Отчим дядя Гриша...

Ирина Ас

Соня часто слышала фразу о том, что земля будто бы уходит из-под ног. Ей всегда казалось, что это всего лишь художественное сравнение, которое показывает, что человек беспомощен и расстроен. Но после слов матери о гибели отца девочка физически ощутила, что теряет опору.

- Сонечка, папа умер, - тихо произнесла Люба и погладил дочку по голове, - была авария и он разбился насмерть…

В этот момент девочке показалось, что она упала и стремительно летит вниз. Мать начала ей что-то кричать, трясти, но Соня уже не замечала всего этого. Она все падала, падала, а посторонние звуки слышались все дальше и тише.

Первое время девочка не плакала. Она вспоминала открытое, доброжелательное лицо отца, представляла его веселые голубые глаза, в которых всегда играла лукавая искорка. И с удивлением думала – неужели, она больше никогда не увидит ни этих сияющих глаз, ни губ, готовых всегда расплыться в улыбке.

Люба с беспокойством поглядывала на дочь. Муж ушел от нее три года назад. И хотя развод для женщины был болезненным, к моменту его гибели она успела освободиться от мучительных страданий. Александр полюбил другую женщину и через полгода метаний сообщил супруге, что уходит к ней.

Сначала Люба страдала от предательства любимого человека, затем ненавидела его, а потом и вовсе отпустила. Другой мужчина тогда на ее пути еще не встретился, но жизнь вошла в привычную колею.

Между Александром и Соней всегда была особенная связь. Уходя к другой женщине, он уверял, что дочь навсегда останется главной любовью в его сердце.

Алименты он платил исправно, с дочкой встречался на нейтральной территории. Они ходили в кафе, кино и парк аттракционов. Девочка взрослела, а Александр все больше погружался в заботы о новой семье. Поэтому встречи происходили реже, общение сводилось к коротким разговорам и переводам денег «на платьице».

И все-таки даже это мимолетное общение было важно для Сони. Она любила отца больше всех на свете и знала, что тоже занимает особое место в его жизни. А встречи еще будут, долгие, наполненные разговорами, только им двоим понятными шутками. Так думала девочка, была абсолютно уверена в этом.

Осознание пришло после похорон. Только тогда сильнейшее горе, немыслимое и неизлечимое, поселилось в сердце дочери. Тогда Соня начала плакать. Она плакала каждый день – то тихо и жалобно, то громко и навзрыд.

Мать, как могла успокаивала дочь, но никакие слова не давали нужного утешения. Лечило лишь время, хотя и очень медленно.

Шли недели, месяцы… С поддержкой матери Соня возвращалась к жизни. Она по-прежнему грустила об отце, рассматривала подолгу его фотографии и проливала слезы. И все же плакала она меньше, чаще отвлекалась. Соня вернулась к нормальной учебе и догнала одноклассников, стала гулять с подругами, смеяться и мечтать о своем, о девичьем.

Взаимопонимание с матерью у девочки было абсолютным. Люба заботилась до дочери, стремилась угадывать ее желания во всем – от блюд на ужин до места отдыха на каникулах.

Оттого и стало неожиданным появление дяди Гриши. Он будто снег на голову свалился.

- Солнышко, нам надо с тобой поговорить, - сказала однажды мать, наливая чай дочери.

- Угу, мам, - кивнула Соня, думая, что мама хочет обсудить планы на лето. Она была вовсе не против «отпустить» маму на отдых с подругами. И все же понимала, что ее, четырнадцатилетнюю девчонку, никто не оставит дома одну на неделю или даже две.

- Ты, наверное, уже поняла, что у меня есть своя личная жизнь, - осторожно начала Люба и улыбнулась.

- Мам, ну конечно, - ответила дочь, откусила кусочек коржика и запила его горячим чаем, - у тебя всегда было много подруг. Просто из-за меня ты редко могла общаться с ними. Но я уже взрослая, мам. Если тебе куда-то нужно, то иди.

- Взрослая моя, - тихо произнесла Люба и погладила дочку по плечу, - наверное, ты правильно все понимаешь, но я немного не о том.

