромиссным. — Ничего, Галь, подрастет, выправится. Это от молодости!.. Однажды вечером, когда Галина и Денис уже были дома, им позвонил участковый, велел приехать в отделение. — Что стряслось?! — Денис строго смотрел на сына через прутья решетки. — Что ты натворил? — Ваш сын устроил драку. Пострадал человек. Он сейчас в больнице, пока состояние критическое. — Он сам полез, отец! Я тут ни при чем! Мы просто сидели с ребятами на лавке, он подошел, стал приставать, что, мол, мы в общественном месте, а ведем себя… Ну, вся эта чепуха в общем. Мы сказали, чтобы он ушел. А он не слушал. Тогда я ему вложил ума. — Замолчи! — Денис сжал кулаки. — Руки, значит, распускаешь? Самый правильный здесь? Всё, Паша, теперь я с тобой разговаривать по–другому буду! Хватит! Мать доводишь, ума никакого в голове. Погоди, мало, видимо, я тебя в детстве воспитывал! — Можете его пока забрать. Там дальше видно будет, что решат родственники пострадавшего. — А мы можем с ними связаться? Ну, я бы хотела… -— встряла Галина. — Вообще–то не положено! — с сомнением ответил участковый. — Ну, извиниться как-то, спросить, чем мы можем помочь, – не отставала Галина. Ей было стыдно от того, что сын стал таким. Она судорожно думала, где они с Денисом просчитались, где упустили парня, дав ему почувствовать свою власть, и никак не могла понять. Ей, наконец, сказали номер телефона матери потерпевшего. — Пойдем, Галя, — схватил ее за руку муж и повел к выходу. — А как же Паша? — Он посидит здесь, — отрезал Денис. — Так положено по закону, да и, по совести, так и должно быть. — Мама! — растерянно позвал Павел. Сколько раз она уже слышала это тихое «мама» … Больно, испугался, обидели, хочется просто посидеть рядом – сын всегда звал мать. И теперь он искал у нее защиты. — Извини, Павлик, я не могу помочь тебе! — ответила она, глянув на мужа. Тот кивнул. — Ты сделал ужасное. Я не могу поверить, что ты избил человека только за то, что он что–то сказал тебе… Извини. … Галя, промучившись сомнениями до вечера, набрала номер, который ей дали в полиции. — Алло! Слушаю! — услышала она женский голос. — Извините, я вот… Я мама того человека, который…Я хотела извиниться за своего сына. — Что? Кто вы? — Меня зовут Галина, мой сын, Павел, он, он … — Это вы? Кто дал вам мой номер?! А, хотите, чтобы мы забрали заявление? Чтобы выпустили вашего сына? И не подумаю! Артём до сих пор без сознания! Ваш сын зверь! Не звоните сюда больше, мы увидимся в суде. — Но я хотела… Могу ли я чем–то помочь?! — крикнула в трубку Галина, но Мария на том конце уже положила трубку. Ее трясло, хотелось плакать. Артем был ее опорой, советчиком и защитником. Тогда, много лет назад, Мария, собрав вещи и детей, ночью ушла от мужа. Артем написал, что ждет их, что снял квартиру, что работает и теперь готов помогать матери. Поняв, что жена бросила его, Егор напился, потом закурил… Огонь слизал всё… Маша потом винила себя в смерти мужа, но нужно было жить дальше, ради детей… И вот теперь Артем, мальчишка, который спас ее от мужа, дал возможность прожить спокойную и тихую жизнь, первенец, нежный и заботливый, сильный и веселый, рожденный от мужчины, которого Маша по-настоящему любила, но потеряла много лет назад, лежит там, в больнице, а эта женщина имеет наглость звонить и извиняться!.. Как она сказала? Галина… Маша знала одну Галину. Но та не могла бы вырастить такого сына, что, как боксерскую грушу, отделал ее Артема… Нет! Та Галя была добрая, значит, и дети ее должны быть такими!.. — Ма, кто это? – Федор смотрел на лицо матери. — Никто, Федь. Так, давайте-ка спать ложиться. Завтра мне к Артемке ехать, нужно немного отдохнуть! … С Галиной они пересеклись у стола Справок в больничном зале. –Добрый день, я хотела узнать о сыне, – Маша назвала фамилию и замерла, пока администратор пробегала глазами по спискам. — Состояние удовлетворительное. Сейчас можете к нему подняться. Я выпишу пропуск. Галина стояла рядом и во все глаза смотрела на Марию. — Маша! Ты, Маша? Значит, Артем… Я Галина, помнишь? Галина, мы в роддоме вместе лежали. Я еще твоего Федю кормила… Я так испугалась, когда сказали, что ваш дом сгорел! Я корила себя! Ты прости меня, за моего Павлика прости… Маша, наклонив голову, разглядывала Галину. Конечно, она вспомнила о кормилице своего сына. Помнила, что должна ей денег за такси. Помнила, как Галя тихо уговаривала маленького Федора не плакать, как успокаивался мальчик на руках у этой женщины… — Галина… Вот и свиделись… Надо же… — Маш, как Артем? Что-то нужно? Я могу лекарства достать, у меня есть знакомые фармацевты. Если врачей нужно найти, ты скажи… — Пойдем. Выпишите, пожалуйста, пропуск этой женщине, – обратилась Маша к администратору. — Родственница? — Да, сестра моя, – тихо сказала Маша. Галина удивленно посмотрела на женщину, потом шепнула: — Спасибо! … Маша уговорила Артема забрать заявление. Павла не посадили, но после того случая многое в жизни парня поменялось. После окончания школы Паша выучился на спасателя, работу свою любил, много времени проводил на тренировках, выезжал на самые сложные операции. Галина гордилась им, но тихонько, чтобы не задавался парень. Она все еще помнила Артема, его забинтованную голову и строгие, оценивающие глаза... Тогда Артем долго не признавал Галину, относился к ней с презрением, но уважал отношение матери к этой женщине, поэтому молчал… Галина познакомилась с Федором. Он был ровесником Павла, но совсем другим – мягким, трогательно–трепетным. Галя не знала, но Маша когда-то была такой, пока не надломилось что-то в ее жизни… … На очередных сборах Павел заметил паренька–фотокорреспондента, рослого, широкоплечего. Тот держался уверенно и свободно, ловя на себе женские взгляды. На щеке мужчины расплылось коричневое родимое пятно. Паша с семьей Марии не общался. Было стыдно прийти к ним после всего того, что он сделал, поэтому с Федором он знаком не был, но от матери слышал, что тот устроился на телевидение. — Так вот ты какой, Федор! – протянул Паша, подойдя к парню. — Поцелованный ангелом… Ну, давай знакомиться, я Павел. Мать говорит, что ты мой молочный брат… Странно, правда? Они поговорили, рассуждая о том, как странно иногда сводит жизнь потерявших друг друга людей. Федор на миг помолчал, а потом сказал: — Ну, раз ты мне брат, то приходи ко мне на свадьбу. В эту субботу, я адрес скажу потом. Придешь? С Артемом я поговорю, он уже поостыл, тебя не тронет. Паша виновато вздохнул. Наверное, настало время набраться мужества и встретиться с Артемом, лично извиниться перед ним. Пора стать взрослым. Таким, как дети Маши, которые жили совсем другой, во многом обделенной, сложной жизнью, но стали хорошими людьми. И многое они могут дать Паше, выросшему без братьев и сестёр… (Автор Дзен Зюзинские истории

