🏞 Исконно уральский говор

История села Кын    🏞  Всем, кто хотел бы больше знать об истории Урала, предлагаю отправиться в "Уральскую Швейцарию" – в село Кын на реке Чусовой.      Посвящаю свой труд истинным подвижникам уральского краеведения, уроженцам села Кын - отцу и сыну Соломиным, Виктору Васильевичу и Владимиру Викторовичу.      Кын – слово не простое. Хоть и правильно говорить "в Кыне", местные люди в селе Кын всегда Вас поправят – "в Кыну". Название реки Кын с коми-пермяцкого переводится как "холодный", "мёрзлый". Да и вокруг названия "не тёплые" – реки Ледянка да Ломовка, гора Мёрзлая да хутор Зябловка.  Бррр! А жители села с любовью говорят: "Кын – золотое донышко"!      В "Кынах" запутаться легко – вон, сколько их, село Кын да железнодорожная станция (в 15 км от села) – тоже Кын. В советское время решено было во избежание путаницы с названием станции переименовать старинное село Кын – в "посёлок Кын-Завод". А у реки Кын – истоки с тем же словом в названии. Чтобы разобраться с "кынами", проследим за рекой Кын от истоков до устья. Места здесь с лесом дремучим, сплошь кержацкие. Вокруг бывшие и действующие селения староверов, укрывавшихся от гонений на Урале.      *** РЕКА КЫН ***      Есть к югу от станции Кумыш, примерно в километрах двадцати, большой хребет с Дёминой Горой (473 м), место расположения старообрядческих скитов. На северо-западном склоне этой горы была деревня староверов Капидоны (Капиданы), а рядом -  деревня Петунина.      С северного склона Дёминой горы берёт начало река Лазарев Кын, а с северо-восточного - берёт начало река Мягкий Кын (там поблизости и деревня Мягкий Кын раньше была). Может, вода "мягкая" где-то была, а где-то – "лазаря пели"?           Перед урочищем Берёзовским речки Мягкий Кын и Лазарев Кын сливаются в реку Кын. Ниже, перед станцией Кын, река Кын пополняется ещё водами речек Мёрзлый Кын и Грязный Кын. Вот тут уже "холоднее"! Ну, а грязью и сейчас никого не увидишь, только там от глиняных логов это название.      Близ места слияния Мёрзлого и Грязного Кына, на правом берегу Мёрзлого Кына находится известная Кыновская пещера с подземным озером – памятник регионального значения Пермского края. Ниже, после станции, в реку Кын вливаются речки Каменка и Каменный Кын. В пяти километрах ниже по течению, на левом берегу Кына стоит до сих пор деревня староверов Кержаковка. Ещё ниже в реку Кын вливаются речки Ледянка (слева) и Ломовка (справа).      *** СЕЛО КЫН ***      Село Кын начинается с района Верхней Плотины у Григорьевского завода, где в реку Кын слева впадают речки Малая и Большая Мишарихи, текущие по западному склону Ильинской горы. Ниже, напротив Ильинской горы, справа в Кын впадает река Сухая.           Условно село Кын делится по бывшим трём плотинам заводов – Верхней, Средней и Нижней (плотин уже нет, пруды спущены). После Средней Плотины (Среднего завода) по левому берегу Кына находится Троицкая гора.      Нижняя часть села до устья реки Кын находится в распадке между Мёрзлой горой по правому берегу и Плакун-горой – по левому. На Нижней плотине была пильная мельница.      На самом деле, ещё и четвёртая плотина была – "запасная". Местные жители говорят слово плотинА – с ударением на последний слог, а не плотИна.      В диалекте кыновлян слышны южнорусские говоры - глЫбоко, вЫсоко – с ударением на первый слог, видимо, оставшиеся от пришельцев на Каму с верховьев Волги или от привезённых в завод крестьян с юга России.      Село Кын раскинулось по берегам реки Кын, по логам, "снизу доверху", вширь и ввысь! Снизу, от берега реки Кын, не видно даже начала "верхних" улиц на вершинах окружающих гор.      На верхних улицах не всяк поселится. Это по крутым тропам, дорогам сколько надо спускаться до моста! И ладно, если только в магазин спуститься. А люди детей своих в садик "на верхотуру" поднимают - на противоположную гору, да на работу ходят.      Когда живёшь на верху – ты ж у всех на виду! У "верхних" поселенцев в сёлах Чусовой фамилия не зря встречалась – Высоцкие!      *** ИСТОРИЯ СЕЛА ***      Указом Берг-коллегии от 20 января 1759 года была удовлетворена просьба барона Николая Строганова. Строгановы стали строить чугунолитейный и железоделательный завод на реке Кын близ устья у Чусовой. Завод был построен к 1760 году, который считается годом основания завода и села Кын, относившегося к Кыновской волости Кунгурского уезда Пермской губернии.      По просьбе барона Строганова управляющие скупали у крестьян все найденные артефакты, которые попадали в строгановскую "коллекцию редкостей". Так на реке Кын были обнаружены бляхи Пермского звериного стиля, в том числе знаменитый "Медведь в жертвенной позе".      О месте находки было записано: "Найден в береговых осыпях реки Кын при строительстве завода". Видимо, при строительстве было разрушено родовое святилище князей рода коми. После смерти князя у коми было принято его "знак" (нагрудный родовой медальон) уносить на святилище, возвращая "первопредку". Для нового владыки отливался новый символ власти.      