Яблоко от яблони - 11...

Ирина Ас

Неопрятная женщина с растерянным взглядом шла по городу. Вот вроде бы, почему неопрятная? Одета чистенько, хоть и безвкусно, но почему-то создавалось такое ощущение. Взгляд блуждающий и будто пустой, без мыслей.

Хотя мысли в голове были. В голове Натальи часто царил хаос, а мысли перескакали, как табун диких лошадей, перескакивали с одного на другое, долбили череп. Все мысли невеселые, если не сказать страшные.

Сколько воды утекло с тех пор, как лежа на кровати психиатрического отделения, Наташа пыталась протянуть руки к сыну, клялась себе, обещала, что не повторит больше попытки уйти из жизни, посвятит себя целиком Ромашке. Постарается вылечиться ради него.
И она старалась, честно старалась все эти годы. Когда понимала, что «накрывает» сильнее, сама просила направление в больницу. Там ей, как будто становилось легче, там кололи, давали таблеточки. Совсем без таблеток Наташа так и не смогла.

Вячеслав Григорьевич — хороший доктор Он помог. Все, что принимает Наталья сейчас намного легче тех тяжелых препаратов, на которых жила раньше. И все равно принимает, без таблеток никак. Ее больше не тревожат страшные видения, она не заговаривается, а легче не стало. Депрессия и стойкое нежелание жить — ее постоянные спутники. Чтобы Ромашка не попал в детский дом, Наташа заставляла себя существовать до его восемнадцатилетия, потом до окончания института. Сейчас Ромашка красивый взрослый парень, работает технологом в крупной компании. Наталья никак не могла запомнить её название. Она многое не могла запомнить, как и не могла забыть.
Лешенька... Алексей Ковров... бывший муж. Вся жизнь Наташи вертелась вокруг него. После развода мечтала, как он вернётся, как поймёт, что чуть не потерял самые ценное в жизни — свою семью. Даже потом, когда узнала, что он давным-давно строит семью новую, не смогла разлюбить сразу. Слишком привыкла жить, думая, что бы он сказал, как бы поступил.

Училась ненавидеть бывшего, шаг за шагом. В моменты прояснения сознание оценивало его действия, начинало понимать, что он из себя представляет. Это ее любовь была слепа, а он действовал весьма хладнокровно. Обвел вокруг пальца умалишенную женушку и глазом не моргнул.
Наталья училась ненавидеть Лешу, а вместе с этим начинала ненавидеть себя. Ради своей слепой любви она лишила сына того, что должно было принадлежать ему по праву.

Они пережили очень сложные времена. Роме было шестнадцать, когда он начал подрабатывать грузчиком по вечерам. Днем учится, вечером работает. Он тянул на себе недееспособную мать, он все тянул на себе. У Натальи стоит такой диагноз, с которым не возьмут ни на одну работу, да и не сможет она... Понимает, что не сможет. Чувствует себя обузой на плечах сына.

Давно, очень давно Наташа мечтала посмотреть в глаза бывшему мужу. Больше года решалась. Хотела потребовать, чтобы вернул сыну то, что причитается. Хотела рассказать, какой Ромашка вырос, но всё пошло не по плану. Увидела нарядных гостей, уровень жизни бывшего мужа и потерялась. А уж когда увидела его самого, тем более.

Лёшенька, её Лёшенька! Как она его любила когда-то, и сейчас не может стоять рядом с ним равнодушно. Он тоже изменился, постарел, обрюзг. Видно, что молодится, но круглое лицо с двойным подбородком и набрякшими веками выдаёт возраст, как и большой круглый живот, туго обтянутый светлым пиджаком. Да, Наталья растерялась и начала нести какой-то бред, что они нуждаются, хотя это было не так. Говорила и чувствовала себя попрошайкой. Ведь по-другому планировала повести разговор. Не получилось....
Хотя бы напоследок сказала то, что думает. То, что молодая жена с Лешенькой не по любви.
Высказала, а легче не стало, наоборот, депрессия навалилась с такой силой, что сложно стало дышать.