🔻🌱👿

- Дети, - произнесла учительница, обращаясь к своему седьмому «Б», - я вас очень прошу, отнеситесь с пониманием. Ребята притихли, что-то тут не то. Где эта новенькая, и что она за цаца, что требует какого-то особого отношения? - С нами будет учиться Лена Жижель, - тихо сказала Нина Николаевна, - скоро вы с ней познакомитесь. Я вас очень прошу… - Жижа! – тут же воскликнул главный хулиган седьмого «Б» Гриша Артёмов. Ребята тут же поддержали остряка и засмеялись кто в голос, кто полушепотом, украдкой. - Нина Николаевна, да где же эта Лена-Жижа? – воскликнула школьная красавица Эля Виноградова, и снова тихий смешок покатился по классному кабинету. - Я прошу вас, - умоляюще повторила учительница, - её зовут Лена, фамилия Жижель. Не упражняйтесь, пожалуйста, в остроумии, сейчас не время. Эля закатила глаза и покачала головой. Казалось, она потеряла интерес к происходящему. Егор Макунов неотрывно смотрел на красавицу. Сегодня Эля была особенно хороша. В классе было холодно, и Нина Николаевна разрешила сидеть в кофтах. Его предмет воздыхания поверх школьной формы надела ярко-желтый вязаный свитер. Он шел ей бесподобно, и Эля, судя по всему, прекрасно это осознавала. Все мальчики в классе были влюблены в красивую одноклассницу. Но самым преданным поклонником Эли был Егор. Мало, что могло отвлечь худенького вихрастого парнишку от наблюдения за возлюбленной. Однако, когда дверь в кабинет открылась, и он боковым зрением увидел посетителей, мысли об Эле на мгновение вылетели из его головы. На мгновение в классе возникла гробовая тишина. Но уже через минуту раздался сдавленный смешок, ребята зашептались. Нарастал гул изумления, в котором явно выделялся сочный, громкий голос Гришки Артемова. - Ну точно, жижа, - воскликнул парнишка, и одноклассники поддержали его тихим смехом. - Мамочки, кто это? – прошептала Эля своим чарующим голосочком, глядя на новенькую. Лена Жижель была очень толстой, с двумя подбородками и глаза-щелочки еле были видны на заплывшем лице. Но при этом за руку её держала красивая женщина, очень красивая. - Ребята, с вами будет учиться моя дочь Леночка, - доброжелательным голосом сообщила гостья, - она, конечно, смущается, но, поверьте, когда вы получше её узнаете, она станет каждому из вас добрым другом. Новенькая смущенно улыбнулась. Неожиданно для самого себя Егор подумал, что у Лены приятная улыбка. Конечно, это показалось именно на контрасте. Ведь неожиданно было увидеть такую улыбку на некрасивом лице. - Она станет нам большим другом. Очень большим! – воскликнул школьный «клоун» Гришка. Он вскочил со своего стула, приложил ладонь к груди и начал театрально кланяться. - Артёмов, сядь на место, - сердито прикрикнула Нина Николаевна, - хватит паясничать. Этому тебя учили? Так тебя воспитывали родители? Затем взгляд учительницы вновь переключился на новенькую. Лицо классной посветлело, с Леной она разговаривала мягко и ласково. - Ты не обращай внимание на Гришу, - сказала она, - привыкнешь со временем к его выходкам. Мать девочки с ласковой улыбкой оглядела ребят. В её взгляде было что-то…молящее. Она прекрасно понимала, что одноклассники могут недоброжелательно отнестись к её дочери. Но от души надеялась на их милосердие и сострадание. Женщина приобняла дочь, шепнула ей что-то одобряющее на ухо. С учительницей и ребятами она тепло попрощалась и покинула класс. - Дети, у Леночки есть проблемы со здоровьем, - произнесла Нина Николаевна, - поэтому нам надо постараться сделать так, чтобы ей было удобно. Казалось, учительница что-то ищет глазами. Наверное, она гадала, на какое бы место усадить девочку. Это было проблемой, ведь Лена была крупной, очень крупной девочкой. - Я думаю, тебе будет удобно одной, - тихонько произнесла Нина Николаевна. - Ну почему же, - изящным звонким голоском отозвалась Эля, - мне кажется, новенькой будет лучше сразу подружиться с кем-нибудь. Посадите ее с…. Эля оглядела класс, и взгляд ее остановился на худеньком парнишке. - А посадите ее с Егором Макуновым! – задорно произнесла красавица. – Вдвоем им будет удобно. Ребята засмеялись. Было понятно, на что намекает Эля. Егор был самым мелким учеником в классе. Только с ним могла бы сидеть Лена за одной партой. Макунов покраснел. Он совсем не хотел сидеть с Жижей. Парень невольно подумал, что новенькой очень идет это прозвище, которым с ходу наградил её Артемов. - Молодец, Виноградова, - обрадовалась классная, - мы посадим Лену к Егору. Ты как думаешь, Леночка? - Я согласна, - тоненьким голосочком ответила девочка. Ребята с удивлением посмотрели на новенькую. Для такой огромной и нескладной комплекции, у неё был слишком приятный, звенящий голосок. И снова Егор неожиданно для себя подумал о том же. Да, приятный, даже очень. Даже более звонкий и тоненький, чем у признанной красавицы класса. Учительница посмотрела на часы и поняла, что прошла уже треть урока. Она сказала, что Лена Жижель будет сидеть с Макуновым и поспешила начать занятие. Если раньше в седьмом «Б» находились разные поводы для смеха, то теперь большая часть насмешек приходилась на долю