А первые люди на Чусовой появились ещё в каменном веке около 150 тыс. лет назад. Предположительно с IV по IX век н.э. на реке Чусовой жили финно-угорские племена, предки коми. Вогульские племёна появились позже – в XII – XIII веках н.э.      Первую продукцию Кыновский завод выдал в 1762 году и до своего закрытия в 1911 году выпускал барки с железом в состав легендарных железных караванов по Чусовой. На Чусовой сохранились всего две пристани с каменной кладкой, одна - в селе Кын, вторая – у бывшего села Илим.      К 1864 году в честь отмены крепостного права в заводе был построен пятиглавый каменный Свято-Троицкий храм, до этого там была деревянная церковь.      Строгановы позаботились, чтобы для рабочих и служащих работала больница, театр, даже аптека! Дети учились в женской и мужской школах, было открыто "городское реальное училище".      В 1864 году в селе Кын был учреждён первый потребительский кооператив – начало российского бизнеса! В 1867 году открылась его первая лавка, сейчас в селе сохранился дом, в котором была кооперативная лавка.      В 1891 году начал действовать пост Кыновской метеостанции. В 1907 г. в начальном училище на средства Ф. Ф. Павленкова, народного просветителя и мецената, открылась библиотека.      Мамин-Сибиряк писал о жителях старого Кына: "Кыновские мастеровые как две капли воды походили на мастеровых других горных заводов… Соседство Чусовой придавало им бурлацкий закал и природную страсть к воде, чем кыновляне особенно славятся. Кын — строгановский завод, и, как на других строгановских заводах, рабочим живётся сравнительно сносно".      В годы гражданской войны село Кын семь раз переходило от красных к белым и наоборот. Близ станции Кын развернулись ожесточённые сражения бронепоездов. С 30-х годов XX века на местах деревень-спутников появились посёлки спецпереселенцев.      Во второй половине XX века пруды были спущены и разрушены плотины, последним в 80-е годы был снесен "железосодержательный" магазин…      В наше время в селе работает леспромхоз, есть неполная школа, восстанавливается храм, работает Кыновский Народный дом и музей.      В селе Кын сохранился комплекс железоделательного завода: остатки средней плотины, караульная изба, здание заводского амбара – "провиантного магазина", чертёжной мастерской и театра, развалины каменной пожарной и кричного цеха. Сохранилась часть "павленковской" библиотеки, здание бывшей больницы.      Много воды в Чусовой утекло с тех пор, как в Кыновском заводе задули первую домну. По-прежнему волны Реки Теснин бьются о старую каменную кладку кыновской пристани. Михаил Латышев      P.S. При подготовке материала использована информация сайта "Пермский край. Энциклопедия", книга Алексея Иванова "Message: Чусовая", материалы Кыновского музея и рассказы местных жителей. _____________ 👉 Друзья, пожалуйста посмотрите и помогите распространить это видео: http://ok.ru/live/1461783961380

Банька под Старый Новый год Зимним морозным утром мы с друзьями, как и планировали, проснулись пораньше и поехали в деревню – попариться захотелось в баньке. Путь предстоял не близкий, да и снега за ночь прилично насыпало, но на двух джипах можно было добраться без проблем. – Пироги-то не забудьте взять! Старалась, вам же напекла в дорогу...– сказала бабуля вслед. Добрались, как и надеялись, без приключений. Около дома забор и ворота были завалены снегом. – Ба... как намело! – воскликнул муж. Снег картинно лежал высокими сугробами, в некоторых местах с выдутыми ветром прогалинами чуть не до самой травы. «Пацаны» разгребли вход, вычистили лопатами дорожки, навалили огромную кучу мягкого свежего снега для «послепарилки», каждый занимался своим делом. Веселое настроение чувствовалось во всём: в доносящемся смехе деревенской ребятни, в чириканье птичек, в лае деревенских псов... В доме затопили печь, и вместе с теплом пришел запах разогретых пирогов, с любовью настряпанных и аккуратно уложенных бабушкой в старенькое чистое полотенце. Баню мужики готовили основательно, доводя её «до кондиции». Перед этим пилили и кололи дрова, долбили на речке прорубь, таскали воду в большую бочку и в металлическую полость на печи, для кипятка. Река текла сразу за огородом усадьбы, недалеко ходить приходилось. Баня был деревенская, по-черному, где дым прогревал не только камни, но и стены. Сажа, оседающая на камнях, сгорала полностью, на пол и полОк почти не попадала, а на стенах и потолке, оставалась. Потому и называлась – по-чёрному. Наши бабушка с дедом – из раскулаченных крестьян, реабилитированные. Приехав на поселение с шестью парнями и девками, (своими детьми), построили такой же огромный дом, как и оставшийся в Подмосковье, что называли усадьбой. До переезда у них был свой конь, своя корова, теленок – в общем, хозяйство, а чужих работников не было. Дед, мужик огромный, такие же три сына-богатыря, три дочери – все статные, высокие, красивые и трудолюбивые. Всё своими руками делали: и на своём гречишном поле работали, и на картофельном, и по двору со скотиной, и в огороде трудились весну, лето, осень. Зато... зимой была «лафа». Но вот... богатыми сочли. Бедные да ленивые соседи позавидовали, по их навету и выслали на Урал из Подмосковья... В чём были... в том на простой телеге и уехали, с котомками на коленях, ничего лишнего взять не дали, да и некуда было класть. Работящая семья на новом месте снова встала на ноги – «разбили» сад, отстроили новый дом, но душа всегда стремилась на Родину. И только внуки смогли воплотить мечту деда и бабушки – вернуться. Это были мы. Правда, домик купили чужой – в нашем-то жило несколько семей. Так вот... о бане. Никакая городская... не могла нам её заменить. Она... как большой праздник за отработанное время, за все хлопоты, заботы, переживания и неприятности. Стоило только зайти в эту душистую горячую баньку, мгновенно улетучивались все посторонние мысли. Не описать блаженство, какое всегда испытывали мы, находясь там... Эти веники – то дубовые, то эвкалиптовые, то березовые, то хвойные, горячили и возбуждали тело. Оно пело, получая убийственную экзекуцию вениками в парилке. После... бежишь с визгом босиком до проруби, а следом мчатся остальные. Что за восторг испытыаешь, прыгая в ледяную воду и ощущая, как сердце отрывается и летит в неизвестность... Это чудо, не сравнимое ни с чем. Мы договаривались: когда моются «девочки», «пацаны» – за ними не подглядывают. И то же самое – когда наступает другая очередь. Все обещания нарушались, как только начинался визг, купание в снежной куче или проруби, и «смехотворение» продолжалось, пока не охлаждались тела. Мы не боялись и не стеснялись никого, потому что высокий забор скрывал наши «безобразия» от соседей, да и устраивали баньку под вечер, когда сумерки смазывали происходящее, и наши голые тела были похожи на привидения. Самое смешное произошло, когда мой муж – главный «пацан», поймал «преступника». Завёл, чуть ли не за ухо, старого деда в дом и стал «пытать». Видит, дед трухнул, налил ему водочки, усадил за стол и велел выпить. – Признавайся, дед, что высматривал? Какую пакость замыслил? – Дык, я завсегда жду вашего приезда. Ничё плохова не мыслил я. Пораньше бы вы, с банькой-то, тады полезнее... А то, вить, и не видать же тама ничаво... – И не боишься? – Чаво? А вот таво. Один мужик пошел в баню за девками подглядывать, а там, как будто нарочно для него дырка просверлена. Глянул – теперь глаза болят. – А чаво оба-то глаза заболели? – А таво, что захотел другой раз глянуть, кто в глаз ткнул. Когда старый выпил, признался: «В сумерки мне плохо всё видно». И местечко своё заветное выдал, и что... «Нету в деревне клуба, никаких развлечениев, и бабка старая уже, глухая и глупая стала, а тут – кино целое, да и бесплатно»! – И так я жду вашего приезда, не выразить словами! – сказал он огорчённо. Было смешно. И пока мы парились, мужики пообещали ему в следующий раз баньку пораньше истопить. А дед, обрадованный, что на него не рассердились, да ещё и угостили, сказал, что дровишек натаскает из лесу, и наколет к приезду. Хотя нашим мужикам самим было в удовольствие руками помахать и размяться, да кто откажется – «на халяву и хрен сладкий». Деда муж успокоил: – Ладно, покажем тебе бесплатное кино. Ржали, как жеребцы. Такой была наша предновогодняя поездка в баню – спали все, как убитые. ... Звенящая тишина, отсутствие машин и гудящей дороги, будили ночью и наполняли душу... счастьем. Я давно поняла, что оно не может быть длинным. Счастье – это миг, моменты. А баня – это очень длинный момент счастья. *** Ходите все в баню под Старый Новый год! СЧАСТЬЯ ВАМ, ЛЮДИ!!! ЗДОРОВЬЯ, МИРА, ДОБРА И... ЛЮБВИ !!! Со Старым Новым годом!!! Пыжьянова Татьяна

21 июля - явление Казанской иконы Божией Матери В 1552 году Казанское ханство было присоединено к Руси царем Иоанном Грозным. 60 000 русских людей было освобождено из плена; началось обращение мусульман и язычников в христианство. В 1579 г. страшный пожар опустошил Казань. Он начался в доме купца Онучина. После пожара Матроне, девятилетней дочери купца, явилась во сне Богородица и открыла ей, что под развалинами их дома находится Ее чудотворный образ, зарытый в земле тайными исповедниками христианства еще при татарском владычестве. Божия Матерь точно указала место, где можно было найти икону. Родители поначалу не обратили внимания на рассказ девочки, но чудесное явление Небесной Царицы повторилось трижды, причем в третий раз оно было грозным. Мать отвела Матрону к митрополиту Казанскому Иову, та рассказала ему о чудесном явлении. Все духовенство города, в сопровождении огромной толпы народа, направилось к дому Онучиных. Сейчас же начались раскопки, но найти икону не удалось. Тогда копать стала сама Матрона и тут же обрела святой образ. Он был необыкновенной красоты и сиял совершенно свежими красками, как