Владимир Пихтирёв

Осенью 1962 года в Левокумском районе Ставрополья появились необычные новосёлы. Их было около тысячи человек, 215 семей. Они разительно отличались от местного населения. Мужчины серьёзные, непьющие. Женщины — причудливо-старомодно одетые. Говорили вроде бы по-русски, но как-то странно. Более того, иногда меж собой переходили на турецкий язык. Прибывшие держались обособленно. На работе выполняли двойную, а то и тройную норму. Вопреки советской идеологии, носили нательные крестики, молились утром и вечером. Даже лица у этих людей были какие-то другие… Себя они называли некрасовцами. Не в честь знаменитого русского поэта, а по имени исторической фигуры, атамана Игната Некрасова. В 1707 году на Дону вспыхнуло восстание под предводительством Кондратия Булавина. Это была реакция части вольного казачества на реформы Петра I. Царь огнём и мечом выжигал прежнюю Россию вместе со старой верой. И далеко не все согласны были терпеть. Одним из соратников Булавина, а в какой-то момент даже правой рук

Холодное оружие всегда было символом воинской чести. Но среди всех клинков есть особый — кортик. Этот предмет не только часть формы, но и знак принадлежности к офицерскому сословию, к миру, где честь, выправка и служба родине значат больше личного удобства. Кортик — это не утилитарный нож, а воплощение традиций и преемственности, ставшее неотъемлемой частью военной культуры. История кортика уходит вглубь веков, но точка его рождения до сих пор вызывает споры. Есть несколько версий происхождения самого слова. Одни исследователи связывают его с польским kord — так называли большой боевой нож, распространённый в Речи Посполитой. В немецком существовало схожее понятие Hauswehr, что буквально означало «домашнее оружие». Позже, в XIX веке, когда морские офицеры европейских флотов начали носить форменные кинжалы, в польском языке появилось уменьшительное kordzik — вероятный источник русского слова «кортик». Другие лингвисты усматривают корни в западноевропейских и восточных языках: голландско