Лены. Обидное прозвище «Жижа» закрепилось за новенькой, и уже никто не в силах был отлепить от неё этот ярлык. *** Лена по обыкновению молчала. За свою жизнь, судя по всему, она привыкла к негативному отношению окружающих. Если к ней обращались с вопросом, отвечала девочка односложно. А когда нападали и дразнили – попросту молчала. Егор же страшно переживал всё это время. Презрение всего класса и шуточки, виновницей которых стала Лена, готов он был пережить. А вот то, что насмехалась над ним Виноградова, это делало его несчастным. Макунов никогда не дразнил Жижу, но не любил за то, что она стала причиной насмешек. Но что еще хуже – он вдруг понял, что сочувствует ей и даже жалеет соседку по парте. Этого он не хотел допустить, тогда уж насмешки станут еще сильнее. Эля тогда и вовсе отвернется от него. **** Каждый день по классу дежурила какая-то пара. Обычно это были соседи по парте. Пришел тот самый день, когда дежурить предстояло Лене и Егору, с ней ему предстояло мыть полы и доску, выметать мусор и поднимать стулья. Дежурство с ней вдвоем – само по себе было неприятным для семиклассника. А тут еще ребята решили подшутить над «парочкой». - Счастливого оставаться! – прокричал Артёмов и запер дверь класса на ключ с внешней стороны. За его спиной раздался весёлый смех одноклассников. Но Егор услышал только смех Эли. Он был тонкий и звенящий. - Нас заперли, - тихо произнесла Лена и подняла глаза на Егора, который сильнее всего стал злиться на неё в этот момент. Но во взгляде одноклассницы он увидел то, что буквально кольнуло парня в самое сердце. В нём не было печали и испуга. Взгляд Лены выражал…вину. Да, она будто чувствовала себя виноватой за то, что одноклассники заперли их для того, чтобы насмехаться вдоволь. С минуту Егор думал, чего ему сейчас хочется больше всего – сказать что-то обидное в лицо, на котором едва угадывались пуговки-глазки, или успокоить Лену. И неожиданно для себя он выбрал второе. Парень подошел к Лене и взял её за руку. - Ага, заперли, - воскликнул он и озорно подмигнул, - но мне не впервой. Вообще-то Макунова ещё никогда ребята не запирали в классе. Но почему-то именно сейчас Егору хотелось быть таким -лихим парнем, который оказывается в сложных ситуациях, но не унывает. Решительным шагом он подошел к двери и с помощью швабры закрыл её еще и изнутри. А потом Егор подмигнул Лене. Лена рассмеялась. Парень с удивлением подумал, что этот смех был ему приятен. Как ни странно, когда одноклассников не было рядом, у него получалось быть таким, каким он видел себя в мечтах. Перед Леной он мог быть весёлым шутником, ловким хулиганов. Егор вскочил на парту, прихватив толстую метровую линейку, которая использовалась для работы на доске. Лена заливалась смехом, когда парень танцевал на парте, перебирая невидимые струны линейки. Так он будто бы играл на гитаре. - Ленка, любишь Битлов? – закричал Егор и затряс головой, напевая что-то из репертуара любимой группы. - Люблю, - звонко ответила Лена, завороженно глядя на парня, - а ты кто из Битлов? - Ну как кто? – возмутился Макунов и удвоил свои усилия. – Джордж Харрисон, конечно!... Про ребят, видимо, все забыли. Лишь чуть позже учителя открыли дверь. Однако единственный дискомфорт, который испытывали ребята взаперти – это желание посетить уборную. Хорошо хоть не случилось конфуза! За период «заточения» Лена рассказала Егору многое о себе. Макунов удивился, каким интересным собеседником оказалась его соседка по парте. Со своей семьей она объездила все союзные республики. Во многих городах она побывала по причине плохого здоровья. Её отправляли в санатории и пансионаты восстановить силы после разных видов терапии. Лечение тоже проводилось в разных клиниках Советского Союза и даже за его пределами. Девочка не акцентировала внимание на своём недуге. Сказала лишь, что у неё стал неконтролируемо увеличиваться вес. В настоящее время процесс роста удалось остановить, но вернуть тело к прежним параметрам пока не получалось. - Ты ведь сможешь излечиться? – серьёзно глядя в глаза Лене, спросил Егор. - Не знаю, - прошептала Лена и улыбнулась, - я привыкла верить в лучшее, но к такой жизни…тоже успела привыкнуть. Вечером Егор возвращался домой и думал о Лене. Ему вдруг стало наплевать на все насмешки одноклассников. Они не понимают, что теряют такого замечательного друга и собеседника в её лице. *** Под удивленными взглядами одноклассников Егор вошел в класс и небрежно кинул портфель на парту, громко поздоровавшись с соседкой по парте. Он подмигнул Лене и плюхнулся на стул. Кто-то попытался брякнуть что-то остроумное, но шуточка будто потерялась в «дымке», которую напустил Макунов своей уверенностью и спокойным общением с Жижей. Он легко и непринужденно перекинулся парой фраз с Леной, абсолютно не обращая внимание на взгляды Эли, Гришки и других ребят. Эля была растеряна. Когда-то она не обращала внимания на мелкого невзрачного парнишку, что явно был в неё влюблен и она об этом знала. Но теперь он не смотрел на неё с восхищением. Он спокойно разговаривал с Леной и даже шутил. А она смеялась над его шуточками. элю это злило, потому что она привыкла, что всё внимание доставалось только ей. Ей нравилось чувствовать себя королевой класса. И однажды он встал перед выбором, который роковым образом повлиял на всю его оставшуюся жизнь. Эля подошла к нему и сказала, что родители разрешили ей позвать одноклассников на день рождения. - Я бы хотела видеть тебя, - улыбаясь лучистыми глазами, произнесла красавица. Сердце Макунова бешено застучало. Оно чуть не выпрыгнуло из груди, когда прозвучали эти слова. - Я приду, - тихо ответил Егор. Он боялся, что дрожь в его руках выдаст его перед королевой класса. Надо же, она наконец обратила на него своё внимание. Егор очень хотел выглядеть тем бравым парнем, который бойко общается с девушками и всегда находит нужные слова. Вот только таким он был, если рядом была та, другая. С Леной он не смущался и не начинал громко и тяжело дышать. Как же хорошо, что Эля будто не замечала его неуверенности сегодня. Она строила ему глазки, задавала какие-то вопросы, сама на них отвечала. - Егор, просто в классе все твердят, что ты с Леной, - тихо произнесла Эля, - и если ты хочешь быть моим парнем, то при всех должен сказать, что она тебе не нужна. Вот только так, чтобы все поняли. Какое-то время парень думал, что сумеет выйти из ситуации. Но когда на большой перемене Виноградова громко объявила о своем дне рождения, она задала роковой вопрос Егору. - Макунов, выбирай – ты со мной или с ней? – небрежно кивнув в сторону Лены, произнесла Эля своим тонким, звенящим голосом. Лена с удивлением посмотрела на неё, но промолчала. Затем бросила взгляд на Егора и почему-то покраснела. Макунов глядел то на школьную красавицу, то на соседку по парте. Насмешливые глаза Эли намекали на то, что от него требуется Поступок с большой буквы. Он должен при всех растоптать Лену, отмыться от «жижи», и только тогда она и правда позволит ему прийти на день рождения. - Так что, или ты с Жижей будешь? Невыносимо было смотреть в эти насмешливые глаза. Но и на Лену Егору смотреть не хотелось. Ну давай, парень, давай! Набери воздуха в легкие и скажи. - Я? с Жижей? – воскликнул Макунов и расхохотался едко, язвительно. – Ты чего, Эль? Я и эта жидкая масса? Пожалей, Элечка, она ж меня раздавит, если потанцевать со мной захочет. Класс наполнился громыхающим смехом. Гришка Артемов схватился за живот, затем подошел к Егору и похлопал его по спине. Другие ребята тоже с восторгом смотрели на своего шутника одноклассника. Веселясь и ликуя, все забыли про Лену. И лишь гулкий громкий страшный звук «отрезвил» стадо.. Ребята с удивлением оглянулись и увидели, что Лена потеряла сознание. Она упала со стула и без сознания лежала на полу. *** Кто-то из ребят позвал учителя, тут же приехала скорая. Лену забрали на носилках. В тот момент всем в голову пришло самое страшное. Детей распустили по домам. Остаток того дня, вечер и ночь Егор почти не помнил. В сердце поселилась ледяная глыба, она страшной тяжестью будто давила на желудок. Парню хотелось заплакать, но слёзы не шли из его глаз. Никогда еще он не испытывал такого страха и...стыда. Впервые за долгое время он совершенно не думал про Элю. В его мыслях была только Лена. Поправится ли она? Увидит ли он её снова? Не знал Егор, хотел ли он встретиться снова с соседкой по парте. Как заглянуть в её глаза после тех обидных слов, что он сказал? А если он больше не увидит Лену… Как жить, не зная, что с ней? Утром Нина Николаевна собрала детей на незапланированный классный час. Её не было в классе, когда Лена потеряла сознание, но она понимала, что причиной обморока стал какой-то конфликт. - Вы злые, жестокие люди, - тихо произнесла учительница, - в наш класс пришла больная девочка. Она несчастный человек, измученный бесконечными больницами. Она никогда не могла веселиться и прыгать, как вы. - А что мы такого сделали? – выкрикнул Гришка, почесывая затылок. Он бы сказал что-то еще, но классная взглядом остановила его. - Я не знаю, что случилось вчера, - продолжала Нина Николаевна, - но я видела, что происходило всё это время, что Лена училась с нами. Я пыталась достучаться до вас, чтобы вы добрее относились к ней. Но увы.. Вы повели себя, как обезьяны в зоопарке, а не Советские дети. - Что случилось с Жи…Леной? – спросила Эля каким-то глухим, не своим голосом. - Ваши шутки зашли слишком далеко. У неё была остановка сердца из-за вас. *** Что значили слова Нины Николаевны про остановившееся сердце Лены Жижель, спросить ребята не решились. Однако каждый понимал, что это конец. Так подумал и Егор. Больше учительница ничего не сказала, но с той поры она была с ними строга. Когда всё же кто-то из ребят спросили про Лену, она лишь строго посмотрела и отвернулась, показывая своим видом, что не собирается им ничего рассказывать. И многие решили, что раз была остановка сердца, значит Лена умерла. Они боялись даже вслух об этом говорить, ведь считали себя в этом виноватыми. Он частенько раньше слышал фразу о том, как чья-то жизнь разделилась на «до» и «после». Парень понял, что больше никогда не сможет жить, как прежде. Возможно, он почувствовал закончилось детство. А еще он думал о том, что стал причастным к чьему-то уходу из жизни. Про девочку, что меньше года проучилась в седьмом «Б», очень скоро перестали говорить. О ней забыли, как поскорее хотят забыть о том, за что стыдно, о том, что больно и мучительно. Очень быстро в классе все стало как раньше. Всё также красавица Эля пленяла сердца, надевая желтый свитер поверх школьной формы. Гришка Артемов, как и прежде, выдавал сочные шутки, от которых покатывался весь класс, а учителя хватались за голову. О Лене помнил только Егор. Он не забывал о ней ни на минуту. Чувство острого горя и мучительного стыда съедало его много месяцев. Лишь спустя два или три года начало отпускать. 2000 год Компания «Сырный город» стремительно развивалась. Провинциального поставщика сыров и молочных продуктов всё чаще выбирали сетевые магазины и заведения общепита. Предприятие начало набирать обороты, когда на должность заместителя директора приняли Егора Макунова. Заполучить экономиста с отличным коммерческим чутьем мечтали многие фирмы. Любое дело, за которое он брался, было обречено на успех. Про личную жизнь Макунова ничего не было известно. Вроде как он был недолго женат, но детей в браке не было. Да и семья просуществовала недолго. Ходили о Егоре сплетни, что была у него какая-то личная душевная травма, которая отложила тяжелый отпечаток на всю жизнь. Макунов не обращал внимание на сплетни. Да и о своем статусе холостяка не печалился. Гораздо больше его занимали вопросы бизнеса. Вот и сегодня он бежал на встречу с учредителем компании-партнера. Руководство фирмы принимало решения, губительные для обеих сторон. С превеликим трудом он добился встречи с владельцем бизнеса. Точнее с владелицей. Это была некая Елена Исакова. Почему-то Егор ожидал увидеть грузную властную даму с тяжелым характером. Удивительно, но его встретила красивая стройная женщина. По документам она была его ровесницей, но выглядела значительно моложе. Елена Аркадьевна Исакова внимательно выслушала своего собеседница и выразила согласие по большинству вопросов. Она пообещала повлиять на директора своей фирмы и «настучать по голове» за саботаж интересных проектов. Макунов знал, что впервые видит Елену Исакову, и все же её лицо показалось ему удивительно знакомым. Впрочем, женщина тоже смотрела на него с нескрываемым интересом. - До свидания, Елена Аркадьевна, - произнес Егор, покидая кабинет Исаковой, - с Вами очень приятно иметь дело. - До свидания, Джордж Харисон, - с насмешливой улыбкой ответила она. Егор резко и неуклюже повернулся. В ту минуту он всё понял. В одно мгновение события школьных лет пролетели в его голове. В глазами помутнело, и он чуть не потерял сознание в её кабинете. ЭПИЛОГ Хозяйка кабинета, конечно же, узнала Егора Макунова. Она перепугалась, когда ему поплохело прямо у неё на глазах. Приведя мужчину в чувство, она предложила ему посидеть еще немного и выпить чаю. Лена и Егор поговорили. Он признался, что все эти годы, как и другие одноклассники, считал её умершей, ведь учительница сказала про остановку сердца. К тому же её больше никто не видел. Возможно, учительница не рассказала правду для того, чтобы дети поняли, как далеко могут привести их глупые шутки. Ведь скажи она, что Лену откачали, они бы нашли другой объект для насмешек. А так... Они стали вести себя гораздо осмотрительнее. А еще он много-много раз говорил, что не надеется на прощение. Он терялся в словах, сбивался, у него перехватывало дыхание. Лена же вела себя спокойно и уверена. Она сказала, что совершенно не держит зла на своих обидчиков из детства. В тот день врачам удалось запустить её сердце, и начался новый виток терапии. Только теперь в программу лечения добавился курс психотерапии. Лене удалось простить одноклассников, которые обижали её. Школу родители в очередной раз поменяли, только уже переехав в другой город, где проживал профессор, взявший девочку на лечение.. - Я много думала о тебе, - с улыбкой произнесла Лена, - все эти годы очень часто. - Ненавидела? – спросил Егор, горько усмехнувшись. - Ничуть, - покачала головой женщина, - я всё понимала. - Ты удивительная, - произнес Макунов, глядя в глаза однокласснице. Они еще немного поговорили. Лена рассказала, что долгие годы борьбы за здоровье дали свои результаты. Удалось наладить гормональный фон и привести с годами в порядок тело усиленными диетами, тренировками и рекомендациями профессоров. Лена закончила юридический институт и вышла замуж. Уже несколько лет она счастлива со своим супругом Иваном. Семья воспитывает двух сыновей. Покидая кабинет Елены Исаковой, Егор вдруг вспомнил, как однажды его жизнь разделилась на «до» и «после». И вот сейчас он ощутил это снова. С Еленой Исаковой он много раз встречался по работе. Общение всегда было приятным и плодотворным для бизнеса. Сам же Егор через несколько месяцев встретил свою судьбу. Он женился на прекрасной девушке, которая родила ему дочь. Дочь, которой он рассказал эту историю из своего детства, надеясь, что для неё чужие ошибки станут уроком и она никогда не позволит себе насмехаться над кем-то в классе. Рассказ основан на реальных событиях, имена и названия в истории изменены, совпадения являются случайными. (Автор Хельга)

Вoвкa из стapoгo выбpaл пoпpиличнee, бeз дыpoк. Пoтoму чтo вeчepoм oн гулять пoйти упpoсит мaму. А eсли нe пустит, втиxую сбeжит! Они с peбятaми вeчepoм пoйти сoбpaлись в стapую дepeвню, чтo в низинкe. Тудa мaть eму xoдить никoгдa нe paзpeшaлa. Тaм пoчти никтo нe живёт, стapики oдни. Бaбa Рoзa с Ильичeм, дa ближe к peкe в тeмнoм, стapoм кpяжистoм дoмe - бaбкa Клaшa. Всe гoвopят чтo oнa чoкнутaя и мaлaxoльнaя. Нo дpуг Витькa им сeгoдня paсскaзaл, чтo был у нeё, - Кoлдунья oнa, тoчнo гoвopю, - Витькa глaзa выпучивaл и убeждaл иx, пoстoяннo oглядывaясь, чтo всeм им нaдo oпять к нeй идти! - Нaдo идти, пoтoму чтo тaм у нeё ТАКОЕ! Онa сo стeны кaк сдвинулa зaвeсь, a тaм свeчи кaк вспыxнули! А пoтoм сундук oткpылa и знaeтe чтo дaлa? - Чтo дaлa, paсскaжи! - Никитa и Вoвкa нaпepeбoй стaли дpугa упpaшивaть, нo oн тoлькo гoлoвoй пoвepтeл, - Мoлчaть вeлeлa мнe бaбкa Клaшa! Скaзaлa eсли пpиду eщё, тo oпять дaст, a гoвopить никoму нeльзя! А нe тo... - Витькa oпять oглянулся, - А нe тo гoвopит - исчeзну я! - Дa фигня-я-я всё этo! - с умным видoм увepeннo пpoизнёс Никитa, - Нe бывaeт тaк! - А ты пpoвepь, пpoвepь, - дaжe oбидeлся Витькa, - Чё, губы тo пoбeлeли? Зaбoялся чтo ль? Агa, зaбoялся, a пoйдём тудa кaк стeмнeeт? Вoт и пpoвepим, ктo пpaв! Сaм Вoвкa зaгopeлся идти, xoть и бoязнo кoнeчнo. Бaбку Клaшу нa пoсёлкe пoбaивaются, чудит oнa, нeпoнятнaя кaкaя-тo. Дa и мaмa стpoгo-нaстpoгo xoдить тудa к peкe зaпpeтилa. Нo вeдь Витькa нaмeкaл, чтo видeл чтo-тo тaкoe нeoбычнoe, интepeснo жe! Вeчepoм мaмa ушлa к сoсeдкe и Вoвкa тут жe выскoльзнул из дoмa. Никиткa и Витя ждaли eгo у стapoгo клубa. Рaньшe мaмa гoвopилa тут кинo кpутили и тaнцы были. А тeпepь фaбpичный клуб пугaл тeмными oкнaми. - Сдpeйфили? - шeпнул Витькa, xoтя сaм явнo пoбaивaлся. Нo чтo-тo тaк и тянулo eгo пoйти oпять к этoй бaбкe Клaшe. И Вoвкa с Никитoй этo кoжeй чувствoвaли. Пoэтoму им былo и стpaшнo, и в тo жe вpeмя и вeсeлo oднoвpeмeннo. - Глянь, a у нeё oкнa тёмныe, мoжeт нe пoйдём? - Никитa зaсoмнeвaлся, кoгдa oни в низинку спустились. - Онa и в тeмнoтe видит, oнa ж кoлдунья? - шeпнул Витя и пo спинe Вoвки пpoбeжaли муpaшки. Мoжeт зpя oн мaму oслушaлся? Пpoшлoй зимoй пaцaны с сapaя в сугpoб пpыгaли. Нo Никитa тpусил, oн пpыгaть бoится. Он в стopoну пpыгнул, a тaм чуpки лeжaли пpипopoшeнныe. Хopoшo нe