будто только что был написан. Митрополит передал икону о. Ермолаю, наиболее почитаемому в городе священнику, и тот, высоко подняв ее над головой, сопровождаемый крестным ходом, отнес чудесный образ на городскую площадь, где и осенил им на четыре стороны весь собравшийся народ. Отец Ермолай написал тропарь новоявленной иконе «Заступнице Усердная», который знала вся Святая Русь. Чудотворения от новоявленного образа начались немедленно по его обретении. С того времени и поныне от образа Своего, явленного в городе Казани, Царица Небесная щедро раздает Свою благодатную помощь всем православным, с верою и надеждой к Ее защите прибегающим. Через 10 лет на месте обретения чудотворной иконы митрополит Ермоген (отец Ермолай принял постриг с именем Ермоген в Московском Чудовом монастыре и вскоре был назначен на Казанскую кафедру) основал женский монастырь в честь иконы Божией Матери Казанской, причем юная Матрона Онучина приняла в нем постриг и стала потом игуменией. Совершивший первый молебен перед святым образом, митрополит Ермоген составил сказание о чудесах Казанской иконы Божией Матери. Свою чудесную помощь икона явила в Смутное время, ровно через 33 года после обретения, когда Россия подверглась вторжению польских интервентов, вынашивавших замыслы посадить на Российский престол чужеземца и иноверца. Польские войска взяли Москву, захватили в плен и заточили в темницу Патриарха Московского и всея Руси Ермогена. В заточении Патриарх молился Богоматери, из темницы до русских патриотов доходили его призывы, чтобы они «крепко стояли за веру, унимали грабеж, сохраняли братство и, как обещались, положили души свои за Дом Пречистой, за чудотворцев и за веру». И вскоре возникло нижегородское ополчение Минина и Пожарского. У князя Дмитрия Михайловича Пожарского был список с Казанской чудотворной иконы. С этой иконой войска князя подошли к стенам захваченной поляками Москвы. Готовясь к штурму, русское воинство три дня постилось и молилось пред иконой Богоматери о победе. Архиепископу Элассонскому (из Греции) Арсению, находившемуся в плену у поляков в осажденном Кремле, было видение преподобного Сергия Радонежского, который сказал: «Арсений, наши молитвы услышаны, предстательством Богородицы суд Божий об Отечестве преложен на милость, завтра Москва будет в руках осаждающих и Россия спасена». И как бы в подтверждение истинности пророчества архиепископ исцелился от болезни. Св. Арсений оповестил русских воинов о видении и пророчестве великого святого Русской земли, и на следующий день ополчение выбило поляков из Китай-города, а через два дня был освобожден Кремль. В воскресенье (25 октября) русские воины с крестным ходом пошли в Кремль с чудотворным образом в руках. На лобном месте встретились они с архиепископом Арсением, несшим чудотворную Владимирскую икону Божией Матери, которую он сохранил, несмотря на все тяготы плена и болезни. Народ был потрясен встречей двух чудотворных икон и слезно молился Небесной Заступнице Русской земли. В память освобождения Москвы от поляков установлено празднование Казанской Божией Матери 22 октября/4 ноября, а в память чудесного обретения иконы — 8/21 июля. Празднование 22 октября распространялось на Москву, а после 1649 года, по повелению царя Алексея Михайловича, — на всю Русь. Князь Пожарский в честь Пресвятой Богородицы за помощь в победе воздвиг на Красной площади в 1630-е годы своим иждивением храм Казанской иконы, где она хранилась почти 300 лет. В 20-е годы XX столетия храм был варварски уничтожен. 4 ноября (22 октября) 1990 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II освятил место и положил на него первый камень воссоздаваемого храма. Перед Полтавской битвой в 1709 г. русский царь Петр I с войском молился перед Казанской иконой Божией Матери, а в 1721 г. перенес один из списков иконы из Москвы в построенный им Петербург. В 1811 г. образ был поставлен в только что построенном и освященном Казанском соборе, где вскоре полководец Кутузов молился перед чудотворной иконой о победе над французами. Святой образ осенял русских солдат, идущих на освобождение России от иноземных захватчиков в 1812 г., и первая крупная победа была одержана в день праздника иконы 22 октября, когда выпал снег и ударили сильные морозы, сама Заступница пришла на помощь воинам. По вере Русской Православной Церкви иконы Пречистой Богородицы благодатным осенением расположились по лицу нашей Отчизны, образуя ее защиту и Небесный покров. Образ Владимирской Божией Матери хранит и благословляет наши северные пределы. Смоленская и Почаевская иконы ограждают запад, а на восток, до края земли, простирает влияние чудотворный Казанский образ Пречистой Богородицы. В многочисленных чудотворных списках с Казанской иконы прославляется на Руси Пречистая Богородица, Покровительница православного русского народа. Из множества икон Богородицы, почитаемых в Русской Православной Церкви, ни одна не распространена в таком количестве списков, как Казанская. К ней чаще всего обращают взоры в бедах, болезнях и тяготах: «Заступнице усердная, Мати Господа Вышняго, за всех молиши Сына Твоего Христа Бога нашего... всем полезная даруй и вся спаси, Богородице Дево: Ты бо ecи Божественный покров рабом Твоим». (Тропарь, глас 4-й). Чудотворный список Казанской иконы ныне установлен в кафедральном Богоявленском соборе в Елохове. "Сегодня - большой праздник Русской Православной Церкви, - говорит протоиерей Александр Шаргунов. - Образ Казанской Божией Матери можно встретить в каждом православном доме и, разумеется, в каждом храме. Этой иконой давалось благословение при рождении ребенка, при крестинах его и, в особенности, на брак. Ей благословляют человека в последний путь. Этот образ удивительно связан с историческими судьбами нашего Отечества. Вспомним еще раз, как была обретена икона, и постараемся понять, что мы должны делать, чтобы и ныне сподобиться милости от Господа, от Его Пречистой Матери. Это произошло в 16 веке, когда была освобождена Казань. Из плена были вызволены десятки тысяч русских людей. Река Волга - русская река - свободно потекла по нашей земле, все соединяя. Началось просвещение людей, во тьме и сени смертной сидящих. Явились первые мученики - Петр и Стефан. И вот внезапно все опрокидывается. Победа оказывается поражением. Неожиданный пожар, непонятно с чего начавшийся, опустошает почти весь город. Летопись говорит, что треть города была истреблена, и половина кремля сгорела. В чем причина пожара - стихийное это бедствие или умышленный поджог? Последователи Магомета не скрывают злой радости: «Посмотрите на этих христиан, которые все время хвалятся - с нами Бог, разумейте, языцы, и покаряйтеся». Вера Христова, пишет летопись, сделалась притчей и поруганием. Но Церковь наша в самых скорбных обстоятельствах всегда призывает нас к одному: не спешите с выводами, не пугайтесь. Есть Бог, Который все твердо содержит в Своей деснице, ничто никогда не уходит из под Его контроля. Что бы ни происходило, Бог всегда присутствует в нашей жизни. Мы должны только трудиться так, как нам заповедано, исполняя свой каждодневный скромный долг. И вот постепенно город восстает из руин. Рядом с тем местом, где начался пожар, строит дом стрелец Даниил Онучин. Его девятилетней дочери Матроне трижды является Божия Матерь и повелевает взять Ее образ, зарытый в землю еще при господстве мусульман тайными исповедниками христианства. Как это произошло, при каких скорбных обстоятельствах должны были христиане скрыть в земле великую святыню, чтобы не предать ее поруганию нечестивых? Об этом мы никогда не узнаем, но нас не может не поражать глубина их доверия Богу. Так в Византийской империи во времена иконоборчества некая благочестивая вдова с молитвой пришла к берегу моря, и, как в руки Божии, предала икону Божией Матери водам. Она не была посрамлена в своей вере, эта икона стала одной из главных святынь Православной Церкви. Силой Божией была она принесена к берегам Афона, получив именование Иверской, а потом и у нас была явлена неоднократно своими чудотворениями. То, что делается ради Бога, никогда не бывает напрасным. Мы можем не увидеть плодов, но другие войдут в наш труд, и вся Церковь будет облагодатствована верностью Богу, которую являют скромные, никому неизвестные рабы Божии. Обратим внимание сегодня и на то, через чьи руки передается для Церкви икона Казанской Божией Матери. Через руки ребенка - через чистые руки - передается Божией Матерью эта икона с тем, чтобы мы, во-первых, сами научились детской вере - непорочной, простой, и чтобы задумались, чисты ли наши дети, способны ли они принять дар, который хочет нам передать Господь. Когда первый раз икона Божией Матери явилась Матроне, на слова девочки не обратили никакого внимания, и второй раз ее тоже не слушали. У нас должно быть благоговейное и трезвенное отношение к святыне, и мы должны всегда проявлять сугубую чуткость к нашим детям. Эта икона была передана в руки достойнейших священнослужителей. Первый молебен после крестного хода был в Казанском храме святителя Николая, в котором служил священником будущий патриарх Ермоген. Им было составлено описание этих событий. Он написал тропарь «Заступнице усердная», который мы поем уже в течение нескольких веков. Его святительским подвигом и заступничеством Божией Матери, явленном через этот образ, будет спасена наша земля. Мы должны увидеть также, что и внешние обстоятельства обретения Казанской иконы Божией Матери глубоко символичны. Из самой гущи народной, из страдания, из пепелища - там, где кажется уже все разорено, - являет Божия Матерь Свою помощь, Свой благодатный образ. Она как бы пророчески показывает весь путь русского православного народа, который всегда будет исполнен многих скорбей. Они раскроются великими огненными испытаниями двадцатого столетия. Чем больше у нас скорбей, тем ближе к нам Господь. И тем сильнее Божия Матерь предстательствует за нас, потому что Она, как никто, знает, что такое скорби. У Креста Христова, там, где собраны все скорби, которые когда-либо были и будут, - в час, когда оружие страданий Христовых прошло Ее душу, - Она молилась за всех людей, в скорби пребывающих. И эта молитва Ее сугубым образом присутствует в чудотворном Казанском образе, которым Она благословила русскую землю. После обретения чудотворной иконы во время крестного хода исцелились два слепца. Летопись даже называет имена этих людей. Им было дано прозрение, чтобы и мы прозрели и увидели, каковы пути Божии в нашей жизни. Эта икона связана со всей последующей историей нашего Отечества. Сразу же после ее обретения открывается путь православному воинству на Восток. Вслед за присоединением Казани присоединяется Сибирь, с ее огромными землями, идет просвещение христианством языческих народов. И еще многие события нашей истории отмечены благодатным воздействием Казанской иконы Божией Матери. Прежде всего, Смутное время - 17 век - когда, по слову святителя Арсения, «предстательством Божией Матери суд об Отечестве нашем был изменен на милость». Полтавская битва, накануне которой император Петр I вместе со всем своим воинством молился перед Казанским образом, Отечественная война 1812 года. Смотрите, как удивительно Божия Матерь участвует в этой войне. С 1801 по 1811 год в Петербурге строится Казанский собор. В этом соборе, который становится памятником победы русского оружия над французами, находит упокоение Кутузов - наш славный военачальник - и многие другие полководцы. Можно вспомнить и о Великой Отечественной войне, когда в 1941 году Казанская икона была обнесена вокруг града Москвы. Совершая сегодняшний праздник, мы невольно задаем вопрос: где сейчас эти победы, где Казань, что там происходит? Еще не так, как в Чечне, но рядом с этим. Где теперь наша Сибирь? Пока еще в России, но замыслы врагов оторвать ее от России вполне серьезные и вполне реальные. Это политика ближайших дней, когда все будет решаться на наших глазах. И нам не надо спрашивать себя, где Полтава с Украиной и где плоды победы над фашистской Германией. Как говорится, ни Наполеон, ни Гитлер не могли даже мечтать о том, что мы сейчас имеем. Поэтому нам надо, прежде всего, спросить себя: где главная наша святыня и каково отношение к ней всего нашего народа? Когда-то осенний праздник Казанской иконы Божией Матери, был поистине государственным, всенародным, а не таким государственным, как его декоративно обозначили недавно, и в летний праздник тоже все храмы были переполнены. А что делается с нашим народом сейчас? Накануне катастрофы 1917 года эта величайшая святыня была похищена. Бог попустил это зло, потому что люди не дорожили сокровищем, которое было дано им от Бога. Где сейчас эта святыня, кто знает? Что ждет нашу Россию, что будет с нами? Может быть, с этой иконой поступили так же, как недавно в центре столицы - когда топором разрубили икону Божией Матери, чтобы продемонстрировать всем, насколько сильно зло. А вслед за этим устроили порнографическую выставку - в этом же Центральном выставочном зале - для всей России, чтобы показать, какие ценности теперь являются у нас все определяющими. А может быть, эта икона хранится где-то и ждет своего часа, чтобы быть обретенной достойными людьми и явиться знамением спасения нашего Отечества. Много сохранилось чудотворных списков с этой иконы. Как свеча от свечи передается благодатное пламя от одной иконы к другой. В Петербурге открылся для богослужений Казанский собор, и у нас на Красной площади, как когда-то рядом с Иверской часовней - храм Казанской иконы Божией Матери. Богу все возможно, но надо, чтобы наша вера не угасала. Чтобы она загоралась живым огнем в наших сердцах и распространялась по всей русской земле. Богу все возможно, но надо, чтобы, прежде всего, не было у нас уныния, чтобы среди нынешнего пожарища и пепелища у нас не опускались руки. Чтобы мы с тем же упованием, которое явили когда-то христиане в Казани во времена гонений, вверяли свою жизнь Господу. Чтобы каждый из нас исполнял свое дело, земное и небесное, с надеждой на заступничество Божией Матери. Нет ничего невозможного для Бога. И Божия Матерь заступится за нас. Но при одном только условии, как свидетельствует сегодняшний праздник. Если будут у нас дети - чистые, не растлённые, способные принять то, что хочет предложить Господь, если будет у нас святое священство, достойное этой милости. Вы помните, мне приходилось как-то рассказывать об одной старой схимонахине. Как не придет к ней батюшка, все застает ее плачущей на молитве. «О чем плачешь, матушка?» - спрашивает ее. Она отвечает: «Плачу о детях и о священниках». Это давно было, лет тридцать назад. Наша молитва должна быть сегодня таким непрестанным плачем. Чтобы Господь помиловал нашу Россию, чтобы мог наш народ среди полного сегодняшнего разорения принести этот дар - самое драгоценное, что есть у него, - Господу. Аминь". Тропарь, глас 