После одесских событий он не может выезжать даже за границы Псковской губернии.
3 июля 1823 года Пушкин переезжает в Одессу под начало генерал-губернатора графа Воронцова. В те времена Одесса — второй по-настоящему европейский город Российской Империи: динамичный, с беспошлинной торговлей и светскими развлечениями. Первые месяцы беспечны. Пушкин гуляет по бульварам, пьет кофе в кофейне Пфейфера на Дерибасовской (по-восточному, с гущей), обедает в ресторане Цезаря Отона, заказывая черноморских устриц и шампанское, посещает оперу и частенько заканчивает свой день в казино (как тогда говорили в «каз´ино»). Проблема пока одна — финансовая. Служба приносит скромные 700 рублей в год серебром, а папенька ничего не присылает. В гардеробе Пушкина появляются архалук (узкий кафтан), феска и трость, сделанная из ружейного ствола, которая весит 3,6 килограмма. На обычную трость и новый цилиндр у молодого бедного дворянина не хватает денег.
Вокруг поэта много прекрасных женщин, которым он посвящает около 30 лирических стихотворений. Он увлекается то «молодой негоцианткой» Амалией Ризнич, то красавицей-полькой Каролиной Собаньской и, в конце концов, попадает под чары Елизаветы Ксаверьевны Воронцовой — жены генерал-губернатора. С самим графом Пушкин произносит «четыре слова за две недели».
Воронцов недоволен праздностью молодого чиновника и раздражен: «…я писал к гр. Нессельроде (министру иностранных дел, имевшему влияние на Александра I. — Прим. «Вокруг света»), прося, чтоб меня избавили от поэта Пушкина…» Александр Сергеевич действительно служит спустя рукава: рвения не проявляет, от поручений уклоняется. Тем временем князь Вяземский публикует «Бахчисарайский фонтан» и высылает Пушкину немыслимый по тем временам гонорар — 3000 рублей, четыре его годовых жалованья! Считается, что с этого момента в России начинается профессиональная литература. До того литераторы получали от издателей в среднем по 500 рублей за книгу. Получив деньги, поэт раздает долги с балкона гостиницы одесским извозчикам — без малого 2000 рублей.
В дело некстати вмешивается и друг поэта — Александр Раевский. Безнадежно влюбленный в Воронцову, он убедил генерал-губернатора отправить поэта «на саранчу» — проверять уезды, подвергшиеся нападению прожорливых насекомых. По возвращении вместо отчета тот пишет Воронцову: «Саранча летела, летела и села; сидела, сидела, все съела и вновь улетела». Разразился скандал, Пушкин подает в Петербург прошение об отставке. Ответ приходит через месяц. Александру Сергеевичу предписано ехать в Михайловское, минуя Киев, Москву и Петербург. На прощание Елизавета Воронцова дарит поэту перстень. «Храни меня, мой талисман…» именно о нем. 1 августа 1824 года Пушкин покинул Одессу, чтобы осесть на два года в Михайловском.
Памятник Пушкину в Одессе
Присоединяйтесь — мы покажем вам много интересного
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 7
Елизавета Ксаверьевна Воронцова, урожденная Враницкая, была на 7 лет старше Пушкина, которому еще не исполнилось 25 лет. Впервые Пушкин увидел Воронцову осенью 1823 года. Это был разгар его увлечения Ризнич. К тому же Воронцова скоро покинула свет - 23 октября она родила сына. Пушкин с головой ушел в работу над "Евгением Онегиным". 18 февраля у Воронцовых был бал-маскарад. По свидетельству Липранди, Пушкин там был и находился в очень дурном настроении - об этом поэт сам сказал ему, когда Липранди навестил его на следующий день, приехав из Кишинева. Поэт пи...Ещё"Ей было уже за тридцать лет, - а она имела все права казаться еще самою молоденькою... Со врожденным польским легкомыслием и кокетством желала она нравиться, и никто лучше ее в том не успевал. Молода была она душою, молода и наружностью. В ней не было того, что называют красотою; но быстрый нежный взгляд ее миленьких небольших глаз пронзал насквозь; улыбка ее уст ...казалось, так и призывает поцелуи". (с) Вигель
Елизавета Ксаверьевна Воронцова, урожденная Враницкая, была на 7 лет старше Пушкина, которому еще не исполнилось 25 лет. Впервые Пушкин увидел Воронцову осенью 1823 года. Это был разгар его увлечения Ризнич. К тому же Воронцова скоро покинула свет - 23 октября она родила сына. Пушкин с головой ушел в работу над "Евгением Онегиным". 18 февраля у Воронцовых был бал-маскарад. По свидетельству Липранди, Пушкин там был и находился в очень дурном настроении - об этом поэт сам сказал ему, когда Липранди навестил его на следующий день, приехав из Кишинева. Поэт писал что-то, лежа в постели и обложившись лоскутками бумаги. Трудно сказать, что расстроило поэта - то ли холодность к нему графини, то ли высокомерие графа, то ли подхалимские выходки майора Брунова, то ли козни Раевского. А может быть, все вместе.