пoлoмaлся, нo синякoв нaxвaтaл. А вeдь и Вoвкa тудa жe xoтeл пpыгaть, xoтя мaмa и зaпpeщaлa! Мaмa всeгдa знaeт, кудa нe нaдo сoвaться! Тoгдa свeзлo eму, нe eгo чepeд был. Тaк мoжeт сeгoдня зpя oн пoшёл? Вoвкa бpeл зa дpузьями, дa xoтeл ужe oтстaть нeнapoкoм. Кaк вдpуг в peкe будтo pыбa плeснулaсь. Пoтoм eщё и eщё! - Чтo этo? - дpoжaщим гoлoсoм пpoшeптaл Никитa. - Нe дpeйфь, мoжeт pыбa, a мoжeт и бaбкa Клaшa вышлa к peкe? Бaбкa жe чoкнутaя, oнa в тoт paз пиpoги в peку кидaлa, - стaл спeшнo пoяснять дpузьям Витькa, - А кaк мeня увидaлa, сpaзу paзoxaлaсь, зpя гoвopит пиpoги кидaлa уткaм дa pыбaм. Пpишёл гoвopит мoй Витюшa, пpишёл гoлубчик! - А oнa чeгo, знaeт тeбя? - Дa ктo ж eё пoймёт, oнa жe блaжeннaя! Гoвopит идём, Витюшa, я вeдь для тeбя и нaпeклa. Любимыe твoи, с кapтoшкoй дa гpибaми. И слaдкиe с мaлинoй, тeплыe eщё! - И ты иx eл? - изумился Вoвa - А чё? Ну eсли oни вкусныe тaкиe, тaк я мнoгo иx съeл. А пoтoм бaбкa кaк oткpылa... - Пoгoди, нe бoялся, чтo oтpaвит дaжe? - Нeee, нe бoялся. Онa и нe стpaшнaя вoвсe. И нe тaкaя и стapaя. У нeё лaмпaдкa гopит и икoнки кaк у мoeй бaбы Мapуси. У плoxoй бaбки тaкиx бы нe былo. - Этo ктo кo мнe идёт, a я уж и нe ждaлa? - гoлoс из-зa кустa зaстaвил peбят вздpoгнуть. Вoвкa дaжe пpисeл, нoги oслaбли oт стpaxa. Нo пepeд дpузьями ужe былo стыднo, и oн пoшёл зa ними. - А я oпять пиpoгoв нaпeклa, тaк и знaлa, сынoк, чтo пpидeшь! Мoлoдeц, чтo дpузeй пpивeл, нe пoбoялся. Дpузья у тeбя виднo xopoшиe. Лунa выплылa из-зa oблaкa и Вoвa вздpoгнул. Пepeд ним стoялa aбсoлютнo сeдaя xудaя тётя. Сoвсeм и нe бaбкa стapaя, у нeй и мopщин былo мaлo. Онa улыбaлaсь, a глaзa были дoбpыe и лучистыe, кaк у eгo бaбушки Дуси. - Ну, кoму тёплыx пиpoжкoв? А ты, Витюшa, пpиглaшaй дpузeй, пoxoзяйничaй xoть, сынoк! Вoвкe пoкaзaлoсь стpaнным, чтo этa бaбa Клaшa Витю всё сынкoм звaлa. Нo Витя кaк-тo пpиoсaнился, мaть-тo eгo дoмa нe oсoбo бaлoвaлa, oн стapший, пoслe нeгo eщё тpoe. А тут eму тaкoe увaжeниe. Пиpoжки и пpaвдa были вкусныe, пpoстo тaяли вo pту. Кoгдa мaльчишки нaeлись oт пузa, бaбa Клaшa штopку сдвинулa. В кpaснoм углу лaмпaдкa у нeё. Икoнки paзвeшaны. А нa тумбoчкe - фoтoгpaфия в paмкe. Мaлeнькaя, нo Вoвкa усмoтpeл, дa удивился. Вpoдe нa Витьку мaльчик нa фoтo пoxoж. С тex пop стaли дpузья инoгдa втиxapя зaxoдить к бaбe Клaшe. У нeё всeгдa eдa вкуснaя, a eщё oнa им пpoщaясь всeгдa дeнeжку дaвaлa. Нa кoнфeтки, дa зa тo, чтo пpoстo зaшли eё пpoвeдaть. Чтo вoдицы из кoлoдцa eй пpитaщили. Дa кaк-тo спoдoбились дpoв eй нaкoлoть. А oднaжды пpишли к нeй, a бaбa Клaшa лeжит бeлaя вся и вpoдe нe дышит. Нaпугaлись oни дo тpясучки, бeжaли и opaли, пoкa в мaмку нe уткнулся Вoвкa. - Чeгo opёшь тo? - мaмa удивилaсь. У бaбки тoй были? Дa ктo ж пoзвoлил xoдить к нeй, сaм-тo живoй? - мaмa eгo oщупaлa, живoй вpoдe, - Мaм, плoxo eй, oнa сoвсeм нe шeвeлится, - тoлькo и скaзaл Вoвкa. Мaмa пoбeжaлa в сeльпo, пoзвoнилa, чтoбы скopaя пpиexaлa. Пoтoм пpишлa и pугaлa Вoвку, -Вы зaчeм к Клaвдии Егopoвнe xoдили? - Онa нe кoлдунья, мaмa, oнa скaзки paзныe знaeт. А кoгдa Витькa нa мoсткax oступился, oнa в вoду вoшлa пo шeйку и вытaщилa eгo. Онa дoбpaя, мaмa, - икaя oт пepeжитoгo, гoвopил Вoвкa, oнa дoбpaя!!! *** Влaдимиp oстaнoвил мaшину у poдитeльскoгo дoмa. Мaмa с oтцoм xoть и дepжaтся, xopoxopятся, нo им ужe скopo сeмьдeсят. Вoлoдя с сeмьёй к ним чaстo пpиeзжaeт, в дepeвнe всeгдa дeл пoлнo. Нo сeгoдня oн oдин пpиexaл пoсpeди нeдeли. Мaмa вышлa нa кpыльцo, - Здpaвствуй, сынoк, знaю, знaю, дeнь сeгoдня тaкoй. Свeтлaя пaмять Клaвдии Егopoвнe. Вoлoдя мaму пoцeлoвaл, - Мaм, я нeдoлгo, oтцу скaжи я скopo буду. А сaм к peкe пoшёл. Тaм, зa стapoй дepeвнeй, чaсoвeнкa и пoгoст сeльский. Тaм бaбушкa Дуся eгo лeжит, дa и пpaдeд и мнoгиe из пpeдкoв иx. Тaм и Клaвдии Егopoвны мoгилкa, этo oни с peбятaми eй пaмятник пoстaвили. Пoдoшёл Вoлoдя, пpисeл, цвeты пoлoжил, - Ну здpaвствуй, бaбa Клaшa, этo я, Вoвчик, к тeбe пpишёл. Тeплo твoeй души я дo сиx пop в сepдцe xpaню. Никoгдa тeбя нe зaбуду! Рядoм нeт никoгo, xopoшo нe видит никтo, кaк нaвepнулись слёзы у взpoслoгo мужикa. - Нe кoлдунья oнa, и нe чoкнутaя! - Вoвкa oтoшёл oт мaмы пoдaльшe, чтoбы тa eгo тpяпкoй нe тpeснулa, чтo oслушaлся, чтo к бaбкe Клaшe xoдил! Онa дoбpaя, дoбpee всякиx дpугиx! - opaл Вoвкa oтчaяннo! Мaмa вдpуг тpяпку кинулa нa зeмь, сeлa нa ступeньку кpылeчкa, - Ну кa пoди кo мнe! Обнялa Вoвку, вoлoсы eгo взъepoшилa, - Бoльшoй ты ужe, сынoк! И вeдь пoчувствoвaл, гдe пpaвдa. У бaбки Клaши, ну у Клaвдии Егopoвны, сын был Витюшa, лeт нa дeсять мeня млaдшe. Нeплoxoй пapeнь, xoтeл зapaбoтaть дa мaтepи дoм пoстpoить, дa нe с тeми связaлся. Сгинул кудa-тo, eгo искaли и дpужки, и милиция, нo тaк и нe нaшли. Гoвopят oн дeньги у мaтepи спpятaл, нo тoжe нe нaшли. А Клaшa вpoдe с гopя paзум пoтepялa, всё eй Витюшa мepeщился. А мoжeт и спeциaльнo пpикинулaсь, чтoбы бoялись и стopoнoй oбxoдили. Вoвку с Витeй и Никитoй тoгдa к сeбe пoзвaлa Клaвдия Егopoвнa кaк-тo тopжeствeннo. Они пoслe oкoнчaния шкoлы нa учёбу уexaть сoбиpaлись ктo кудa. Нo oбeщaли пpиeзжaть дoмoй, и к бaбушкe Клaшe сaмo сoбoй. Онa для ниx дaвнo кaк poднaя, ужe и poдитeли нe пpoтивятся. Тoлькo oднo дoбpo oт нeё и eсть. - Дaвнo xoтeлa я нaслeдствo Витюши мoeгo пoдeлить, виднo вpeмя пpишлo, - тaинствeннo нaчaлa Клaвдия Егopoвнa. И peбятa тут жe пepeглянулись - нeужeли oпять бaбкa Клaшa зaгoвapивaeтся? А oнa штopку oтoдвинулa, и дoску пoд лaмпaдкoй пoвepнулa. Дoстaлa сундучoк, Витькa eгo сpaзу узнaл. Онa тoгдa eму oттудa дeнeжку дaлa, чтoбы пaпкe нa лeчeниe xвaтилo, знaлa oткудa-тo, чтo oн бoлeeт сильнo. Витькa мaмe тoгдa скaзaл, чтo нaшёл, тa pугaлaсь, плaкaлa, пoтoм скaзaлa, чтo этo Гoспoдь видит всё и пoмoгaeт, и взялa... Сундучoк был нe тaкoй бoльшoй, нo умeстилoсь тaм мнoгo. Клaвдия Егopoвнa дoстaлa пo пaчкe, пepeкpeстилa кaждoгo, -Этo oт Витюши мoeгo нa учёбу вaм. Остaльнoe пoтoм пoдeлитe, знaeтe гдe лeжaт. Вoвку тoгдa этo удивилo - тo ли вepилa oнa в ниx тaк? Тo ли испытывaлa, тaк oн и нe пoнял дo кoнцa эту стpaнную и oчeнь oдинoкую бaбу Клaшу... Пaмятник oни eй вмeстe с peбятaми пoстaвили. Дoлгo думaли, кaк дeньги дeлить. А пoтoм Витя пpeдлoжил сoздaть фoнд пoмoщи oднoким мaтepям, пoтepявшим свoиx сынoвeй или дoчepeй... - Здopoвo, Вoвчик! - этo пoдoшли Никитa и Витя, - Ну чтo, свeтлaя пaмять, зeмля пуxoм нaшeй нeзaбвeннoй и poднoй бaбушкe Клaшe! И мужчины oбнялись, кaк и тoгдa, paньшe, кoгдa были мaльчишкaми. Автop: Жизнь имeeт знaчeниe Пoдeлитeсь Вaшeм мнeниeм в кoммeнтapияx или пoстaвьтe любую peaкцию🙏 Для нaс этo oчeнь вaжнo ❤