4 Заступнице усердная, Мати Господа Вышняго, за всех молиши Сына Твоего, Христа Бога нашего, и всем твориши спастися, в державный Твой покров прибегающим. Всех нас заступи, о Госпоже, Царице и Владычице, иже в напастех, и скорбех, и в болезнех обремененных грехи многими, предстоящих и молящихся Тебе умиленною душею и сокрушенным сердцем пред пречистым Твоим образом со слезами и невозвратно надежду имущих на Тя, избавления всех зол, всем полезная даруй и вся спаси, Богородице Дево: Ты бо еси Божественный покров рабом Твоим. Кондак, глас 8 Притецем, людие, к тихому сему и доброму пристанищу, скорой Помощнице, готовому и теплому спасению, покрову Девы, ускорим на молитву и потщимся на покаяние: источает бо нам неоскудныя милости Пречистая Богородица, предваряет на помощь и избавляет от великих бед и зол благонравныя и богобоящияся рабы Своя. Величание Величаем Тя, Пресвятая Дево, Богоизбранная Отроковице, и чтем образ Твой святый, имже точиши исцеления всем с верою притекающим. МОЛИТВА О, Пресвятая Госпоже Владычице Богородице! Со страхом, верою и любовию пред честною иконою Твоею припадающе, молим Тя: не отврати лица Твоего от прибегающих к Тебе, умоли, Милосердая Мати, Сына Твоего и Бога нашего, Господа Иисуса Христа, да сохранит мирну страну нашу, Церковь же Свою святую непоколебиму да соблюдет и от неверия, ересей и раскола да избавит. Не имамы бо иныя помощи, не имамы иныя надежды, разве Тебе, Пречистая Дево: Ты еси всесильная христиан Помощница и Заступница. Избави же и всех с верою Тебе молящихся от падений греховных, от навета злых человек, от всяких искушений, скорбей, болезней, бед и от внезапныя смерти; даруй нам дух сокрушения, смирения сердца, чистоту помышлений, исправления греховныя жизни и оставление прегрешений, да вси, благодарне воспевающе величия и милости Твоя, являемыя над нами зде на земли, сподобимся и Небеснаго Царствия и тамо со всеми святыми прославим пречестное и великолепое имя Отца и Сына и Святаго Духа во веки веков. Аминь. ПРЕСВЯТАЯ БОГОРОДИЦЕ, СПАСИ НАС. Галина Николаевна Николаева

Алтарница Старинное село Никольское, Арзамасского района, почти на полтора километра растянулось вдоль мелкой речушки Ковакса. Дорога туда местами довольно-таки разбитая и из-за этого не всякий таксист из Арзамаса согласится довести вас до этого поселения даже за семьсот рублей, хотя официально проезд на такси туда стоит триста шестьдесят. Рейсовый автобус, почти всегда переполненный, проезжает через Никольское в Селёму, что на два километра дальше: зимой - утром и вечером, летом - ещё и в обед. Поэтому нельзя сказать, что Никольское - это Богом забытый уголок. Наоборот, Создатель, как считают сами жители Никольского, любит и милует это красивое село, утопающее летом в зелени, а зимой в сугробах. Путник ещё с пригорка при въезде в село увидит справа вдалеке старинную, посеревшую от времени и ветхости, некогда белокаменную церковь с колокольней, восстановленной, правда, не до конца, и покосившимся крестом. По рассказам старожилов Никольское возникло на рубеже 17-18 веков как поселение беглых каторжников, появившихся здесь после разгрома восстания Степана Разина. Название села, по мнению жителей, объясняется тем, что земли, на которых оно образовалось, в 18-м веке были переданы Никольскому монастырю города Арзамаса. Население всегда здесь было русское, православное. Крестьяне Никольского числились монастырскими. Основным занятием их было земледелие: сеяли рожь, пшеницу, ячмень, гречиху, просо. Занимались охотой и пчеловодством. В селе имелись ветряные мельницы, маслобойня, шерстобойня, кирпичный завод. На заводе из местной глины вырабатывали кирпич очень хорошего качества. Хорошие были времена. Согласно Всероссийской переписи в 1897 году в селе проживали 925 человек. По данным Нижегородского губернского гидрографического бюро в 1912 году в селе числилось 263 хозяйства и 1209 жителей и было у них 1196 голов крупного и мелкого скота. В 1905 году в Никольском работали заведения бакалейно-гастрономической и галантерейной торговли, принадлежавшие Гроздовой, Потапенко, Исаеву. В начале века Никольское относилось к Коваксинской волости. До революции 1917 года в Никольском была школа, в которой обучали Закону Божьему и грамоте. И даже была открыта больница. В 1930 году в селе организовали колхоз «14-й год Октября», в который первоначально вступило 15 жителей села, а затем постепенно и все остальные. В период раскулачивания несколько семей из Никольского были сосланы в Сибирь либо посажены в тюрьмы (в основном за приверженность к вере). После раскулачивания два дома высланных кулаков были переоборудованы под школу. В 1959 году в Никольском было знаменательное событие - село было полностью электрифицировано. А в 1960--1980 годы в Никольском проводилось большое строительство: открыли начальную школу, магазин, правление колхоза, дома для колхозников, медпункт, провели водопровод, по селу проложили асфальтную