Научи меня жить...

К красивому «уходу» Вика готовилась заранее. Начала месяц назад, хотя первые задумки появились где-то с год назад. Уже тогда, слушая очередную ругань родителей, Вика подумала — «а вот я вам устрою!»

Что она устроит, Вика еще не знала. Но мысль начала формироваться. Ей пятнадцать и ее все задолбало. Девочка перестала видеть смысл жизни, а может и никогда его не видела. Просто еще маленькая была и не понимала, что вся эта возня, под названием «жизнь» не имеет смысла.

Месяц назад в голове все сошлось. Вика поняла, как она это сделает, и начала готовиться. Раз в несколько дней она меняла статусы в соцсетях. Все красивые, со смыслом, наполненные мрачным трагизмом. С каждым разом статус был все откровеннее, все четче намекал на задумку девочки, но никто не замечал, никто не понимал. Это только крепче убеждало Вику в правильности принятого решения.

Она одна, никому не нужна. Если бы родители хоть чуточку ей интересовались, они бы давно спросили, что за прощальные статусы стоят у нее под аватаркой. Но нет, они в соцсети дочери не заходили, у них своя игра — семейная жизнь.

Очередное утро началось со скандала. Вика еще лежала в постели, когда хлопнула дверь ванной комнаты, и отец начал орать на маму:

— Опять ты переставила куда-то мой лосьон после бритья! Тысячу раз тебе говорил, не трогай мои вещи.

— Хорошо не буду, — язвительно и очень громко, так, что Вика прекрасно слышала в своей комнате, ответила женщина. — Можешь считать, что уже начала. Гладь себе рубашку сам.

— Ты что, не погладила рубашку? — мужчина уже не кричал, он ревел, как медведь. — Мне через пять минут выходить, а у меня нет рубашки?

— Ты же сам просишь не касаться твоих вещей, вот я и не касаюсь. Вчера позвонила тебе и русским языком сказала, что я устала и не хочу готовить. Попросила купить пельмени. Ты купил?

— Я забыл.

— Вот и я забыла погладить.

Вике надоело слушать, она засунула голову под подушку и, лёжа на боку, для верности прижала её ладонью. Надоели эти крики! Они сейчас они орут друг на друга, как ненормальные, а к вечеру мирятся. И это ещё противнее, смотреть на их умильные физиономии, слушать их воркование. Внезапно родителям захочется пораньше лечь спать, и они закроются у себя в спальне.

Вика не маленький ребенок, она все понимала. Ей было противно.

Иногда ссоры родителей затягивались. Один раз дошло до развода. Три недели они скандалили, делили имущество, ходили подавать заявление и, как всегда, на Вику внимания не обращали.

Это случилось, когда девочка училась в шестом классе. В то время она очень остро реагировала, переживала, плакала ночами, но ни мама, ни папа этого не замечали. Им было плевать! Они выясняли отношения друг с другом.

После столь грандиозной ссоры примирение было особо бурным. Родители взяли на работе отпуск без содержания и поехали на море вдвоем. Так и объяснили Вике, что им нужно побыть вдвоем. На это время к дочери вызвали бабушку из деревни. Вика сдерживала слезы и просилась с ними.

— Ну, как ты поедешь, Вика? — сказала мама. — У тебя же школа. И вообще, ты большая девочка, должна понимать. Мы с твоим папой чуть не развелись, нам многое нужно обсудить.

Им нужно!!!

Мама отводила глаза, чувствуя за собой вину, как и отец. Из поездки они привезли Вике новый смартфон, брендовые беспроводные наушники и кучу всяких шмоток — футболочки, кроссовки. Они так откупались от дочери, недостаток внимания заменяли материальными подарками.

Иногда девочка этим пользовалась, строила обиженную мордашку, ходила словно «в воду опущенная» и тогда папа или мама непременно интересовались, что ей купить. И покупали! А Вике нужно было, чтобы ее спросили, что случилось, посидели с ней, выслушали. Хоть чуть-чуть поинтересовались ее жизнью, но, по мнению мамы, это еще не жизнь. Школа, это так, развлечение, и в возрасте Вики можно вообще ни о чем не париться. Все проблемы у нее детские, смешные, «яйца выеденного не стоят». Вот начнется взрослая жизнь, тогда да!

Громко хлобыстнула входная дверь. Вика вытащила голову из-под подушки, понимая, что отец убежал. Убежал на работу, судя по захлопнувшейся двери, не в настроении.

На кухне хмурая мама поставила на стол тарелку с омлетом.

— Завтракай быстрее, а то в школу опоздаешь.

Женщина на дочку не смотрит, у нее своих забот хватает. Если глянет, то только на то, как Вика одета.

— Сними эту блузку, ты в ней третий день ходишь. Я тебе там чистую на стул повесила. Ты что, не видела? Вика, нужно быть внимательней.

«А ты будешь когда-нибудь внимательней», — хотелось завопить девочке. «Посмотри на меня, я твоя дочь! Спроси, что творится в моей голове, к чему я готовлюсь. Ничего, скоро ты узнаешь, скоро все узнают!»

В школе всё как всегда. Учительница геометрии бубнит что-то под нос. Вызвала Вику к доске, попросила доказать теорему. Вика не учила и получила двойку. Вернулась за парту с полуулыбкой на губах. Что ей теперь это двойка? Что она изменит в ее жизни? Какое ей дело до медиан и биссектрис? Училка тоже пожалеет, что в последний день пару влепила. Это могло расстроить и так замышлявшую недоброе девочку.

Соседка по парте, Светка, толкнула локтем, зашептала:

— Ты чего лыбишься, как дура? Ты этой двойкой четвертную оценку себе испортишь.

— Плевала я на четвертную оценку, — продолжала улыбаться Вика. — Слушай, зайдём после школы к тебе? Не хочу сразу домой идти.

— Давай, — кивнула Света.

Она вроде и подруга Вике, и вроде нет. У Вики в классе со всеми нормальные отношения. Ни конфликтов, ни ссор. С любой из девочек она может вечером пойти погулять, и, в то же время, ни одну из них не может назвать близкой подругой. Всё ровно и гладко, а по сути — одиночество. И чем взрослее девочка становится, тем острее это чувствует. Чувствует, как можно быть одинокой в толпе, в коллективе. Если бы хоть кто-то из одноклассниц по-настоящему был ей подругой, по-настоящему с ней дружил, они бы давно поинтересовались, что за странные статусы у нее в соцсетях. Но никто, ни одна не спросила. За месяц, с тех пор, как Вика начала постить трагичные фразы с глубоким смыслом, никто этого не заметил.

К Свете Вика напросилась не просто так. У Светы больная бабушка. У бабушки что-то очень серьёзное. Иногда она собственную внучку не узнает, иногда бродит по квартире с отстранённым видом. А иногда бывает буйная. В эти моменты старушке нужно принимать сильнодействующие препараты. Таблетку растворяли в воде и заставляли бабушку выпить.

Мама Светы не работала. Приглядывала за пожилой женщиной. Всегда была дома, чтобы вовремя успеть снять приступ. Так Света это называла — «у бабушки начинается приступ». Света вообще много Вике про бабушку рассказывала. А Вика всё мимо ушей пропускала. Ей неинтересно, что это за заболевание и сколько лет бабусе. Её заинтересовали только таблетки. Света сказала, что это очень сильное лекарство. Пяти таких таблеточек достаточно, чтобы «всё». Света тогда высунула язык и закатила глаза, изображая агонию. Вика проявила живой интерес.

— Что, действительно пяти таблеток достаточно?

— Ну, бабуле может и больше надо, она привычная. А обычному человеку, да. Эти таблетки в аптеке не купишь, строго по рецепту. Нам повезло, что мой папа в больнице работает, он всегда может достать.

Света показала Вике полупустой пузырек с таблетками, потом поднялась на табуретку и спрятала его в кухонный шкаф, на самую верхнюю полку, за стопку тарелок. Таблетки прятались подальше, чтобы бабушка не достала.

Этот пузырек с таблетками не выходил у Вики из головы. Как-то все так вовремя случилось, только она решилась, Света рассказала ей про таблетки. Это знак, это судьба.

С тех пор Вика стала часто напрашиваться в гости к однокласснице. Стащить сразу пять таблеток было проблематично, это бы заметили. Поэтому девочка брала по одной, когда получалось. А получалось не всегда. Если мама Светы торчала на кухне и начинала что-то печь, а такое, хоть и нечасто, но случалось, Вика уходила «не солоно хлебавши». Сейчас у нее накопилось ровно пять таблеток, но девочка хотела еще, для верности.

— О, девчонки, — обрадовалась мама Светы. — Чай будете пить? Я тортик испекла.

Света скривилась, а Вика обрадовалась. Надо сказать, с готовкой мама Светланы не дружила, но любила это делать. Ее выпечка была, мягко сказать, странной. Сейчас Вика была готова давиться невкусным тортом, лишь бы только попасть на кухню. Мама одноклассницы налила им чаю, разрезала даже с виду непрезентабельный тортик и ушла в комнату, смотреть свои бесконечные сериалы. Оставалось только отвлечь Свету, и Вика думала, как это сделать. Отвлекать не пришлось. Светлана сама вспомнила, что забыла достать из рюкзачка свой телефон. У Вики появилась пара минут, и она ими воспользовалась. Пузырек за стопкой посуды на этот раз был почти полон. Раздумывать было некогда, Вика сыпанула на ладонь три таблетки. Даже если заметят, будет уже поздно. Теперь можно не стесняться.

— Блин, прикинь, мне Денис написал, — радостно влетела на кухню Света. — Спрашивает, сколько я баллов по тесту набрала.

Денис был тайной влюблённостью Светы, и она бы с удовольствием о нём поговорила, но Вике уже не надо было задерживаться на этой кухне.

— Слушай, я вспомнила, меня родаки просили кое-что купить. Передай маме, что торт очень вкусный. Я побежала.

Света удивленно посмотрела на выскочившую подругу, на нетронутый кусок торта.

А на улице сияло яркое солнце. Поздняя весна, наконец-то, вступала в свои права. Потекла звонкими ручьями, согрела прохожих, заставила их расстегнуть куртки. Совсем скоро лето, Викин выпускной. Одноклассницы только и делали, что обсуждали наряды, в которых они пойдут, а Вике неинтересно трепаться о шмотках, думать, кто пригласит на выпускном на танец. Все неинтересно. Она не радуется солнышку, спешит домой с мрачной решимостью. Вся картинка представлена ею до мелочей.

Родители возвращаются с работы и находят ее, красиво лежащую на кровати. Будто спящую, но уже холодную. Вот тогда они поймут, что ничего не знали о собственной дочери. Будут терзаться, плакать, корить себя. Пусть! Так им и надо.

Одноклассники будут в шоке. Страницы Вики в соцсетях станут самыми посещаемыми. Все будут заходить, читать статусы, и думать, как же проморгали, как же не заметили, что рядом погибал человек.

Вика неслась, не видя ничего перед собой. Подбежала к подъезду, распахнула дверь и налетела с разбегу на инвалидное кресло. В кресле сидела молодая девушка, примерно ровесница Вики, может, чуть старше. Ее вывозила на прогулку мама.

Они недавно в этом подъезде живут. Где-то с неделю назад Вика начала встречать их возле лифта или во дворе высотки. Вику заинтересовали новые соседки. Своей жизнерадостью заинтересовали. Что мама, что дочка всегда улыбались, щебетали о чем-то пустяшном. Это с их-то проблемами! Как они могут быть такими веселыми?

— Ой, — сказала Вика, когда чуть не снесла инвалидное кресло, — извините.

— Ничего, — хором ответили новые соседки.

И тут же взрослая женщина обратилась к Вике с просьбой:

— Слушай, помоги нам спуститься с пандуса, а то, как затеяли этот ремонт, так закончить не могут. Разворошили весь пандус, а мы ведь сюда только из-за него и переехали. Там, где раньше жили, никаких условий для инвалидов.

— Конечно, давайте помогу.

Вдвоем с женщиной они перенесли инвалидное кресло через разобранный пандус. А женщина все не успокаивалась:

— Постой здесь пожалуйста, с дочкой, пока я поднимусь к себе. Я такая невнимательная, забыла сумочку с телефоном. А ведь в телефоне сейчас вся наша жизнь.

— Ладно, хорошо, я постою, — насупилась Вика.

Ей переставали нравится чересчур навязчивые соседки. С девчонкой в инвалидном кресле она знакомиться не хотела, та сама начала:

— Меня Лиля зовут, а тебя?

— Вика.

— А чего ты такая грустная, Вика? У тебя что-то случилось.

— У меня случилось?

Вика поразилась. Человек в инвалидном кресле спрашивает ее, что у нее случилось. Это у кого еще случилось!

— Ну да, у тебя, — улыбалась Лиля. — Я сразу заметила, что ты сама не своя. С подружкой поссорилась?

— Нет у меня подружки. Знакомых много, а подружки нет.

— Не понимаю, как так может быть. Вот у меня ограниченные возможности, но и то у меня много друзей и подруг. Вживую мы видимся редко, больше общаемся через интернет. А как у тебя не может быть близких подруг, я просто не понимаю.

— А вот так и может, — огрызнулась Вика.

Вдруг ей захотелось поговорить с этой жизнерадостной девушкой. Она давно ходит поникшей, обдумывает свой трагичный план. И ведь никто, ни разу не спросил, что у неё случилось. А эта видит её, считай, что первый раз, и поинтересовалась.

— Подруг у меня нет, потому, что никому нет до тебя дела. Все замкнуты в своём мирке, живут своими проблемами, и никто тобой не интересуется. Да что там говорить, я даже собственным родителям не нужна. Откупаются от меня дорогими гаджетами, шмотками, и хоть бы раз поинтересовались, что у меня в голове, чем я живу. Честно, я вот не понимаю, почему ты улыбаешься. Это, — Вика показала на инвалидное кресло, поражаясь собственной бестактности. — Это с тобой давно случилось?

— Очень. Я такой родилась. Я не знаю, что такое ходить, но мне кажется, знаю, что такое жить. Я не верю, что родителям ты не нужна. Мне кажется, они просто не понимают, как с тобой общаться. Ты повзрослела, а для них осталась маленьким ребёнком. Начни сама, начни прямо сегодня. Спроси у них, как дела, поговори по-взрослому, заставь посмотреть на себя другими глазами. Вот ты говоришь про дружбу. Дружба — это не только когда интересуется тобой. Мир не вертится вокруг нас, во всем должна быть отдача. Близкими люди становятся, когда интересуются не только собой. Чьи-то проблемы кажутся тебе ерундовыми, люди отвечают тебе тем же.

— А вот и я, — из подъезда вышла широко улыбающаяся Лилина мама. — Заждались девочки? Все, спасибо тебе, мы погнали.

Женщина кивнула Вике, взялась за ручки инвалидного кресла. Лиля оглянулась.

— Вика, заходи ко мне, мы в квартире 548 живем. Забегай, слышишь?

Вика машинально кивнула и поняла, что врёт. Как она зайдёт, когда сегодня её не станет? Или не сегодня? А что, если Лиля права? Может, стоит попробовать поговорить?

Девочка поднялась к себе, положила на кухонный стол три таблетки. Достала остальные пять, что стащила в квартире Светы, тоже выложила на стол. Долго смотрела на кучку таблеток, потом решительно сгребла их, завернула в тетрадный листок, спрятала. Она даст этому миру еще один шанс. Попробует посмотреть под другим углом, как советовала Лиля.

Первой с работы вернулась мама. Вика знала, что дальше произойдет. Придет отец, и сначала они будут дуться друг на друга, потом кто-то первый начнет разговор, и наступит момент примирения. Тогда им точно будет не до дочери. Вика решила этого не дожидаться.

— Мама, а почему вы с папой все время ругаетесь? Что у вас не так? — спросила она.

Женщина замерла с тарелкой в руках. Она собиралась разложить по тарелкам гуляш, поужинать с дочерью. После вопроса девочки забыла про ужин. Присела на кончик кухонного стула, внимательно посмотрела на дочь.

— А с чего ты решила, что у нас что-то не так? Все ругаются, не бывает идеальных семей.

— У вас как-то часто это происходит. Должна же быть причина.

— Ты так быстро выросла, Вика, совсем взрослая, — мама впервые за долгое время смотрела девочке в лицо, а не осматривала бегло, как она одета. — И вопросы у тебя такие взрослые. Знаешь, Вика, иногда накапливается раздражение. На работе что-то не клеится, начальник отругает. Ходишь вся, как на иголках. У папы та же история. Мы покричим друг на друга и отпускает. Но это не означает, что у нас что-то не так. Не бери в голову. Если тебе дискомфортно, я постараюсь больше не срываться. И с папой твоим поговорю. А у тебя-то как дела? Ты что такая невеселая? Боишься экзаменов?

— Да ничего я не боюсь, — пожала Вика плечами. — Просто как-то одиноко.

— Одиноко? Тебе? А где твои подружки — Света, Марина, Оля? Вика, может ты влюбилась? У тебя мальчик есть? У вас в классе есть такой высокий, красивый.

— Димка, что ли? Да перестань, мам. Он любит только себя, только собой любуется. Никогда мне не нравился.

— А кто тогда нравится? Может, Денис?

— По Денису Светка сохнет. А мне никто из одноклассников не нравится. Они какие-то незрелые.

— Не пугай меня, дочка, — засмеялась женщина. — Тебе что, нравятся мужчины постарше? Насколько старше?

— Ну, вот в одиннадцатом классе есть один... Зовут Саша.

— Красивое имя — Александр. Напугала ты меня! Одиннадцатый класс, это еще ничего, это нормально.

Вика с мамой за разговорами не услышали, как вернулся с работы глава семьи. Удивился оживленному разговору за кухонным столом. Причем, за пустым кухонным столом. Ужинать мама с дочкой так и не сподобились. Мужчина разговором заинтересовался, постоял в дверях, потом присоединился. Где-то через час мужчина воскликнул:

— Девчонки, а мы чего без ужина сидим? Пошлите в кафе. Так давно мы втроем никуда не ходили.

С кафе вернулись поздно. Укладываясь спать Вика поняла, что за весь вечер она ни разу не вспомнила о таблетках, не вспомнила о своих дурных мыслях. Никого не хотелось проучить, заставить страдать. Сегодня хотелось жить. Можно было позвонить еще и Свете, но время позднее. Вика решила отложить разговор с одноклассницей на завтра.

На следующий день, на первой же перемене, она пододвинула стул поближе к Свете, шепнула на ухо.

— Ну что там, как Денис? Переписывались вчера?

— Да, прикинь, весь вечер переписывались. Он спросил меня, пойду ли я на выпускной. Прислал мне свою прикольную фотку. Она такая классная, давай я тебе скину, посмотришь.

Света захотела отправить фотографию Вике, зашла к ней на страницу и замерла.

— Что у тебя за статус такой странный? У тебя все нормально, Вик?

— Да так, как-то все навалилось, — расплывчато ответила Виктория.

— Что навалилось? Ты за экзамены, что ли, боишься? Я тоже, если честно. Давай вместе будем готовиться?

— Давай. Только начнем завтра. Сегодня я к девочке одной пойду. Она такая умная и веселая, несмотря на то, что не может ходить. Я попозже тебя с ней познакомлю.

После школы Вика хотела сразу пойти в квартиру 548, к Лиле, но, подумав о чем-то возле лифта, поднялась к себе. Достала из-под матраса сложенный тетрадный листок с таблетками, спустила их в унитаз. Они не понадобятся. Девочка с ограниченными возможностями, жизнерадостная Лиля одним только разговором разбудила в Вике вкус к жизни. Оказывается, не все так однозначно. Чтобы не быть одной достаточно посмотреть вокруг и не ждать ни от кого шага навстречу. Нужно делать его самой.