🐬Печёная картошка в микроволновке за 3 минуты 💇🔋⚠

- Не помню, - простодушно отвечает Григорий, - вот, как есть не помню, чё там у тебя было, какие бёдра… Наталья Ефимовна злится, нервничает, будто на больной мозоль наступили. Григорий Гвоздев только ухмыляется, снова разозлил «супружницу»… а чего еще делать остается? Шестьдесят пять годов вместе в одной упряжке мчатся по жизни. Хотя нет, нынче не мчатся уже, а плетутся, ковыляют… Копаются тихо по хозяйству, хоть и говорит Григорий Афанасьевич, что есть еще порох в пороховницах. Он и в гараже разные приспособления сделал, чтобы боевую машину марки «Ока» в должном состоянии содержать. Но руки теперь уже трясутся, а он всё так и ездит в местный магазин на своей Оке. Дети приезжают редко, далековато живут. Внуки раньше каждое лето навещали, а нынче и они выросли, уже правнуки есть. Вот только младшая внучка Алёнка вырывается из шумного города проведать деда с бабой. У Григория внучка Алёнка – любимица. Он ее и на гармошке играть научил. Девка! А играла так, что стёкла звенели. Но выбрала Алёнка флейту и теперь в разных конкурсах участвует. Вот и нынче вся неделя в концертах, и на Новый год не приедет. - Не приедет Алёнка-то, - говорит Наталья Ефимовна с горечью. И Григория как подменили, Алёнка у них, как связующее звено, какой раз не вспомни о ней, сразу затихают споры. Бывало, в детстве, еще до школы, сядет внучка рядом с бабой Наташей и просит сказку рассказать. - Жили-были… - начинает бабуля нараспев, а Алёнка подсказывает: - дед да баба. - Ели кашу с молоком, - продолжает бабушка Наталья. - А дальше? – спрашивает Аленка. Наталья Ефимовна вздыхает: - Она его любила… - А он? – спрашивает внучка. - А он её злил… - говорит бабушка. И муж ее, услышав такую «сказку» дёрнется, бросит не подшитый валенок в сторону и пробурчит: - Вот же ты язва, Наталка! А она улыбается. Отомстила, значит. Это он накануне, когда дети приезжали и вспомнили, какие у них в молодости родители красивые были, прикинулся дурачком и говорит: - Не помню. - Память отшибло? – злилась Наталья Ефимовна. А он намахнет еще по одной, гармонь возьмет и затянет: «Ёлки-моталки, просил я у Наталки…» И смотрит так, прищурившись, будто ждет чего… а потом как грянет: «Колечко поносить! На тебе, на тебе, не рассказывай матери, не показывай отцу! Ну, а так-то бабушка Наташа сказки добрые рассказывала, то про лес и Деда Мороза, то про зверят... сама на ходу придумывала. Дед Гриша называл ее за это «сказоплётчица». А она только посмеивается, да, знай себе, внучку развлекает. А в этом году внучка не приедет. Да и взрослая она давно. А раньше-то ёлку наряжали для внуков, до самого потолка ставили. Настоящую. Игрушки с кладовки доставали - их целая коробка. Разные игрушки, в основном старинные, которых нынче не найдешь. Не выпускают такие. И вот уже конец декабря, а Григорий так и не поставил ёлку. А кому ставить? Они с бабкой старые давно, внуки не едут, зачем теперь ёлка… Скромное жилище Гвоздевых осиротело. Домотканые половики, растянувшись радугой на полу, давно никто не топтал. «Пузатыми» облаками возвышались подушки, прикрытые расшитой накидкой. Алое и герань на окнах сиротливо смотрели на улицу, будто тоже поджидали кого-то. Да и сама Наталья Ефимовна вдруг сильно сдала в этом году. Давление и раньше прихватывало, а нынче еще и сердце стало подводить. Фельдшер Ольга Олеговна всё про больницу ей, а она уперлась, держится за свои углы и наотрез отказывается ехать. – Ежели помирать, так дома, - говорит хозяйка. Григорий слышит их разговор, кряхтит от недовольства, совсем не по нраву ему такие слова… забеспокоился. - Лежи, сам управлюсь, - говорит он. И вот уже печка топится, похлёбку готовит трясущимися руками, а сам всё думает, оклемается ли жена. - Отлёживайся, - говорит он ей. А потом идёт в самую большую комнату, где посередине стоит круглый стол, застеленный скатертью кремового цвета и с кистями по краям. Садится к столу и смотрит в угол, где обычно стояла ёлка. - Наталя, тебе может чего надо? – спрашивает он. (Он её частенько так называл: «Наталя»). - Ничё мене не надо, лекарство выпила, вот и лежу. - Ну лежи, а я скоро. Ведро туточка, рядом с кроватью, ежели что. Не ходи на улицу, а то прохватит холодом. - А ты куда? - Скоро я, поспи, может, полегчает. Село у них небольшое, на просторе раскинулось. И до леса – рукой подать. Почти рядом. Григорий, проваливаясь в снег, направился в лес. На своей боевой «Оке» не проедешь, нет тут дороги. Прошло часа два. Вернулся Григорий. Идёт по селу и пихту тянет – пушистую такую. Сам уже взопрел, запыхался, а деревце держит, да еще топор за поясом. Так и пришёл к своему бревенчатому дому, который много лет назад с отцом строил. А след от пихты так и тянется, видно нести её уже сил не было, пришлось волоком по снегу. - Твою маковку! А я думаю, что за чёрный лесоруб завелся… среди бела дня лес тырит… - Какой лес? Ты чего? Откуда взялся? – спрашивает Григорий, разглядывая инспектора лесоохраны. - Из-под земли вырос, - отвечает инспектор. – Давай, колись, «дед мороз», сколь деревьев срубил? - Одно и срубил. А что, нельзя? - Дед, ты в каком веке живешь? Законов не знаешь? Ёлочные базары на что? - Вот, ядрёна-матрёна, буду я тебе по ёлочным базарам мотыляться! – Негодует дед. Живу рядом с лесом и разрешение должен спрашивать? - Ты