Предыдущая публикация
Пирровы победы блицкрига
Каждую осень, начиная с октября, обостряется полемика по вопросу о том, как относиться к событиям начального периода Великой Отечественной: как к позору всей советской системы или как к доказательству жизнеспособности социализма сталинской модели на фоне двух лет непрерывных поражений и капитуляций западных стран антигитлеровской коалиции во Второй мировой войне.
Миллионы участников «Бессмертного полка» славят стойкость своих дедов и прадедов, их вклад в разгром фашистских войск под Москвой, говорят о Сталине как об организаторе этой Победы. Отпрыски прибалтийских фашистов, украинских бандеровцев, как и представители российских либерально-демократических меньшинств, ежегодно восторгаются тем, как гитлеровские генералы создавали «котлы» для Красной армии и одновременно недоумевают, почему поднаторевший в боях против Польши и Франции вермахт не смог захватить Москву.
Битый график
Хронометрические параметры плана «Барбаросса» кратко формулируются так: после нападения на СССР на восьмые сутки немецкие войска должны были выйти на рубеж: Каунас – Барановичи – Львов – Могилев-Подольский. На 20-й день войны следовало достичь рубежа Днепр (до района южнее Киева) – Мозырь – Рогачев – Орша – Витебск – Великие Луки – южнее Пскова – южнее Пярну. После этого планировалась пауза, во время которой предполагалось сосредоточить и перегруппировать соединения, дать отдых войскам и подготовить новую базу снабжения. На 40-й день должна была начаться вторая фаза наступления. В ходе нее намечалось захватить Москву, Ленинград и Донбасс. Что же происходило на самом деле?
“В советской авиации на протяжении всей войны число летчиков превышало наличный парк самолетов”
Через 20 дней после нападения фашистов на СССР фон Бок пишет в своих дневниках: «12.07.41. Захваченный секретный пакет открыл нам глаза на то, что русские подтянули к фронту еще одну армию в составе шести дивизий, включая танковую, и бросили их в бой в районе Витебска. Из этого следует, что противник собирается удерживать свои позиции на Днепре.
13.07.41. Противник терпит серьезные поражения только в одном месте на Восточном фронте – в зоне ответственности группы армий «Центр». Позже пришло сообщение о том, что противник задействовал в сражении между Витебском и Оршей новые силы. Теперь понятно, что все предыдущие рапорты относительно того, что противник начал отступать, являются, мягко говоря, преждевременными».
Планируя блицкриг, нацисты исходили из того, что немецкие солдаты и офицеры понесут потери, не превышающие тех, что были на 20-й день операций в Польше или во Франции, и дело здесь не в бережном отношении генералов к «пушечному мясу», а в допустимых масштабах урона, при котором достигается конечная цель войны. Потому и ежедневные рапорты генералов, особенно в первый год войны с СССР, всегда скрывали истинные масштабы потерь гитлеровских войск, а Гитлер на карте продолжал оперировать дивизиями и корпусами, которые к ноябрю 1941-го на самом деле таковыми уже не являлись.
Уже 20 ноября фон Бок ставил его перед фактом, что «правое крыло 4-й армии в обозримом будущем к активным наступательным действиям неспособно, возможности 17 и 173-й дивизий, принимавших участие в тяжелых оборонительных боях, исчерпаны полностью, остальные дивизии понесли тяжелые потери. XII и XX корпуса также чрезвычайно ослаблены и прорвать позиции противника не имеют возможности».
Выдержки из его дневников. «21 ноября. Поехал из Гжатска в расположение XII корпуса. Командир корпуса явно находится под впечатлением от имевших место ожесточенных сражений и самыми мрачными красками описывает состояние своих дивизий, чьи возможности, по его словам, полностью исчерпаны.
Потери, в особенности в офицерском составе, дают о себе знать. Многие лейтенанты командуют батальонами, один обер-лейтенант возглавляет полк. Численность некоторых полков сократилась до 250 человек. Личный состав страдает от холода и неадекватных условий размещения. Короче говоря, корпус, по мнению его командира, как боевая единица больше функционировать не в состоянии.