- А о чем? – полюбопытствовала Соня. Она перестала жевать и посмотрела на мать. Пожалуй, что-то изменилось в последнее время. Раньше мама все вечера проводила дома, а теперь частенько возвращается лишь часам к одиннадцати, а то и позже.

- Доченька, у меня есть мужчина, - ответила Люба, встретившись с дочкой глазами, - его зовут Григорий, и я его люблю.

- Как это, мам? – широко распахнув глаза, спросила девочка. – Мужчина, это как папа наш, что ли?

- Ну не совсем как папа, - замялась Люба. Ах, сколько раз она мысленно репетировала этот разговор, но все равно получалось так неуклюже.

Женщина присела рядом с дочерью и приобняла. Она сказала, что ей очень тяжело об этом говорить.

- Я сама не понимаю, почему так волнуюсь, - призналась Люба, - но я свободная женщина, и мне кажется, имею право на счастье.

- Конечно, имеешь, - кивнула дочь, - а разве ты несчастлива со мной?

Ох, ну почему же так тяжело-то? Почему Соня, такая умная и понимающая девочка, вдруг «включила» трудного подростка.

- В общем, дочь, - вздохнув, сказала Люба, - у меня есть мужчина. Мы встречаемся уже давно. Почему-то я боялась тебе об этом сказать. Но пришло время…

- Ерунда какая-то, - пробормотала Соня, встала из-за стола и ушла в свою комнату.

Люба же, обескураженная, так и осталась сидеть на кухне. Она подумала, что разговор следует отложить.

Вечером общение с дочерью пошло как ни в чем не бывало. Будто не было того самого разговора про Григория. Соня рассказывала о том, что в классе новенькая, а еще говорила, что по английскому у нее в четверти выходит «отлично».

Люба вновь завела разговор про то своего мужчину. И дочь снова вышла, не дослушав мать. Она будто отключалась от неприятной ей информации.

На следующее же утро Люба твердо решила добиться, чтобы дочь ее услышала. Она взяла Соню за руки и потребовала «включиться» в разговор.

- Мам, а зачем ты мне говоришь про этого…Григория? – произнесла, наконец, Соня. – Ты не понимаешь, что я не хочу о нем ничего знать?

- Больше не получится тебе ничего о нем не знать, - покачала головой Люба, - Гриша будет жить с нами.

- Чегооо? – возмущенно воскликнула девочка. – По нашему дому будет разгуливать чужой мужик?

Мать стала терпеливо объяснять ей, что Гриша не чужой. Она встречаются уже несколько месяцев, и пришло время их познакомить. У Григория ей собственная квартира, и он хотел бы, чтобы Люба с дочерью переехали к нему.

- Но я решила, что тебе будет удобнее жить в своей комнате, - продолжала мать, - здесь твоя школа, рядом живут твои друзья. Поэтому Гриша переезжает к нам.

Соня расплакалась. Она сказала, что не прошло и года со дня смерти отца. Как можно привести в дом мужчину в такой ситуации?

- Доченька, я глубоко переживаю твое горе, - тихо произнесла Люба, - поэтому и не рассказывала тебе о своих отношениях с Гришей, берегла твои чувства. Но для меня твой отец даже не родственник. Мы давно развелись, он ушел от меня… Моя личная жизнь не должна зависеть от того, что случилось.

Соня покачала головой. Она твердила, что никогда не примет другого мужчину. Однако впервые за долгое время Люба не стала считаться с мнением дочери.

- Знаешь, солнышко, я все делала, чтобы тебе жилось хорошо и удобно, - сказала Люба, стараясь сохранять спокойствие, - и когда твой папа уходил, мне было больно. Напоследок он наговорил мне много обидного, но я никогда не порочила его в твоих глазах.

- Зачем ты мне сейчас все это говоришь? – передернув плечами, воскликнула дочь.

- Затем, что я всегда уважала твои чувства, - ответила мать, - и попрошу уважать мои. Григорий будет жить с нами. Единственное, что я могу сделать – это дать тебе время. Вы познакомитесь, мы можем вместе погулять, сходить в кино…Ну а потом он переедет к нам.

- Это ничего не поменяет! – упрямо произнесла Соня. – Никуда я с ним не пойду! Так что не нужно тратить на меня время.