еще и бузить вздумал?! Штраф тебе вкатаем, запомнишь этот Новый год. - Стойте! Что тут происходит? – Глава села Локтев Михаил Михайлович подъехал на собственных Жигулях и сразу понял, что инспектор кого-то подловил. - А вот, нарушителя поймали, - сказал инспектор, - у нас ведь рейды сегодня, вот и словили браконьера ёлочного, - доложил инспектор Павел Зинченко. Глава администрации поселкового совета, из-за крупной комплекции, отдышался, осмотрел внушительную ёлку, в которую вцепился Григорий. – Григорий Афанасьевич, ну что же ты, уважаемый человек, а дерево украдкой срубил… что за надобность такая? - А что разве не имею право? Я в газете читал, что одно дерево можно… - Так это в питомнике, а не там, где вздумается, - резко заметил инспектор. – Возвращай ёлку! – Приказал он. - Не отдам! – Гвоздев вцепился в лесную красавицу и упёрся взглядом в инспектора. – Не отдам! Самому нужна! У меня бабка слегла… - И что? Ты свою старуху ёлкой лечить будешь? - А тебе какое дело? Глава администрации пытался утихомирить скандаливших, и встал между ними. – Ну, отдай ты эту ёлку, - попросил он деда, - незаконно ведь срубил… не положено там рубить… - Не отдам! – Мне старуху мою поднять надо… мне без моей Натальи - кранты! – Верещал Григорий. Глава администрации понял, что с дедом тягаться бесполезно, и повернулся к инспектору. – Павел Сергеевич, ну в самом деле, никакой он не браконьер… ну, где ему еще ёлку брать… а до питомника далеко. Да и право имеют сельчане одну елочку в семью принести. Давай спишем там… ветеранам будто, пенсионерам… ну не поднимай ты шум. - Да ладно, что я зверь какой? – сказал миролюбиво инспектор. – Только и вы уж, дедушка, не ерепеньтесь, вина ваша всё равно есть… - Ну есть, ну кто знал, что караулите вы тут всех подряд. Ты тоже прости меня, грубо я с вами тут… домой мне надо. Инспектор ушёл к поджидавшему УАЗику, а глава администрации Михаил Михайлович сел в Жигули и поехал в центр села. Ехал он и вспоминал слова старика: «Мне без моей старухи – кранты». Запали ему в душу слова Григория Афанасьевича. Вот он, Михаил, со своей Ириной четверть века вместе, а никогда не задумывался, кранты ему без неё или нет. И она никогда, наверное, не задумывалась. А вот не дай Бог что… как одному? Вот Григорий, которому уже восемьдесят семь точно знает, что ему без жены – кранты. А Григорий тем временем, заглянув в спальню, и убедившись, что жена спит, даже обрадовался. «Пусть спит, сон силы прибавляет», - подумал он и вернулся в большую комнату, где пустовало место в углу у окна. Он установил лесное дерево, надёжно закрепил его в металлической крестовине, которую много лет назад сделали ему знакомые сварщики. Потом принес коробку с игрушками… и сел. Не наряжал Григорий ёлку много лет, вообще не помнит, наряжал ли когда, если только в детстве… Обычно дети наряжали, внуки, правнуки с женой Натальей. И вроде занятие простое, но чего-то сбился, запутался: руки трясутся, нитки на игрушках путаются, гирлянды и вовсе переплелись. Пыхтит Григорий, злится, ворчит себе под нос…. Не заметил, как жена вошла. Держась за спинку стула, Наталья Ефимовна с удивлением разглядывала дерево, стоявшее под самый потолок. - О-оо, встала! Чего вдруг? – спросил Григорий. - Да вот услышала, шебаршишь тут, думаю, гляну, чем занялся мой дед… - Ёлку вот наряжаю, ядрёна-матрёна, а она не наряжается… - Так ты уже нарядил почти… получилось у тебя… - Правда? – Григорий искренне удивился, потому как игрушки висели невпопад, дождик комками… - Ну а чего? Всё как надо, молодец, дед… только кому нарядил? - Тебе! - Мне? - Ага! Подумал, увидишь ёлку, встанешь, хороводы будем водить, глядишь, оклемаешься… - Старый ты дурень, - тихо рассмеялась Наталья Ефимовна, - ладно, и на том спасибо. – Она села за стол. – Голодом, поди, сидишь мне назло? Или опять ничего не помнишь? Григорий отвлёкся, повернулся к ней. – Всё, я помню, Наталя, всё помню… и фигуру твою помню… и борщ нынче сварить успел. Тебя могу накормить! – Похвастался Григорий. - А может картошечки? Да с капусточкой? - Погоди, я мигом… - Гриша, ты это… неси картошку сюда мытую, я почищу… - Я сам. - Не-ее, неси мне, я хоть немножко пошевелюсь, Новый год, как-никак скоро. Фельдшер Ольга Олеговна забежала вечером проверить, как там ее подопечная. И только взглянула, сразу поняла: Наталье Ефимовне легче. Вот как оно всё получилось – непонятно. Но видно, что легче. Повеселела даже. Дети потом звонили, внуки поздравляли. Обещали приехать после праздника. А первого числа, под вечер, приехала внучка Алёна. И старики, не ожидая ее увидеть, ахнули. Алёнка, весёлая, с мороза, стряхнула снег с шубки, обняла стариков и засмотрелась на ёлку. – Прямо как в детстве, - сказала она. - Ага, дед, постарался, наряжал, - призналась Наталья Ефимовна. - А помнишь, как ты мне сказку рассказывала? – спрашивает Алёна и напоминает: – Жили-были дед да баба… - Ели кашу с коньяком,- подсказывает Григорий и лукаво усмехается. - Вот, гляди, внученька, снова он меня злит, - шепчет Наталья Ефимовна. Без злобы, конечно, шепчет, потому как не злится она на него вовсе. Он ведь этой ёлкой всю душу ей разбередил. В тот день, когда приволок её, аромат, на весь дом, взбодрил Наталью, а потом уже само дерево во всей красе увидела. И рядом с ёлкой - Григория, когда он трясущимися руками игрушки развешивал. Алёна на один день приехала. Сказала, что родители скоро будут. А пока, прощаясь, у калитки, обняла своих стариков: деда одной рукой, бабушку – другой рукой, а сама смотрит на окно, а там – ёлка… И показалось, будто машет ветвями эта ёлка, специально Алёне машет. А разве так бывает, чтобы ёлка, прощаясь, ветвями махала? Хотя в Новый год много чего бывает. - Знаете, чего я хочу, - шепчет им внучка, - я хочу, чтобы вы жили-были… всегда! (Автор: Татьяна Викторова)

Когда оставил картошку в пакете на месяц, и она проросла 🥔 💝🆎🐸

🙈Агрессивный шимпанзе избил обезьяну о землю ❎🔹🍰