Наталья вышла из автобуса за две остановки до дома. Ей хотелось пройтись. Брела, опустив седую голову, изредка обводя прохожих растерянным пустым взглядом.

Сын был дома и уже начал волноваться. Мама нечасто выходила на улицу, и все её маршруты были до ближайшего магазина и назад.

— Мама, ну ты чего? — выдохнул Рома, когда женщина вошла. — Ты где была и почему опять телефон дома оставила?

— Ты же знаешь, не люблю я его с собой носить. Эта коробочка полна чужих голосов, она меня пугает. А ты почему не с Олей?

— Не будет больше Оли. Мы расстались.

Рома отводил глаза, а Наташина грусть стала еще тяжелее.

— Опять из-за меня?

— Мама, ну при чем здесь ты? Почему ты все принимаешь на свой счет? Оля хотела стабильности, определенности, а я пока не готов.

— А ты никогда не будешь готов. Твоя девушка не хотела жить со мной, не хотела, чтобы ты обеспечивал свою странную мать, а ты не можешь меня оставить. Я все понимаю, понимаю.

Наташа обхватила руками голову и медленно прошла в комнату. Рома последовал за ней. Пытался маму переубедить. Говорил, что не настолько сильно он любил Олю, чтобы строить с ней планы на совместную жизнь. Не настолько!

Наталья опустилась в кресло и посмотрела на сын. Сейчас ее взгляд был вполне себе осмысленный.

— Сядь, Ромашка, сядь и помолчи. Выслушай меня, не перебивая. Я ходила к твоему отцу. Молчи, не говори ничего, — Наташа вяло шевельнула ладонью, видя, как дернулся Рома. — Я хотела с ним поговорить, да, хотела. Ты уже многое знаешь о нашей жизни, но не знаешь подробностей развода. Твой отец обманул меня и заставил подписать бумаги. Я их даже не читала. В то время мне было особенно плохо. Он говорил, что если я откажусь от притязаний на комбинат, он вернется. Он много чего говорил, а я уцепилась только за слова, что вернется. Я со своей дырявой головой лишила тебя нормальной жизни. Тебе приходилось работать, чтобы платить за институт. У тебя не было детства, потому, что ты следил за ненормальной матерью. Я во всем виновата. Я видела, как сейчас живет твой отец. Там большой двухэтажный дом, дорогие машины, много гостей. Они что-то отмечали. Жизнь, как на картинке. Он очень богат, а его секретарша, которая теперь жена, вся блестит. Блестящее платье, украшения. Они бесятся с жира. Но она ведь его не любит. Я точно знаю, я ему сказала.

— Мама, к чему весь этот разговор? — нервничал Рома. — Пусть живут, как хотят. Ты же сама когда-то просила меня не питать ненависти к отцу. Зачем же теперь?

— Как зачем, Рома? Ты должен понимать, чего я тебя лишила. Что это все должно быть твоим.

— Перестань! — Рома подошел к креслу, на котором сидела мать, присел на корточки, взял ее вечно трясущиеся руки в свои. — Перестань! Я долго заставлял себя не вспоминать отца, заставлял забыть, не разжигать в себе злость. Пусть так и будет! Он богат, но это его деньги, а я сам заработаю, сам.

— Как же его, Рома? Мы начинали с твоим папой вместе. Я торговала вещами в ларьке, летом и зимой, в любую погоду. Стояла до темноты. На меня нападали бандиты, меня били. Отбирали вещи, громили ларек. Мы лишились всего, совсем всего. И тогда твой отец уговорил меня продать квартиру. Квартира была моя, понимаешь, моя! На деньги с её продажи зародился комбинат. Да, развивал его только твой отец. Но не было бы денег, не было бы ничего. Ромашка, я хочу, чтобы ты знал об этом. Они там шикуют, а ты разгружал машины по ночам, чтобы кормить меня, чтобы платить за своё образование. Ты самый лучший на свете сын, а я самая плохая мать, какую только можно себе представить.

— Да перестань уже, мама, перестань. К чему это всё? Я не понимаю.

Рома тряхнул руки матери, попытался заглянуть ей в глаза. Взгляд Натальи снова ускользал, снова терял осмысленность.

— Плохо мне, Рома, очень плохо. Он сломал меня. Если бы повернуть время вспять...

—Ну, всё, хватит. Время вспять не повернёшь, а у нас и так всё нормально. Дальше будет только лучше.

— Как будет лучше, когда ты не можешь строить свою личную жизнь? Боишься оставить меня одну.

— Да не боюсь я, что за глупости? Выброси их из головы. А вон и Витька пришел. Сейчас ужин замутим.

Рома услышал, как открывается входная дверь, и очень обрадовался. Ему нужно было быстрее прекратить этот тяжелый разговор. Мама во многом права. С девушкой по имени Оля он расстался из-за нее. Оля мечтала о замужестве и хотела жить без странной Роминой мамы, а парень не мог ей это обещать. Сразу сказал, что маму не бросит. И даже если они когда-нибудь поженятся, мама будет жить с ними. Оле это очень не нравилось и начались ссоры. На днях Рома решил положить конец отношением, которые все равно ни к чему не приведут. Это оказалось совсем несложным, и лишний раз парень убедился, что особой любви у него не было, и жениться он не готов.

Витька, вон, «подженился» разок. Почти год прожил с девушкой на съемной квартире. До совместного проживания отношения были идеальны, а потом началось — «ты обувь не тут поставил, ты тарелку за собой не помыл». У Вити тоже были претензии к невесте. Он ведь серьезно хотел заключить брак. Хотел, пока не начал жить вместе со своей избранницей. Потом бежал «роняя тапки» и сказал, что в ближайшее время на девушек даже смотреть не будет.

Когда-то давно, когда парням было по четырнадцать лет, и мама Ромы впервые оказалась в больнице, Витька впервые остался в этой квартире с ночёвкой. Не хотел расстроенного друга одного не оставлять. Переночевал несколько раз, да так и остался, даже когда вернулась тётя Наташа. А к шестнадцати годам, считай что, перебрался навсегда.
В комнате Ромы у него уже есть своя кровать. Наталья не против, а родители Вити только рады.

Сначала Роман удивлялся. Как же так, почему Витькина мама спохватилась, что он не ночует дома только через несколько дней? Не верил, что такое может быть. Она же нормальная, непьющая, а на сына начхать. Так Рома и убедился в словах друга, — что не всякая нормальная женщина может быть хорошей матерью.
Там вообще все плохо — в семье Вити. Отец допился окончательно, заработал инвалидность. Теперь сидит дома, пропивает пенсию. Его замученная жена, мама Вити, продолжает тянуть все на себе и даже радуется мужниной инвалидности. Пить-то он по-прежнему может, зато отлупить её теперь не в состоянии.

— Высокие отношения, — шутил Витька.

Это он учил Рому не «загоняться» и смотреть на жизнь проще. Он поддерживал, когда с мамой было особенно тяжело.

Виктор еле-еле школу закончил, и о высшем образовании, в его случае, не могло идти и речи. Он пошёл в ПТУ на автослесаря и очень неожиданно увлёкся автомобилями. Увлёкся так, что и Романа увлёк. В восемнадцать лет, с горем пополам, они наскребли на старенькие Жигули, одни на двоих. Катались ночами, катали девочек. Было весело. Теперь у парней машина посерьёзнее — Опель. Куплен не новым и тоже вскладчину. Но ездит на нем в основном Витя. Он работает в такси и его все устраивает. Живет по-прежнему у друга.
Вернулся с дневной смены, заглянул в комнату, сделал вид, что не заметил царившей там напряженности, весело воскликнул:

— А мы ужинать сегодня будем? Я так и знал, что в холодильнике «шаром покати». Купил пельмени, сейчас отварим.

— Простите, мальчики, я даже накормить вас вовремя не могу, — скривила губы Наталья.

— Ой, теть Наташ, какие же мы мальчики. Мы уже взрослые мужчины, и это мы должны вас кормить, — Витя говорил преувеличенно весело, видя, что хандра опять берет верх над мамой друга.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ТУТ...

НАЧАЛО ТУТ...