23 ноября. В расположении ХХ корпуса его командир поведал мне о тяжести сражений, в которых корпус участвовал, а также пожаловался на высокие требования, предъявляемые к частям высшим командованием: «От нас по-прежнему требуют дойти до канала «Москва», не понимая того, что потом мы не сможем сделать и шагу. Однако пока есть хотя бы один шанс, что русские войска, противостоящие фронту 4-й армии, отойдут со своих позиций из-за угрозы атаки 2-й танковой армии, Гудериан должен продолжать наступление даже при том условии, что ему после достижения Оки и порчи железнодорожного полотна дороги Рязань – Коломна придется отойти на исходные позиции. Единственная мобильная дивизия – 9-я танковая, которая могла бы возглавить это наступление, в настоящий момент не имеет ни одного исправного танка».
Война идеологий
Как и битые немецкие генералы, современные бандеровцы и некоторые либеральные публицисты объясняют поражение гитлеровцев под Москвой односторонним воздействием осеннего дождя, зимнего снега и мороза на фашистские войска и, конечно же, тем, что комиссары, угрожая наганами, гнали красноармейцев в атаку на пикирующие бомбардировщики, заваливая «Юнкерсы» трупами.
Скорцени, объясняя причины поражения под Москвой, писал в мемуарах, что среди немецких генералов было слишком много предателей, презиравших ефрейтора Гитлера, саботировавших его распоряжения, в то время как в Красной армии, очищенной от троцкистов, все военачальники, теперь уже свободные от происков врагов, демонстрировали безусловную исполнительность, преданность идеям коммунизма и лично Сталину. Исключение в лице генерала Власова это только подтверждает.
Полководцы-победители – Жуков, Василевский, Рокоссовский, Белов, Белобородов сходятся в воспоминаниях во мнении о наиболее общих причинах победы Красной армии под Москвой, особенно в части признания превосходства коммунистического интернационализма над буржуазным национал-социализмом, в том числе в военной экономике.
Красноармейцы на фронте и рабочие в тылу, то есть человеческий материал, сформированный в условиях осознанной необходимости, социального равенства на принципах общественной собственности, интернационализма, оказался неизмеримо выше, чем у выросших на почве итало-немецкого национал-социализма, англо-французского колониального империализма, польского, венгерского, румынского, словацкого, хорватского, финского шовинизма, японского синтоизма и американского меркантилизма. В дни Второй мировой войны в личной переписке и Рузвельт, и Черчилль были вынуждены с удивлением признавать за советским народом это превосходство. А немецкое высшее руководство удивлялось тому, что многие советские старшеклассники в оккупированных сельских районах вполне прилично владели языком Шиллера и Гейне.
На протяжении всей войны для советской молодежи, не знавшей «прелестей» ЕГЭ, не составляло труда освоение американской и английской станкостроительной, авиационной, танковой и автомобильной техники всех видов, тем более трофейной немецкой. И наоборот, чем дольше шла война, тем большие трудности испытывала Германия в подготовке необходимого количества кадров, особенно командных, для авиации, артиллерии, танковых и инженерных войск.
Покрышкины ин дер люфт
Необандеровцы и большинство либералов любят повторять, как много советских самолетов на аэродромах разбомбила фашистская авиация 22 июня 1941 года. Но замалчивают, что, во-первых, была повреждена в основном устаревшая техника. В большинстве своем это не ЛаГГ, не МиГ, не Як, не Ил-2 и не Пе-2. Их производство только развертывалось. Во-вторых, и это очень важно, остались в живых тысячи советских летчиков. После утраты самолетов они были направлены в запасные полки, в летные училища, где обучались и переучивались, и отправлялись на фронт мастерами пилотажа на новейших образцах. В советской авиации на протяжении всей войны число летчиков превышало наличный парк самолетов, притом что выпускалось их в СССР больше, чем в Германии.
Командование люфтваффе отмечало в донесениях, что с началом войны на советском фронте разрыв между потерями самолетов, летного состава и получаемым пополнением постоянно увеличивался. Иными словами, советские летчики даже на И-16 отправляли на тот свет фашистских самолетов с пилотами больше, чем Германия была способна компенсировать.
Цифра потерь советской авиации в первый день войны колеблется от 1200 до 1300 единиц в зависимости от политической ориентации автора подсчетов. Но если учесть, что в среднем в СССР в период войны производилось более 20 тысяч боевых самолетов в год, нет оснований считать сколь-нибудь фатальной для СССР утрату 1300 устаревших самолетов в первый день войны при наличии в строю не менее 13 тысяч боеготовых самолетов и экипажей. Дальнейший ход воздушных боев подтвердил это со всей определенностью. Просто современные либералы и бандеровцы ничем другим, кроме как потерями, понесенными Красной армией в первый день Великой Отечественной войны, утешить себя не могут.