Весной 1824 года встречи Пушкина с Воронцовой были эпизодическими и светскими. 12 марта он выехал в Кишинев повидаться с Инзовым. Когда он через три недели вернулся, Воронцова была в Белой Церкви, в имении своей матери. В первых числах мая Одессу покидала Амалия Ризнич, и мысли Пушкина были заняты предстоящей разлукой. 22 мая произошло событие, которое больно уязвило самолюбие Пушкина. Поля Новороссийской губернии постигло бедствие - саранча, и губернатор отрядил нескольких мелких чиновников, в том числе и Пушкина, в командировку за сбором сведений о том, насколько велик ущерб, нанесенный ею. Предписание графа, по словам Вяземского, было похоже на "злейшую иронию над поэтом-сатириком". "Состоящему в штате моем, коллегии иностранных дел, коллежскому советнику Пушкину. Поручаю Вам отправиться в уезды Херсонский, Елизаветградский и Александровский и, по прибытии в город Херсон, Елизаветград и Александрию, явиться в тамошние общие уездные присутствия и потребовать от них сведения: в каких местах саранча возродилась, в каком количестве, какие учинены распоряжения к истреблению оной и какие средства к тому употребляются. После сего имеете осмотреть важнейшие места, где саранча наиболее возродилась, и обозреть, с каким успехом действуют употребленные к истреблению оной средства и достаточны ли распоряжения учиненные для этого уездными присутствиями. О всем, что по сему Вами найдено будет, рекомендую донести мне".
Кстати, Вигель пробовал было отменить поездку, видя состояние Пушкина, но реакция графа была неожиданной: "Он побледнел, губы его задрожали, и он сказал мне: "любезный Ф.Ф., если вы хотите, чтобы мы остались в приязненных отношениях, не упоминайте мне никогда об этом мерзавце", а через полминуты прибавил "также и о достойном друге его Раевском".
Воронцов славился выдержкой. То, что он позволил себе таким образом отозваться о Пушкине и связать его имя с Раевским, говорит о ревности и глубоко уязвленном самолюбии.
Узнав о том, что его высылают из Одесс...ЕщёМожно представить себе, как взбесил Пушкина этот "циркуляр". Не так давно стало известно, что Пушкин ни на какую саранчу не поехал, что он попросту проигнорировал циркуляр Воронцова. Он отсутствовал 6 дней - с 23 по 28 мая 1824 года, из них 25 и 26 мая провел в имении своего приятеля Л.Л.Добровольского, где отметил свое 25-летие, распивая венгерское вино и читая первую главу "Евгения Онегина".
Кстати, Вигель пробовал было отменить поездку, видя состояние Пушкина, но реакция графа была неожиданной: "Он побледнел, губы его задрожали, и он сказал мне: "любезный Ф.Ф., если вы хотите, чтобы мы остались в приязненных отношениях, не упоминайте мне никогда об этом мерзавце", а через полминуты прибавил "также и о достойном друге его Раевском".
Воронцов славился выдержкой. То, что он позволил себе таким образом отозваться о Пушкине и связать его имя с Раевским, говорит о ревности и глубоко уязвленном самолюбии.
Узнав о том, что его высылают из Одессы в родовое имение Михайловское, Пушкин был так потрясен, что примчался с дачи Рено, где его застало известие, на дачу Вяземских без шляпы и перчаток.
Это обстоятельство говорит о том, что Пушкин, по крайней мере в последнее время, не хотел уезжать из Одессы, и о том, что несмотря на ухудшившиеся отношения с графом, он продолжал бывать у него в доме. Есть, однако, свидетельства, что отношение к нему Елизаветы Ксаверьевны изменилось к худшему. П.И.Вартенев так объясняет причину опалы: "После известной эпиграммы на ее мужа, в которой потом сам он раскаивался, конечно, обращались с ним очень сухо".
Восторгом чувственным, безумством, исступленьем,
Стенаньем, криками вакханки молодой,
Когда, виясь в моих объятиях змией,
Порывом пылких ласк и язвою лобзаний
Она торопит миг последних содроганий!
О, как милее ты, смиренница моя!
О, как мучительно тобою счастлив я,
Когда, склоняяся на долгие моленья,
Ты предаешься мне нежна без упоенья,
Стыдливо-холодна, восторгу моему
Едва ответствуешь, не внемлешь ничему
И оживляешься потом все боле, боле —
И делишь наконец мой пламень поневоле!
-2815-
И я бывал в Гурзýфе и Мисхóре,
Алýштой восхищён, Никитским садом,
Купаясь, объедаясь виноградом,
Мы были вместе: Пушкин, я и море!
Душа влилась в фонтан Бахчисарая
Влюблённая в Русалку, в плеск прибоя...
Я понял: мне Зарему ТОЖЕ жалко,
И что Мария шепчет умирая...
Так стало грустно, больно, сжалось лето,
Притих фонтан и наклонились розы...
А бурных волн далёкие угрозы
Кричали о Величии Поэта!
Жаль, что в тринадцать мне его не вст
...Ещё-2815-
И я бывал в Гурзýфе и Мисхóре,
Алýштой восхищён, Никитским садом,
Купаясь, объедаясь виноградом,
Мы были вместе: Пушкин, я и море!
Душа влилась в фонтан Бахчисарая
Влюблённая в Русалку, в плеск прибоя...
Я понял: мне Зарему ТОЖЕ жалко,
И что Мария шепчет умирая...
Так стало грустно, больно, сжалось лето,
Притих фонтан и наклонились розы...
А бурных волн далёкие угрозы
Кричали о Величии Поэта!
Жаль, что в тринадцать мне его не встретить,
И в тридцать семь! Увы! На ЭТОМ свете...