Языки пламени и дым. Я застыл застываю, как и весь мир. Она была полна ненависти и зла. Настоящая ведьма.
Я отворачиваюсь — и мир оживает. Языки пламени скользят по дровам и ее одежде.
Крик боли срывается в небо.
В пепле и пламени я видел вижу ее глаза. «Ты проклят», — произносит она. Шепот растекается по площади…
* * *
– Ты проклят, – говорит мне загримированная женщина в шатре. Она раскладывает карты и достает первую. – Десятка мечей.
* * *
Я еду по пустой трассе. Бесконечные и бескрайние поля. Мне некуда торопиться — впереди вся жизнь. Я переключаю радиостанцию и вижу в зеркале заднего вида красную машину. Хромированные детали на капоте напоминают мечи. За рулем —девушка.
Она набирает скорость и начинает обгон. Я прижимаюсь к обочине и цепляю грунтовку. Машину раскручивает. Скрежет металла и многократное сальто красной машины в кювете.
Я отстегиваю ремень безопасности и пытаюсь открыть дверь. Ее заклинило. Красная машина дымится. Я перелезаю на пассажирское сидение и, наконец, вырываюсь из металлического плена.
Первые языки пламени скользнули скользят по капоту красной машины. Я бегу. Слышу крики боли. Ноги девушки переломаны и застряли. Она размазывает руками кровь по лицу и кричит от боли. Кажется, что мы где-то встречались. Она хватает меня за руку и продолжает кричать от боли.
Языки пламени пляшут по капоту, подбираясь все ближе. Женщина тянет меня ближе и шепчет: «Ты проклят».
Огонь поглощает нас, а дальше — темнота, в которой все еще звучит ее шепот…
* * *
– Ты проклят, — говорит мне загримированная женщина в шатре. Она достает вторую карту. – Восьмерка кубков.
* * *
Я стою в темном зале, освещенном свечами. Жена и сын остались дома, они не захотели идти на похороны моего отца. Он им никогда не нравился. Помешался совсем: искал все колдунов и ведьм, которые снимут проклятие. Много обрядов провели, но не мог отец остановиться. Успокоился только сейчас — в гробу.
В тишине небольшой церквушки молитва звучит грозно и печально. Священник стар, он знал моего отца. Нас четверо здесь. Отец, священник, я и незнакомая девушка в первом ряду. За всю службу она не произнесла ни слова.
Священник отходит в сторону. Пришло время прощания.
Мы одновременно подходим с девушкой к гробу. Она смотрит на меня и изучает. Смотрит на отца в гробу. Я вспоминаю ее. Девушка тогда была совсем ребенком, когда отец сжег ее мать.
Она плюет в гроб и разбрасывает свечи. Деревянный сухой пол занимается быстро. Я вижу, как священник с перекошенным лицом бросается к дверям и выбегает на улицу. Вокруг меня кольцо огня, а рядом — эта несчастная девушка.
Она хватает меня за руку и кричит: «Ты проклят».
Пламя разгорается, пляшут бешено жар и дым. Мне некуда бежать. Я чувствую, как горят волосы. Как нестерпимо больно от жара. Как мне не хватает воздуха. Прежде чем меня поглотила тьма, я слышу шепот: «Ты проклят».
* * *
– Ты проклят, – говорит загримированная женщина в потрепанном шатре. Она достает последние три карты. – Туз жезлов. Девятка жезлов. Колесница.
Я зачарованно смотрю на карты.
— У тебя сын? Сколько ему сейчас? — спрашивает гадалка.
— Десять, — машинально ответил отвечаю я.
— Время вышло, — говорит загримированная женщина. — Твой сын проживет не слишком счастливую и очень короткую жизнь. Хочешь знать, как он умрет?
— Нет, — кричу я в лицо гадалке. Ее глаза кажутся знакомым.
— Он погибнет в авиакатастрофе, заживо сгорит, — продолжает она. — На соседнем кресле будет сидеть молодая девушка.
Шатёр заполняется дымом. Полог вспыхивает. Гадалка хватает меня за руку и шепчет: «Ты проклят».
Огонь полыхает вокруг. Я притягиваю ее к себе и обнимаю. Слёзы смывают грим.
Она шепчет, что круг не разомкнуть. Что нам не спастись. Что все безнадёжно. Я глажу ее по голове и успокаиваю. Вокруг полыхает огонь. Дым застилает помещение. Я проклят...
* * *
Мальчишка стоит на площади и смотрит на костёр, на котором горит ведьма. Когда она кричит от боли, он слышит другой крик.
Рядом стоит маленькая девочка, по ее щекам текут слёзы. Мальчик подходит к ней и обнимает, пряча от неё огонь, пряча от неё смерть. Он видит своего отца, который все ещё стоит с факелом. Его лицо застыло от отчаяния и осознания.
* * *
Я стою в пустой церкви. Похороны моего отца. Здесь отец, священник, я и девочка-сирота. Моя мать не пришла — сослалась на плохое самочувствие и осталась дома. Молитва закончилась, и священник отходит. Пришло время прощания (прощения?). Мы вдвоём у закрытого гроба.
Девочка остается с нами.
* * *
Мы едем по пустой трассе. Бесконечные и бескрайние поля. Нам некуда торопиться — впереди вся жизнь. Я наклоняюсь, чтобы переключить радиостанцию, и вижу в зеркале заднего вида красную машину.
— Пропусти ее, — просит она, положив руку мне на плечо.
Я торможу и съезжаю на обочину. Красная машина проносится мимо. За рулём сидит девушка, очень похожая на мою жену.
— Показалось, что это ты, — задумчиво говорю я.
* * *
Языки пламени и дым. Я застываю, как и весь мир.
— Что я наделал?
Разбрасывая горящие брёвна и солому, я пытаюсь спасти ее. Поздно. Для неё. Для меня. Крик боли срывается в небо. В пепле и пламени я вижу ее. В глазах — боль и отчаяние, и что-то ещё…
Прощение?
— Ты прощен...
#АленаКирчанова
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев