Дикая-16.

По улице ведущей к детскому дому уныло брели две детские фигуры. Хмурая девочка в бежевой футболке с олимпийским мишкой и долговязый подросток. Оба шли низко склонив головы. Их одолевали невеселые мысли. Ника не могла прийти в себя после ограбления дачи. Она притихла и угас ее бойцовский пыл. Один раз только девочка «взбрыкнула» и на минуту стала похожей сама на себя, когда кинулась на Серого и сильно расцарапала ему щеку.

Случилось это после того, как Нику привезли с дачи два парня, участвующие в ограблении. «Улов» был невелик, и при ближайшем рассмотрении часы в виде лошади оказались подделкой. Такие можно купить в любой сувенирной лавке, и никакой это не антиквариат. Денег на даче тоже было немного. Особые надежды Серый возлагал на картину, хотя и в этой области был не знаток.

Вернувшиеся с дачи парни с восторгом отзывались о Нике. Она мелкая, юркая, в любую щель пролезет. Нырнула в форточку, как мышка. Сделали всё очень быстро, без шума и пыли.

— Вот, — многозначительно потряс пальцем Серый. — На это я и надеялся. Девчонка — просто клад. А дачи там неплохие, с её помощью мы их пошерстим.

Бандиты разговаривали при Нике, будто забыв о её существовании. А девочка вдруг поняла.

— Нет! Вы же обещали! Обещали, что отпустите нас. Я больше никуда не полезу.

— Полезешь, как миленькая, — Серый поступил опрометчиво, склонившись над девочкой с угрожающей улыбкой.

Она впилась в лицо бандиту своими острыми ноготками, и он взвыл, отталкивая Нику. Замахнулся на нее, но тут его руку перехватил один из братков. Тот самый, что кинул ночью детям бушлат.

— Не надо, она же еще ребенок.

— Ребенок? — Серый схватился за щеку, почувствовав сильное жжение. Посмотрел на руку, увидел кровь. — Ребенок?!! Это не ребенок, это дикарка какая-то. Ты что, придурочная, забыла, что твой друг до сих пор в подвале?

— Вы обещали, обещали его отпустить,— шептала Ника.

Ее запал быстро прошел. Девочка была угнетена и очень подавлена. Подавлена тем, что натворила.

— Вы только отработали свой долг. Слышишь, это был ваш долг!

Серый нашел несвежую тряпицу на большом ржавом сейфе, приложил к щеке.

— А теперь вы будете работать на меня. Я выпущу твоего друга из подвала, но ему недолго оказаться там вновь. Хотел отпустить вас прямо сейчас, но теперь вы еще поработаете. Поедете сейчас на вокзал.

После этого Серый велел привести Сашку и детей вновь повезли, теперь уже по городу, к вокзалу.

День был особенно удачный. Ника так грустна, что ей подавали много. Со стороны за детьми следил один из братков. Зорко следил и отобрал все, до единой копейки. Сказал, что на сегодня они свободны, но завтра должны явиться.

Сашка повел Нику в детский дом. И больно ему было смотреть на девочку. Никогда он ее такой не видел. А ещё страшнее было осознавать, что они встряли. Так встряли, что не выбраться. Бандиты их не отпустят, заставят побираться, воровать. А что говорить Светлане Дмитриевне? Сашка уже сейчас шел с пустыми карманами, и это после двухдневного отсутствия! Директор детского дома ждёт денег. И что ей говорить? Если сказать про бандитов, Светлана Дмитриевна испугается. Возможно, запретит выходить. Но их всё равно разыщут, эти люди не отцепятся.
Сашка Павлов не знал, как поступить. Впервые в жизни он думал не только о себе. Если бы дело касалось только его, он бы работал на бандюков. Работал с надеждой когда-нибудь стать одним из них. Так же разъезжать на крутых тачках, носить толстую золотую цепь на шее. Но Ника не должна быть в такой среде, ей там не место, она сломается. Она уже сейчас страшно притихла и не похожа сама на себя. Единственное, что услышал от нее парнишка за весь день, были два слова:

— Есть хочу.

Девочка сказала это на вокзале, и, не обращая внимания на пристально следящие глаза одного из братков, Сашка метнулся в буфет. Купил Нике булочку с повидлом. А она её всего пару раз откусила и вернула пацану. И теперь идёт такая же грустная, молчаливая.

Они вышли из-за угла, поворачивая к детскому дому. Показалось серое, неприглядное здание, которое Павлов считал своей тюрьмой, но в которое сейчас был очень рад вернуться.
И вдруг пацан резко дернул Нику, делая шаг назад. Затащил ее за угол и испуганно посмотрел на девочку.

— Ты видела? Видела, кто вышел из ворот?

Глядящая всю дорогу под ноги Ника отрицательно помотала головой. Она никого не видела, всё время в землю смотрела. Зато Сашка прекрасно разглядел выходившего из детского дома. Это был ограбленный мужик, как его там, Юрий Аристархович, хозяин дачи. Он выскочил торопливо, не замечая детей. Не замечая потому, что перелистывал что-то в своих руках. Кажется, это был альбом Ники. В этом Сашка мог ошибаться, зато не ошибался с человеком. Это был точно он! Мужчина не просто так явился в детский дом. Скорее всего, уже написано заявление в милицию и Нику ищут. Искать пришлось недолго, раз мужик уже оказался в детском доме. Сашки на ограблении не было, поэтому ищут только Нику.

Именно она, та, которая больше всего на свете не хотела воровать, пострадает! Что будет с девочкой, Сашка не знал. Скорее всего, Ника его не выдаст. Она такая, она будет молчать! А если скажет про бандюков, будет только хуже.

— Уходим, уходим отсюда. Нам нельзя возвращаться в детский дом.

Павлов схватил девочку за руку и быстрым шагом пошёл прочь.

— Стой! Куда мы пойдём? Отпусти меня! Если это Юрий Аристархович, я подойду к нему. Я хочу сказать, что это я сделала.

— Да он, походу, и так уже знает. Нельзя, Ника, нельзя! Нам нужно спрятаться. Мы уедем отсюда, поедем к морю.

Сашка болтал первое, что в голову пришло, и вдруг понял, что так они и сделают. Они уедут подальше. Туда, где нет бандитов, где нет директора детского дома, где их никто не знает. Они смогут прожить одни! Уж на кусок хлеба себе точно насобирают. До моря не так далеко, а там отдыхающие. Они богатые и, скорее всего, щедрые. К тому же, там, где много народу, легко затеряться.
До моря недалеко, но добираться туда на электричках нельзя. Надо уехать незаметно.

Товарный состав, плавно набирая ход, покидал город Волгоград. Взмокший от жары машинист радовался наступлению вечера. Наконец-то, станет попрохладнее, и вообще, в ночное время машинист любил работать больше. Он увидел две фигуры, стоящие на крупном гравии железнодорожной насыпи. Подросток и невысокая девочка внимательно следили за товарняком. Машинист помахал им рукой. Дети любят глазеть на поезда. Скорее всего, старший брат привёл сестрёнку полюбопытствовать.

Застывшие фигурки проплыли, и машинист уставился вперёд. Он уже не видел, как подросток взял девочку за руку, и они побежали к пока еще не набравшему ход товарняку.

— Давай, давай быстрее, — торопил Нику Сашка. — Вон, смотри, смотри, приоткрытая створка. Я сейчас тебя туда подкину, а ты цепляйся и ползи внутрь. Ползи внутрь вагона, слышишь? Давай!

Ника оживилась, выполняя все, что говорит Сашка Павлов. Она забралась в деревянный, абсолютно пустой вагон, потом помогала забраться туда подростку. И вот они оба в вагоне. Ника улыбнулась, почти радостно, высунула мордашку, подставляя ее ветру. Хотела руки раскинуть, но Сашка оттащил девочку от края.

— Осторожнее. Ты что? Смотри, мы ускоряемся. Эх, жалко еды не прихватили. Сейчас бы ту булку из буфета! Хочешь есть?

— Ага, — кивнула Ника.

— Ну, ничего. Вот доберемся до моря, насобираем денег и устроим себе «пир горой». Нам не нужно будет ни с кем делиться. Мы накупим вкусностей, а потом пойдём купаться. Ник, ты когда-нибудь купалась в море?

— Нет, не купалась, — с предвкушением жмурилась Ника.

Ей начинало нравиться это приключение. Чувство вины перед Юрием Аристарховичем никуда не ушло. Ника думала, что оно останется с ней навсегда. Но впереди новая жизнь, море и только радость. Сашка же большой, он знает, что делает!
Нике прямо до коликов захотелось рисовать. Как только у нее появится новый альбом и карандаши, она нарисует портрет Юрия Аристарховича!

Когда Юрий Аристархович покинул детский дом, покинул в спешке, Светлана Дмитриевна сильно занервничала. Вероника Кошкина начинала доставлять ей проблемы. Что за ажиотаж такой вокруг этой девчонки? И что за мужик с альбомом девочки?
Директор очень испугалась, увидев рисунки Ники, и врала уже по инерции. Мужчина ничего не объяснил, убежал. И Светлана Дмитриевна внезапно осознала, что зря она врёт. Что-то, видимо, случилось. Этот визит неспроста, а ведь Кошкиной с Павловым нет в детском доме уже почти три дня. Так надолго они никогда не пропадали. Наверное, уже стоит заявить о побеге.
Стоит, но Светлана Дмитриевна боялась. Как ей было не бояться, если в детский дом придет милиция, станут расспрашивать детей и воспитателей. Ну, воспитателям-то еще можно рот прикрыть, а вот детям вряд ли. Они расскажут, что Павлов с Кошкиной уходят постоянно, и это вызовет огромные вопросы. К тому же, когда детей найдут... если найдут, возможно, они и сами не станут молчать.

Светлана Дмитриевна поёжилась, понимая, в какую яму она себя загнала, почти что безвыходную. Оставалось надеяться только на то, что Павлов с Кошкиной вернутся, и всё будет как раньше.
Нет, не будет как раньше! Светлана Дмитриевна пересилит свою жадность и запретит детям отлучаться. С этим надо заканчивать. Что-то нездоровое творится вокруг девчонки. Сначала бандюган по имени Дмитрий очень хотел ее удочерить, теперь этот мужчина....
Он так быстро ретировался, при этом странно посмотрев на директора, будто не верит ей.
Светлана Дмитриевна решила подождать до утра. Если утром дети не появятся, она заявит о побеге. Заявит, ведь другого выхода нет...

Юрий Аристархович убежал с альбомом Ники в руках. Он еще не до конца понимал, что будет делать. Мысль не вполне сформировалась. Единственным желанием было помочь Нике, выдернуть девочку из той грязи, в которой она очутилась. Увидев недовольную директора, мужчина только укрепился в этой мысли.
Директор едва глянула на рисунки Ники, сразу поняв, чьи они. И тут же начала отрицать проживание девочки в детском доме. Что это? Почему?
Но, кажется, Юрий Аристархович начал догадываться. Дети бродили по электричкам, считай, что ежедневно. Такое не могло остаться незамеченным. К тому же, Ника в момент знакомства сказала, что прогуливает школу. Ясное дело, это кто-то должен покрывать.
Картинка вырисовывалась, и она была очень нелицеприятной.

Когда Юрий Аристархович привёл Нику на дачу и увидел её рисунки, он заявил, что хочет помочь. И он действительно хотел помочь Нике с обучением. Ей обязательно надо развивать талант. Мужчина думал, что устроит девочку в художественную школу, будет опекать, бывать в детском доме. А сейчас понимал, что не получится. Не получится только опекать. В таком месте и рядом с такими детьми, как Сашка, Ника не сможет вырасти достойным человеком. Ее нужно отсюда забирать, забирать немедленно!

Быстро отдаляясь от детского дома, Юрий Аристархович впервые четко сформировал свою мысль.
«Я должен удочерить Нику!»