Якуб Аджиалиев

В русской деревне XIX — начала XX века время текло иначе. Не календарь, а сама жизнь подсказывала женщине, когда она переступала порог старости. Русская крестьянка, чьи дни были наполнены трудом в поле, заботой о детях и хлопотами по дому, не считала годы, но чувствовала, как меняется ее место в мире. Переход в статус «старухи» был не просто возрастным рубежом, а новой главой, полной глубокого смысла. Когда крестьянки понимали, что стали старухами, и как это отражалось в их одежде? В деревне старость не мерили цифрами. Никто не отмечал сороковой или пятидесятый день рождения — не до того было. Но жизнь сама ставила метки. Одним из главных знаков было угасание «женской силы» — прекращение менструального цикла, которое наступало обычно в 45–50 лет, а порой и раньше из-за тяжелого труда и скудной еды. Крестьянки, как пишет этнограф Сергей Максимов, ощущали это как поворотный момент, когда тело словно шептало: «Ты теперь другая». Этот переход был не только физическим, но и душевным — женщ