- Хорошо, это твое решение, - кивнула Люба, — значит, я сегодня же говорю Григорию, что он может перевезти свои вещи.

- Я не приму его никогда! – закричала Соня и убежала. Она расплакалась, чувствуя в этот момент себя бесконечно несчастной.

***

Увидев Григория, Соня ужаснулась. Почему-то ей казалось, что новый мужчина матери будет похож на ее отца – такого красивого, голубоглазого, веселого.

Григорий выглядел совсем иначе. Он был чересчур худощав, на лице слишком четко виднелись глубокие морщины. Не было в его взгляде отцовского озорного лукавства, а губы, казалось, вообще не умели улыбаться.

- Здравствуй, Соня, - произнес мужчина и попытался улыбнуться. Улыбка была какая-то…застенчивая, сдержанная.

- Здрасьте, - закатив глаза ответила девочка.

- Меня зовут Григорий, можешь называть дядей Гришей, - сказал он, - в общем, как тебе удобно, так и называй.

- Мне никак не удобно, - пожала плечами Соня и ушла в свою комнату.

Люба хотела было отчитать дочь, но Григорий сделал ей знак глазами, чтобы она не делала этого. Взрослые ушли на кухню, а Соня осталась в своей спальне. Она громко включила музыку и угрюмо уставилась в окно.

- Наверное, мне стоило сначала познакомиться с твоей дочкой, - покачал головой Григорий, - мы так долго ждали, могли бы потерпеть еще немного.

- Мне кажется, это было бы бесполезно, - возразила Люба, - Соня очень преданна отцу. Она не желает понимать, что для меня Александр давно уже чужой человек.

-Я ее понимаю, - с грустной улыбкой произнес Григорий, - отец — это отец, особенно для девочки-подростка. Давай проявим терпение. Уверен, все наладится.

Люба вздохнула. Да, иного выбора у них не было. Конечно, можно было бы пойти на поводу у Сони, но разве это правильно? Неужели, мать совсем не заслуживает личного счастья?

С того самого дня в доме начался настоящий ад. Соня никогда не грубила в открытую, порой она была даже подчеркнуто вежлива. Однако всем своим видом девочка показывала, что отчим неприятен ей.

- А давайте все втроем в субботу поедем за город? – предложил как-то Григорий. – Есть возможность отправиться на отличную базу отдыха. Там бассейн, теннисный корт, тренажеры, ресторан. Сонечка, ты как?

- Я никуда не поеду, - покачала головой девочка.

- У тебя другие планы? – с улыбкой спросил дядя Гриша.

- Да, я хочу провести этот день с приятными мне людьми, - пожала плечами Соня и вернулась в свою комнату.

Люба рассердилась. Она крикнула Соне вслед, что не позволит ей в субботу выходить из дома.

- То есть я обязана проводить время с вами? – возмутилась девочка.

- Вовсе нет, - возразила мать, гневно сверкая глазами, - но называть нас неприятными людьми точно не имеешь права.

- Ты врешь, я так не говорила, - прищурившись, ответила Соня, - но свой выходной я хочу провести со Светой и Настей. Они мои подруги, и очень приятные для меня люди. Самые приятные.

- Не стоит так себя вести, - предупредила Люба, - я не понимаю, чего ты добиваешься, но это явно плохой путь.

— Это ты выбрала плохой путь! – воскликнула Соня, и из глаз ее брызнули слезы. Это очень-очень плохой путь! В этой квартире жил наш папа, а ты привела сюда…

Соня захлопнула дверь своей комнаты, давая понять, что больше не желает продолжать разговор. Люба кинулась к ней и стала кричать, чтобы дочь не смела закрываться. Григорий же тихонько отвел женщину в сторону.

- Дорогая, не надо, - тихо произнес он, - Соня подросток, руганью ты точно не добьешься ничего.

- А чем? Чем добьюсь? – воскликнула Люба, заливаясь слезами. – Может быть, надо взять разок ремень и объяснить этой дурехе, как нужно вести себя?

- Не вздумай, - ответил Григорий, — это точно не выход.

- А что же тогда выход?

