Глава Сбербанка на Петербургском экономическом форуме говорил о том, что ему будет страшно, если власть окажется в руках народа. «Вы говорите страшные вещи. Вы предлагаете передать власть фактически в руки населения, – пугал участников дискуссии Греф. – Как только простые люди поймут основу своего я, самоидентифицируются, управлять, т.е. манипулировать ими будет чрезвычайно тяжело» Сравните цитату из книги "Как закалялась сталь" и фразу Грефа.
В южной местности гористой на краю пустыни длинной рассказали гитаристу про старинные руины. Рассказали — и гортанным мёртвым именем назвали. И ушёл он по барханам к серым контурам развалин. Брёл по зыби золотистой — просто так, из любопытства поглядеть и возвратиться. Поглядел — не возвратился. Он нашел меж серых склепов, где кончался мёртвый город оловянный серый слепок с человеческого горла. Там, в толпе цветасто-тесной, там, за белой толщей праха, кто-то пел не просто песню, кто-то пел не просто правду. Значит, слово било в сердце, убивало, помыкало, коль одно осталось средство — ковшик жидкого металла. Но не знал палач усердный, запечатав глотку эту, что отлил в ме
Отпели в деревне гармони,
Дома опустели, дворы.
Не скачут, не ржут в поле кони.
Не видно нигде детворы.
Нет больше в деревне колхоза.
Разрушен привычный уклад.
Почти не осталось народа.
Коровы в хлевах не мычат.
Нет больше колхозников в селах,
Что хлебом кормили страну.
Парней и девчат нет веселых,
Способных поднять целину.
Забыли поля агронома,
Давно зоотехников нет,
Механиков нет, нет монтера,
Свекольниц простыл в поле след.
Не гонит, как было когда-то,
Коров на заре пастушок.
Не блеют козлята, ягнята,
Телят не ведут на лужок.
Не стало в селе трактористов,
Комбайнеров и свинарей,
Людей с огоньком, коммунистов,
И знатных не стало людей.
Давно на селе нет больницы,
Оставлен лишь фельдш