Антонина Фомина

— Никогда больше не прикасайся к моим вещам! — голос отца гремел на весь дом, будто кто-то швырнул камни в стеклянные стены. Я стоял посреди комнаты, окаменев. Только пальцы предательски дрожали. На полу — разбитая шкатулка, и фотографии, рассыпавшиеся по полу, словно звёздная россыпь. — Я просто хотел посмотреть... — прошептал я. Но голос тут же уполз куда-то вниз, в самую глубину. За окном бушевал октябрьский дождь — хлёсткий, тяжёлый, без конца и края. Отец глядел на меня сжав челюсти так, что на его щеках ходили желваки. — Это всё, что осталось от неё... — глухо сказал он. — И ты даже это не смог оставить в покое. Он опустился на колени, начал подбирать фотографии — осторожно, словно держал крылья хрупких бабочек. Я помогал ему, боясь поднять глаза. На снимках — молодая женщина с длинными тёмными волосами и широкой, лучистой улыбкой. Моя мама. Та, которую я помнил только по этим обрывкам. Москва встретила меня своим неутихающим гулом — будто кто-то ударил по огромному барабану. В н