Продожаем рубрику "О ПЕРВЫХ ДЕСЯТИЛЕТИЯХ СТАНОВЛЕНИЯ МУЗЕЯ ИМЕНИ АНДРЕЯ РУБЛЕВА"
Из воспоминаний Ирины Александровны Ивановой.
предыдущая часть рассказа http://ok.ru/rublevmuseum/topic/63863589137354 продолжение
Отсчет непосредственно музейной жизни можно вести со времени освобождения Спасского собора от архива военного трибунала. Предстояло сделать многое. И самое главное, самое важное – определить задачи, цели Музея.
Именно это удалось с блеском воплотить Н.А.Деминой в первой экспозиции «Андрей Рублев и мастера древнерусского искусства», которую начали претворять в жизнь еще осенью 1950 года, когда на паперти собора была организована небольшая фотовыставка, которую в 1953 году сменила уже развернутая экспозиция. Её создание стало вторым этапом в жизни Музея. В дальнейшем – до 1959 года – в ее состав постепенно вливались копии и оригиналы произведений живописи Древней Руси. То ,что получилось поражало чеканной, ясной идеей и удивительной «выношенностью» всего замысла.
Экспозицией были заняты западная и северная паперти собора. Уже при входе краткие выдержки из двух правительственных решений – одно о сооружении памятника Андрею Рублеву из Декрета о монументальной пропаганде 1918 года за подписью В.И. Ленина и второе об образовании Музея имени Андрея Рублева из Постановления 1947 года за подписью И.В. Сталина - утверждали, что это место увековечивает память об Андрее Рублеве.
Первую экспозицию можно назвать программной. Она говорила о направленности Музея и его подходе к древнерусскому искусству, что нашло отражение в методе показа произведений. Экспозиция включала фотографии главных памятников древнерусской живописи, в первую очередь тех, которые связывались с именем Андрея Рублева, а также немногочисленные тогда копии произведений, в основном гипсовые слепки с рельефов владимирских храмов XII века. А высокое начальство, которое с истерическим апломбом требовало открытия музейной экспозиции и с 1952 года объявляло директору Музея один выговор за другим и постоянно оскорбляло его, так и не удосужилось на ней побывать, а тем более осознать ее ценность и значение для изучения древнерусской культуры. Просто не соизволило ознакомиться и никак не прореагировало… Впрочем, значение этой выставки мало кто оценил даже в научных кругах. Пожалуй, только М.В. Алпатов и Д.С. Лихачев в своей готовности помогать Музею поняли многое. Музей предложил то, к чему не были готовы ни чиновники, ни ученые. Н.А. Демина опережала время. Она открывала в древнерусской культуре то, что определяло ее суть – служение человеку, способность видеть и возвысить его духовный мир и веру в добро.
Как уже упоминалось выше, при входе зрителей встречали стенды со скупыми строками Декрета 1918 года и Постановления 1947 года о воздвижении памятника Андрею Рублеву и о содании в Андрониковом монастыре Музея имени Рублева. Между этими стендами, перекрывая вход в собор, располагались фотографии миниатюр Жития преподобного Сергия Радонежского с изображениями Андрея Рублева и эпизодами его жизни, которые давали возможность излагать его краткую биографию.
А далее… Вот здесь Наталья Алексеевна блеснула своим взглядом на искусство Древней Руси. Она предложила смелый подход – показать образ человека Древней Руси, запечатленный в росписях и на иконах самобытных средневековых мастеров. И здесь же у входа, на западной паперти Спасского собора, перед зрителем предстала галерея людей XI-XII столетий, начиная с мозаик и фресок Киевской Софии. Большие фотографии ликов с памятников живописи были выстроены в галерею образов современников далекого прошлого. Выразительные лица, глаза, смотрящие на зрителя. Вошедший сразу попадал в общество людей той эпохи, проникнутой величественными идеалами, и это было в дни, когда древнерусское искусство только начинало завоевывать зрителя.
В следующем зале, вдоль всей южной стены северной паперти, Наталья Алексеевна разместила на стендах фотографии деисусных икон двух иконостасов – Благовещенского из Московского Кремля 1405 года и Троицкого из Троице-Сергиева монастыря 1420-х годов – именно как иконостасов.
Вся экспозиция завершалась фотографией «Троицы» Андрея Рублева почти в натуральную величину, которая была помещена в апсиде придела. (Рядом с ней, внише, располагалась только фотография Звенигородского Спаса). Да, только фотография! Конечно, она была нецветная, выполненная сепией. И какая была здесь возможность рассказать о том, как почиталась «Троица», как в XVI веке царь Иоанн Грозный и митрополит Макарий высоко подняли ее авторитет, требуя писать «Троицу» только так, как писал Андрей Рублев. Захватывал рассказ, как она одаривалась драгоценностями, как постепенно дорогие оклады совсем скрыли ее живопись. Особо выделяли мы 1904-1905 годы, когда В.П. Гурьяновым была раскрыта подлинная живопись «Троицы», когда вновь заблестел ее голубец, засветились прозрачные рублевские охры....
____________________________________________________________________
Продолжение следует
Присоединяйтесь — мы покажем вам много интересного
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев