Валентина Яворская

Стоит только произнести имя Тамары Макаровой — и в воздухе появляется особый холодок. Не злоба, не надменность, а та самая аккуратная дистанция, которой обладают люди, слишком давно привыкшие к чужим взглядам. Каждое её появление — как выход женщины, которая многое пережила, но ни разу не позволила себе дрогнуть в кадре. Или вне его. В лабораториях киностудий ходили легенды: она могла войти в помещение, и там почему-то становилось тише. Не потому, что боялись. Потому, что иначе было бы неприлично. В её походке — уверенность, в жестах — точность, в словах — ледяная экономия. Макарову называли императрицей не потому, что она была высокомерной, — напротив, эта женщина знала себе цену без единого громкого заявления. И всё же главное в ней — не холод. Главное — выдержка, которую сегодня трудно даже представить. Выдержка, которая выдержала Сергея Герасимова. Их союз называли идеальным, хотя видели все: верность Сергею Аполлинариевичу давалась куда труднее, чем красноречивые речи о высокой ду

В Зимнем дворце под ее бриллианты была отведена целая комната. В кожаных и бархатных футлярах и деревянных ящиках хранились уникальные драгоценные камни и произведения ювелирного искусства. Екатерина Великая была императрицей всея Руси и самой долгоправящей женщиной-правительницей могущественной империей 34 года, до своей смерти в 1796 году. Эпоха правления Екатерины считается золотым веком России. Она поддерживала идеалы Просвещения, покровительствовала искусствам, литературе и образованию, реорганизовала административную и юридическую системы Российской империи и успешно расширила её территорию, простирающуюся от Польши до Сибири. XVIII век называют Бриллиантовым веком, именно в это время на первый план выходят сверкающие бриллианты, вытесняя все другие камни. По воспоминаниям современников, во время игры в карты в гостях у императрицы играли на бриллианты, а окончив игру, она оставляла горсть камней на столе, дабы не расстраивать потерпевших неудачу. В моде многоярусные ожерелья, ма

Летом 1980-го вся страна жила в предвкушении московской Олимпиады. Столица готовилась к грандиозному празднику спорта, повсюду царила атмосфера всеобщего ликования. Но на фоне этой эйфории разворачивались совсем другие события. Утром 4 июля на курский вокзал прибыл обычный пассажирский состав из Москвы. Казалось бы, ничего необычного — таких рейсов было множество. Однако когда люди подошли к седьмому вагону для посадки, их охватила тревога. Двери оставались закрыты. Проводниц, которые обычно встречали пассажиров, нигде не наблюдалось. Минуты ожидания превращались в четверть часа. Нетерпеливые путешественники начали стучать в окна и двери. Наконец кто-то из железнодорожников открыл вагон снаружи. То, что увидели люди, повергло их в шок. Представьте: вы заходите в обычный плацкартный вагон и видите, что буквально каждая поверхность покрыта багровыми разводами. Стены, скамейки, пол — всё говорит о том, что здесь произошло нечто ужасное. При этом людей нет. Вообще никого. Точнее, был оди

Рубашка превратилась в белые лоскутки. Дрожащая девушка сидела в уголке комнаты, не решаясь поднять глаз. А он стоял и протяжно выл… За дверями притаилась прислуга, она не смела войти в покои императора Дао-цзуна. Для них он был Сыном Неба, которому они беспрекословно повиновались. Мальчик всегда был жестоким. Он загонял лошадей, нисколько не щадя их. Он изводил дворцовую прислугу бесконечными придирками. Когда его личный слуга перекинул шелковые веревки через ветку дерева, Дао-цзун только расхохотался. - Они все – слабые и ничего не стоят! – любил повторять он про людей, которые его окружали. Люди, звери, вещи – они ничего не стоили по мнению сына правителя. При этом Дао-цзун был человеком весьма образованным и начитанным! Он обожал читать исторические труды, он с интересом изучал философские трактаты. «Нам достанется мудрый правитель», - говорили советники его отца. Империя эпохи Ляо занимала северо-восток современного Китая. Столицей этого государства был город Шанцзин, и как раз та