Как сообщают некоторые исследователи вопроса, в первый день войны советские летчики выполнили около 6 тысяч боевых вылетов, сбили десятки самолетов противника. По данным немецких документов, с 22 июня по 31 декабря 1941 года боевые потери люфтваффе составили на Восточном фронте 3827 машин. По летному составу потери убитыми, ранеными и пропавшими без вести на Восточном фронте – 6052.
Ничем иным, кроме как неприемлемыми потерями люфтваффе, нельзя объяснить тот факт, что многомесячное массированное воздушное наступление фашистов на Лондон не достигло стратегической цели, а попытка разбомбить Москву провалилась за несколько дней.
Далеко не образцово дело обеспечения армии высшими и низшими кадрами обстояло у англичан и американцев. Достаточно обратить внимание на то, как протекали первые два года Второй мировой войны до момента втягивания в нее СССР, чтобы отметить отсутствие каких-либо преимуществ у англо-франко-польских «союзников» над фашистской частью Европы.
Западная коалиция два года терпела поражения на европейском, африканском и азиатском фронтах. Ни техника, ни высший командный, ни рядовой состав их армий не показывали каких-либо преимуществ над Германией и Японией. Америка спокойно наблюдала, как ее европейские и азиатские конкуренты по мировому рынку истребляют друг друга, пока не спровоцировала бомбардировку Перл-Харбора. Качество союзнических вооруженных сил было таким, что США, Англия, Новая Зеландия и Австралия до 1945 года воевали с одной Японией, капитулировавшей лишь после разгрома Квантунской армии советскими войсками. Западный фронт, застывший у кромки Атлантического океана в 1940-м в Дюнкерке, вновь сдвинулся с места только в 1944 году, когда стало ясно, что Красная армия может и без союзников дойти до Ла-Манша. На Восточном же фронте территорию, соизмеримую с Польшей, Францией, Норвегией, европейские фашисты прогрызали пять месяцев, неся беспрецедентные потери, после чего побежали от Красной армии так, как не драпали ни от кого.
Когда некому наступать
5 декабря Франц Гальдер дипломатично отметил в дневнике: «Фон Бок сообщает – силы иссякли. Завтра он сообщит, есть ли необходимость отвести войска». Разумеется, мысль можно оформлять и образно: «Выдохлись», «Силы иссякли» или, как об этом докладывали Геббельсу чины военной цензуры 2-й германской армии, читавшие письма немецких солдат за месяц до наступления РККА под Москвой: «Моральный подъем, который войска испытывали в связи с громадными успехами в предыдущие месяцы, в ноябре не наблюдается».
“По мобилизационным возможностям экономика СССР уже к третьей пятилетке превосходила капиталистическую Европу, а РККА – все армии мира”
Существует основная причина в военном искусстве, по которой армия не может продолжать наступление: когда некому это делать. Пирровых побед на войне никто не отменял. На тех направлениях атак, где войска под управлением фон Бока в первый месяц войны иногда имели десятикратное превосходство над советскими частями по плотности танков и орудий на километр фронта, наступление развивалось относительно успешно, пока «клинья» не натыкались на следующую линию обороны. Но советские войска оборонялись столь решительно и умело, что Боку, как правило, приходилось обходить оборонявшихся, задействовать множество дивизий на внутренних кольцах окружения и нести основательные потери, превращая «клинья» в массовые захоронения своих солдат.
Там, где соотношение сил на некоторое время устанавливалось в пропорции, близкой один к одному, происходило контрнаступление Красной армии, как это было под Ельней, в Крыму, при обороне Севастополя, под Москвой, под Сталинградом.
В день завершения организованного сопротивления советских войск в том или ином «котле» Бок в дневниках сразу указывал круглую цифру красноармейцев убитых и взятых в плен, как будто их за ночь пересчитали ради постановки на довольствие. Однако Бок никогда не указывал конкретные цифры безвозвратных потерь группы армий «Центр», хотя собрать эти данные ему было неизмеримо легче. А Гальдер в своем дневнике, подытоживая официальные сводки с Восточного фронта, напротив – поражался небывалым потерям сержантского и офицерского состава вермахта, понимая, сколь трудно будет восполнить кадры данного рода. А ведь фронтовые сводки о потерях немецкие генералы всегда преуменьшали.