- Ждать, только ждать. Только время и терпение расставят все по своим местам.

Ни разу Григорий не вышел из себя, общаясь с Соней. Он не навязывал ей свое общество. Но иногда деликатно предлагал то, что, по его мнению, могло заинтересовать девочку. Однажды вечером он постучался к ней в комнату и попросил разрешения войти.

- Заходите, - со вздохом ответила Соня, всем своим видом давая понять, как это ей неприятно.

- Сонь, я знаю, что ты хотела попасть на концерт этой группы, - произнес Григорий и показал девочке два билета.

И хотя Соне очень хотелось демонстрировать равнодушие, на мгновение глаза ее загорелись. Однако упрямица тут же взяла себя в руки и пожала плечами.

- Хочешь или нет? – спросил дядя Гриша.

— Это все равно не в нашем городе, - пожала плечами девочка, - глупо было брать билеты.

- Нет, не глупо, - возразил отчим, - ты можешь поехать туда.

- Мама не отпустит, а она со мной точно не поедет, - сказала Соня, чувствуя невероятную досаду. Ей очень хотелось попасть на концерт, особенно в Питере! Но брать билеты от ненавистного ей человека…Нет!

- Есть и другие варианты, - продолжал спокойно Григорий, - у тебя есть взрослые двоюродные братья и сестры. Возможно, кто-то из них сможет поехать. Уверен, мама не будет возражать.

Соня промолчала. Да, ее старшая сестра Лиза тоже очень любит эту группу. Ей уже девятнадцать, и у нее в институте сейчас каникулы…

- В общем, так, Соня, - произнес Григорий, - уговаривать я тебя не стану. Билеты на концерт кладу сюда. Думай, как поступить, разговаривай с мамой. Если надумаешь, куплю еще два билета до Питера – тебе и твоему сопровождающему. Когда решишь, дай знать.

После этих слов дядя Гриша вышел из комнаты. Он не стал заискивать перед девочкой или навязывать ей эти самые билеты. Просто положил билеты на стол. Соня очень злилась, но не знала, на кого больше – на своего противного отчима или на саму себя.

Как хотелось девочке проявить характер, чтобы доказать Григорию, что все его попытки наладить с ней отношения бесполезны. Но он повел себя так, что и доказывать-то ничего не нужно было. Он будто бы забыл о билетах, которые оставил в Сониной комнате.

Как мучилась девочка сомнениями. Но попасть на концерт ей очень хотелось. И она решилась на разговор с двоюродной сестрой.

- На концерт! В Питер? А ты точно уверена, что это та самая группа? Билеты уже разобрали! – воскликнула Лиза.

- Да, та самая группа. Дядя…Гриша купил мне два билета и сказал, что до Питера тоже оплатит дорогу, - нехотя произнесла Соня.

- Эх, мне бы такого отчима, - вздохнула Лиза, - а то моя мать со своим Виктором вечно ссорится. Грызутся, как кошка с собакой, а я из раздражаю обоих.

- Лиз, ну поедешь или нет? С тобой меня точно отпустят!

- Конечно, поеду! О чем может быть речь. Такой шанс раз в жизни бывает!

Бледнея и краснея, Соня подошла к отчиму и сказала, что готова поехать со своей старшей сестрой Лизой. Она ожидала увидеть на лице Григория торжествующую улыбку и морально готовилась к предстоящему унижению. Но отчим ни на мгновение не заставил ее чувствовать себя неловко.

- Замечательно, давай свой паспорт и Лиза пусть копию снимет, - кивнул он, - я возьму билеты. С мамой только поговори, а то ведь она так ничего и не знает.

Соня смущено кивнула. В какой-то момент ей показалось, что надо бы сказать отчиму «спасибо». Но язык просто не поворачивался выражать благодарность этому человеку.

Мать не возражала. Правда, в отличие от отчима, она все же заставила дочку понервничать.

- Вот видишь, какой молодец дядя Гриша, - сказала Люба, - а ты с ним так…

- Ой, мам, хватит! – нахмурилась Соня и закрыла уши руками.

Поездка в Питер и сам концерт прошли просто замечательно. В дороге сестры поговорили немного о дяде Грише. Лиза рассказала про своего отчима Виктора.

