И сделал это в точности, как было. Он лежал перед экраном навзничь, широко раскинув руки.
Зрители невольно рассмеялись. А он лежал как убитый и не смеялся. Снова наступила неловкая тишина.
— Да что же это, куда же ты смотришь, Джеенгуль? — с упреком проговорила старая женщина-чабан, и все увидели, как мать шла к сыну, скорбная и строгая, со слезами на глазах.
Она подняла сына с земли.
— Пойдем, сынок, пойдем. Это был твой отец, — тихо сказала она ему и повела его за собой из кошары.
Луна стояла уже высоко. В темно-синей ночной дали белели горные вершины, а степь внизу лежала громадная и непроглядная, как омут…
И только теперь, впервые в жизни, он познал горечь утраты. Ему вдруг стало до невозможного обидно, больно, горестно за убитого в бою отца. Ему вдруг захотелось обнять мать и заплакать, и чтобы она плакала вместо с ним. Но она молчала. И он молчал, сжав кулаки, сглатывая слезы.
Он не знал, что с этого часа в нем начал жить отец, давно погибший на войне
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев