— муж швырнул ложку в раковину. — Всегда я! То соль не туда поставил, то телевизор громко!
Лена даже не обернулась. Стояла спиной, мыла посуду. Плечи напряжены, как струна.
— Может, тебе вообще без меня лучше будет? — процедила сквозь зубы.
Вот оно. Слова, которых он боялся услышать уже месяц. А может, и больше.
— Знаешь что...
Андрей схватил куртку. Хлопнул дверью так, что соседи наверняка проснулись.
На улице дождь — как из ведра. А он шел, не разбирая дороги, и думал: «Каждый день — как по минному полю».
Когда выходил на пенсию, казалось — наконец-то будет время друг для друга. Ага. Только оказалось, что они разучились разговаривать. Молчат за завтраком. Молчат за ужином. И это молчание — хуже любой ссоры.
Ноги сами привели к старой дороге, где раньше ездили дачники. Теперь тут только ямы да кусты. Дождь стихал, но Андрей уже промок насквозь.
«Может, и правда ей без меня лучше?» — думал он, когда что-то мелькнуло у обочины.
Сначала показалось — просто мусор. Пакет какой-то. Но пакеты не шевелятся.
Андрей остановился. Пригляделся.
Сверток. Тряпичный, промокший. И он двигается. Едва заметно, но двигается.
— Что за чертовщина.
Подошел ближе. Нагнулся.
И сердце екнуло.
Из складок тряпки выглядывал крошечный нос. Черный, мокрый. Щенок. Совсем малыш.
— Господи, — Андрей осторожно взял сверток на руки. — Кто ж тебя тут бросил, малой?
Щенок даже не пискнул. Только слабо шевельнул лапкой.
Сердце стучало как бешеное. Андрей прижал сверток к груди и побежал домой. Дождь снова усилился, но теперь это было неважно.
В прихожей он скинул мокрую куртку, прошел на кухню. Лена сидела за столом с чашкой чая. Глаза красные.
— Лен, — начал он.
Она подняла взгляд. Увидела сверток в его руках.
— Ты что притащил?
— Щенка нашел. На дороге. Он умирает, Лен.
Лена поставила чашку так резко, что чай плеснул на стол.
— Вот собаки нам только не хватало! — она вскочила, заходила по кухне. — Ты же видишь, как мы живем! Сами еле концы с концами сводим, а он...
— Лен, да посмотри на него! — Андрей осторожно развернул тряпку.
Щенок лежал неподвижно. Шерстка слипшаяся, дрожит. Глазки еще закрыты — совсем кроха, недели две от роду, не больше.
— Он же замерз насквозь. Может, уже поздно.
Лена остановилась. Взгляд стал мягче.
— Ладно, — вздохнула. — Неси в ванную. Теплой водой отогреем.
Они склонились над раковиной, как над новорожденным. Андрей держал щенка, а Лена лила тоненькую струйку воды. Теплую, но не горячую.
— Осторожно, не захлебнулся бы, — шептала она.
Крошечная грудка едва заметно поднималась и опускалась.
— Живой, — Лена улыбнулась впервые за долгое время. — Боец маленький.
Закутали его в махровое полотенце. Лена достала старую картонную коробку, устелила мягкими тряпками. Андрей поставил рядом настольную лампу — для тепла.
— Кормить надо, — сказала Лена. — Молока у меня нет, но сгущенку разведу.
— А можно ли ему?
— А что делать? До утра все закрыто.
Развела сгущенку теплой водой. Андрей капал щенку в рот из пипетки. Тот слабо шевелил языком, пытался глотать.
- Пьет! — обрадовался Андрей. — Смотри, Лен, пьет!
Первый раз за месяцы он улыбался. И Лена это заметила.
К утру щенок окреп. Попискивал, когда просыпался. Андрей вставал к нему ночью трижды — кормить, проверять.


Присоединяйтесь — мы покажем вам много интересного
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 45