- Как бы я хотела, чтобы он хоть немного был похож на вашего Григория, - вздохнула девушка, - не знаю, почему мать вообще терпит его…

Соня же твердо решила не отступать ни на шаг. Как бы ни был прекрасен концерт, а терпеть отчима в своем доме она не желала. На этой кухне когда-то пил чай ее родной отец! Теперь же папино кресло занимал Григорий - ну, не ужас ли?

Девочка всячески демонстрировала свою неприязнью к отчиму. Он же будто не замечал всего этого. Более того, он и Любе не давал ругать дочь за эту нелюбовь.

- Она так и будет считать себя вправе хамить тебе! – возмущалась мать.

- Возможно, - соглашался отчим, - но ругань точно не добавит ей уважения ко мне.

Григорий, действительно, старался. На день рождения падчерицы он организовал веселый квест, от которого пришли в восторг все приглашенные. Он не был навязчивым, но все же предлагал совместное времяпровождение, например, втроем пойти в кинотеатр или позвать друзей Сони и покататься на речном теплоходе. Иногда предложения были настолько привлекательны, что девочка не могла отказаться. Но теплее к отчиму не относилась.

Однажды Люба уехала в командировку. Она предложила дочери уехать на несколько дней к бабушке.

- Ты переживаешь за меня или за своего Григория? – усмехнулась Соня. – Не переживай, не съем я его.

Любе очень хотелось надавать дерзкой дочке по губам. Никогда ее девочка не была такой грубой! Но все же она сдержалась. Не следовало им ссориться перед расставанием.

Отчим с падчерицей остались дома одни. Однажды девочка допоздна задержалась на прогулке с подругами. Она никогда не приходила домой позже девяти вечера. В редких случаях, задерживаясь, она звонила и предупреждала об опоздании. В этот раз ее телефон молчал.

Григорий набирал номер Сони много раз, но телефон был отключен. Он сходил с ума от беспокойства, но не хотел волновать жену.

«Хоть бы Люба не позвонила до возвращения Соньки, а то ведь я не смогу ей соврать», - думал Григорий, одеваясь.

Он вышел на улицу и стал ходить по дворам. При этом сам понимал бесполезность затеи – девчонка вполне могла гостить у кого-то из подруг.

Соня пришла домой в одиннадцать вечера. Впервые отчим крепко отругал падчерицу. Девочка даже замолчала от удивления. Она привыкла, что дядя Гриша всячески старается подружиться с ней.

- Эти дни я несу за тебя ответственность! – возмущался отчим. – Поэтому не смей отключать телефон! Ты ведь понимаешь, что, если предупредишь о задержке, никто ругать тебя не будет!

- А почему Вы вообще ругаете меня? – воскликнула Соня, сердито сверкнув глазами.

- Потому что ты дочь моей любимой женщины, - тихо ответил Григорий, - и я знаю, что дороже тебя в ее жизни нет никого.

Соня немного смутилась. Она злилась на себя за то, что не могла найти нужных слов. Пока девочка думала, что сказать, Григорий кивнул в сторону кухни.

- Иди поужинай, проголодалась ведь, пока носилась где-то, - проворчал он.

Не хотела Соня идти на кухню, но запахи оттуда так и манили ее. Не удержалась она, заглянула и ахнула. Да так громко, что услышал и Григорий. И рассмеялся.

- Да, да, сварил твой любимый свекольник и пиццу заказал, - сказал он с усмешкой.

И почему-то неожиданно для самой себя засмеялась и Соня. Глупо уже было отказываться от вкусного ужина, поэтому она с аппетитом поела. И когда дядя Гриша присоединился к ней, даже не возражала. Так получилось, что в тот самый вечер они разговорились. И такой замечательный разговор у них вышел, что Соня лишь в час ночи опомнилась, что давно ей пора ложиться спать.

С того момента отчим и падчерица общались доброжелательно. О многих своих делах девочка даже охотнее рассказывала дяде Грише, чем маме. Отчим всегда внимательно слушал ее, давал ненавязчивые советы и никогда не выдавал ее секретов. А конфликтов между ними больше никогда не случалось.