Сегодня в либеральных СМИ часто цитируют немецких генералов, обвинявших Гитлера в том, что он после завершения битвы за Смоленск перенацелил две армии фон Бока на Киев, приостановив наступление непосредственно на Москву, и фантазируют: если бы не это, советская столица пала бы уже в сентябре. В этих «если бы» отечественных либералов, украинских и прибалтийских фашистов, естественно, нет кручины о судьбах сотен тысяч узников гетто, миллионов в Освенциме, Дахау, Бухенвальде, о грядущем уничтожении семи миллионов поляков, шести миллионов евреев. Эти «аналитики» не задаются вопросом: а что стало бы с народами Земли, если бы Москва пала? Там своя печаль – европейским фашистам не удалось захватить Москву, с чем связывалась победа над коммунизмом.
Либеральные историки не понимали и не понимают, что не поверни Гитлер свою орду на Киев, где Тимошенко успешно сдерживал гитлеровцев, Сталину было бы куда проще перебросить под Москву за два-три дня тысяч 200–300 войск с танками, самолетами и артиллерией с Украины, чем гнать с Дальнего Востока.
Ответ в лоб
Приходится признать, что ефрейтор Гитлер оказался умнее своих генералов. Он подарил им еще пару недель на то, чтобы натешились своими оперативно-тактическими талантами, окружая и уничтожая группировку советских войск под Киевом, поскольку «Юг» и «Север» уже давно провалили план блицкрига и в силу этого тоже Гитлеру пришлось отправлять войска Бока на помощь «южанам», против чего страстно выступал Гудериан, гордившийся своим превосходством над бездарями из группы армий «Юг».
Но даже без октябрьских дождей возможности Бока маневрировать крупными соединениями были существенно скромнее, чем у советских железных дорог, поэтому при относительно устойчивом положении на южном фланге Восточного фронта в сентябре 1941 года советские части всех родов войск могли быть быстро переброшены из-под Киева к Москве.
Как всякий авантюрист, Гитлер не мог не попытаться, проигрывая в темпе наступления, выиграть, как ему казалось, качество на фланге, которое можно будет постараться использовать в «миттельшпиле». Но не учел, что территория СССР не шахматная доска и ход конем, и цейтнот в военной стратегии выглядят совсем иначе. Растратив время, людские и технические ресурсы группы армий «Центр» на Киевском направлении, Гитлер повернул свои войска опять на Москву, фактически вновь приостановив наступление на юге, посчитав, что оставил-таки Сталина без резервов. Но к ноябрю стали прибывать полноценные соединения с Дальнего Востока, а к декабрю советская промышленность уже выпускала весь набор необходимой современной техники (особенно штурмовиков Ил-2, танков Т-34) и боеприпасов в устойчиво нарастающем объеме.
Поэтому когда Боку и Гудериану казалось, что под Москвой все могло быть решено перевесом в один еще незавшивевший и необмороженный немецкий батальон, восточнее советской столицы уже стояли многочисленные свежие дивизии. Оказалось, что все политические, производственные, воспитательные и образовательные структурные элементы СССР превосходят беспрецедентные силы объединенной фашизированной Европы.
Остается вопрос: почему относительно успешно развивалось контрнаступление советских войск на флангах, а вермахт столь упорно оборонялся на центральном участке, особенно в районе Ржева?
В октябре Гитлеру стало ясно, что захватить Москву в лоб не удастся вообще. Было принято решение остановить войска на центральном направлении и организовать наступление на флангах, осуществив полное окружение и блокаду Москвы. Но и там бои, естественно, приняли ожесточенный характер, в том числе по степени безжалостности немецкого командования, считавшего, что окружение Москвы будет равно поражению СССР и тогда за любые потери немецких солдат никто не взыщет.
Однако оборона советских войск устояла и на флангах, а это в свою очередь означает, что у группы армий «Центр» не осталось на этих направлениях солдат всех родов войск в количестве, которое позволяло хотя бы перейти к обороне на взятых рубежах. Пришлось драпать, местами на сотни километров.
Известно, что на холоде мозги работают все хуже. Это очень заметно по тому, что Бок записывал в дневнике за пять дней до контрнаступления советских войск. «30 ноября. Группа армий «Юг» потеряла Ростов в результате сражения с превосходящими силами русских. В боях с отступающими немецкими войсками принимала участие также значительная часть городского населения. Чтобы восстановить и укрепить фронт, группе армий «Юг» придется отойти на значительное расстояние. 1 декабря. Сражения последних 14 дней показали, что «полное уничтожение» противостоящей нам русской армии является не более чем фантазией. Остановиться у ворот Москвы, где сеть шоссейных и железных дорог является наиболее густой во всей восточной России, означает завязать тяжелые позиционные бои против значительно превосходящего нас по численности противника. Между тем войска группы армий совершенно к этому не готовы. Но даже если невозможное станет возможным и нам в ходе наступления удастся поначалу захватить новые территории вокруг Москвы, у меня все равно не хватит войск, чтобы окружить город и плотно запечатать его с юго-востока, востока и северо-востока. Таким образом, проводящееся сейчас наступление является атакой без смысла и цели, особенно учитывая тот факт, что время приближается к роковой черте, когда силы наступающих войск будут исчерпаны полностью. Необходимо уже сейчас принять решение, что делать потом. В настоящее время войска группы армий «Центр» растянуты на более чем 1000-километровом фронте, при этом у меня в качестве резерва находится одна-единственная дивизия. При таких условиях, учитывая потери в офицерском составе и резкое падение боеспособности войск, силы группы армий не смогут противостоять даже весьма посредственно организованному наступлению. Исходя из плачевного состояния находящихся в нашем секторе железных дорог нет никакой возможности подготовить этот чрезмерно растянутый фронт к оборонительным сражениям или организовать его снабжение на время боев… 6 декабря. Растут жалобы частей на достигнутое русскими превосходство в воздухе. Еще чаще жалуются на нехватку зимней одежды, снабжение которой поставлено неудовлетворительно. Эшелоны с зимним обмундированием постоянно запаздывают, в результате даже сейчас далеко не все части обмундированы по-зимнему. Качество зимнего обмундирования также оставляет желать много лучшего… 7 декабря. Трудный день. В течение ночи правое крыло 3-й танковой группы начало отход. Дают о себе знать неприятные вклинивания противника на северном крыле танковой группы. Противник также значительно усилил давление на правом крыле 9-й армии. Я отослал все, что мне удалось собрать на скорую руку, в распоряжение 3-й танковой группы; полк 255-й дивизии направлен на грузовиках – по батальону за один рейс – в сторону Клина, куда первый батальон прибыл этим утром. Единственный резерв, какой только удалось наскрести 4-й танковой группе, представляет собой усиленную роту».
А на центральном направлении шли бои местного значения – немецкие солдаты оставались на занятых позициях. Однако личного состава хватало только для обороны. И гитлеровские войска простояли в фактическом «котле» в районе Ржева до зимы 1943 года. Но это, как говорят, совсем иная история.
Рациональность Победы
Таким образом, формулируя причины победы Красной армии при обороне Москвы, надо признать, что, во-первых, объективно СССР был готов к «войне моторов», мы все-таки прошли за 30-е годы путь в науке и технике, на который всем развитым странам потребовалось столетие. Во-вторых, по всем направлениям культуры советский народ, РККА и отечественная экономика уже к третьей пятилетке, безусловно, превосходили капиталистическую Европу, а по мобилизационным возможностям – все армии мира. В-третьих, у фашистов под Москвой не осталось солдат в количестве, достаточном хотя бы для организации обороны на завоеванных рубежах, потому что красноармейцы и курсанты в решающей своей массе сознательно приняли и героически выполнили требования воинской присяги.
Таким образом, начальный период Великой Отечественной, наверное, рационально делить на этапы, эпизоды оборонительных и наступательных операций в пределах диссертационных исследований. Но если желать извлечь полезные уроки, когда все президенты крупнейших стран ведут разговоры о третьей мировой войне, то с научной точки зрения необходимо рассматривать первое начиная с 1939 года стратегическое поражение фашизма под Москвой как следствие цепи фактических побед советских людей при обороне Брестской крепости, в результативных боях на Львовском направлении, при стойкой обороне Ленинграда, Одессы, Крыма, Севастополя, в боях за Ельню, Смоленск, Вязьму, Киев, Ростов, как следствие подвигов Николая Гастелло, Виктора Талалихина, Зиновия Колобанова, Дмитрия Лавриненко, Зои Космодемьянской, 28 панфиловцев, генерала Доватора…
Конечно, успех в отдельных сражениях может быть и делом случая, и стечения обстоятельств, и качеств отдельного военачальника. Но победу в войне такого масштаба, как Великая Отечественная, можно рационально объяснить только наличием всего необходимого комплекса объективных преимуществ у народа-победителя.
Валерий Подгузов,
кандидат экономических наук, полковник в отставке
Следующая публикация
Комментарии 1
В.А. Подгузов