дорогу. Обо всём этом охотно рассказывают старожилы вымирающего села, жалеющие о тех добрых для них временах. Однако, не смотря на то, что строили дома, провели водопровод и даже асфальтную дорогу по селу проложили, в 1960-1980 гг. из Никольского стало уезжать много молодёжи работать или учиться в Арзамас, Горький, Москву и в другие места. Много семей переехало жить в село Выездное, что рядом с Арзамасом. И этому была объяснимая причина: после 50-х годов прошлого столетия в СССР началось освоение слабозаселённых регионов Сибири, Дальнего Востока, Казахстана и Алтая, которые были очень богаты природными ресурсами. В 60-е годы в стране стали осваивать нефтяные и газовые месторождения Западной Сибири, появились новые города: Сургут, Уренгой, Надым и другие. Строились Братская, Усть-Илимская, Красноярская гидроэлектростанции и другие. А 70-е годы ознаменовались началом строительства Байкало-Амурской магистрали. На освоение целины и на эти стройки были завербованы миллионы людей. Как только в 60-е гг. были ослаблены ограничения в передвижении крестьянства, его поток в город увеличился. Новый толчок миграции из села был дан ограничениями и ущемлениями на рубеже 50-60-х гг. личного подворья сельских жителей, в том числе на крупный рогатый скот, урезанием приусадебных участков, налогами на скот, посадки. Свою роль сыграла политика, проводившаяся в 70-е гг. по укрупнению сельских поселений, концентрации селян в крупных деревнях и селах, и по ликвидации «неперспективных» деревень. Лишенные стимулов к труду, с разрушенным жизненным укладом, деревенские жители предпочитали в своем большинстве уезжать не в большие поселки, а в город. Целые регионы России пустели, особенно в Нечерноземье. Сельское население Нечерноземья в течение нескольких десятилетий более интенсивно, чем в других районах, отдавало рабочую силу в промышленные центры страны, расположенные как в Нечерноземье, так и за его пределами. За 1959-1973 гг. села данного региона дали около 30 процентов миграционного прироста городов страны, в то время как доля Нечерноземной зоны в сельском населении страны составляла 15,6 процентов (на 1 января 1974 г.). По данным статистики, за 1959-1970 гг. сельские местности России полностью обеспечили миграционный прирост собственных городов и, кроме того, обеспечили пятую часть миграционного прироста городского населения в других республиках. Интенсивный отток из сел России создал дефицит труда в сельском хозяйстве. В Нечерноземье обнаружилась взаимосвязь интенсивности сельской миграции с такими показателями, как доля сельскохозяйственного населения во всем сельском населении, трудовая нагрузка на одного колхозника в год. В целом области, где преобладало сельскохозяйственное население и высокие трудовые нагрузки, отличались и более высоким оттоком населения. Сельское население Нечерноземья за 1959-1979 гг. сократилось на 36 процентов, а его доля в общей численности населения упала с 41,7 до 23,8 процентов. Уже вначале 50-х гг. официальная статистика обращала внимание на причины сокращения численности сельского населения. Из докладной записки заместителя начальника статистического управления РСФСР С. Карасева заместителю начальника ЦСУ СССР И. Ю. Писареву от 4 апреля 1951 г. читаем: «Снижение численности сельского населения объясняется плановым переселением, организованным набором рабочей силы на работы в промышленных предприятиях, строительстве, призывом молодежи в школы ФЗО, ремесленные и железнодорожные училища. Помимо этого, отмечается также выбытие населения и в неорганизованном порядке в основном на учебу в высшие и средние учебные заведения, в учебные заведения по подготовке кадров, в школы механизации и специалистов сельского хозяйства». Убыль сельского населения - тенденция долговременная. Достаточно показать, что в 1926 г. в селах проживало почти 80 процентов всего населения Нечерноземья. Среднесписочная численность работников, занятых в сельском хозяйстве, за 1959-1970 гг. уменьшилась на 20 процентов, в 1970-1979 гг. - еще на 20 процентов. И эта печальная статистика - опустения села, как две капли воды отразилась и на демографических показателях села Никольского. По данным обследования, в 1978 году в Никольском число хозяйств, хотя и немного увеличилось и достигло до 285, однако, количество жителей сократилось, в сравнении с 1912 годом, почти на сорок процентов и составило всего 717 жителей или на 492 человека меньше, чем было в 1912 году. Конечно, нельзя забывать и о том, что в эту печальную статистику снижение на 492 человека, вошли и 155 мужчин из 198 ушедших на фронт во время Великой Отечественной войны, которые домой не вернулись. Но если уменьшение населения села на сорок процентов за семьдесят лет можно как-то оправдать изменениями нашей жизни, то отток людей из села за последние годы, наводят на мрачные размышления о нашей сегодняшней действительности. В 1992 году – это всего через четырнадцать лет после 1978 года - в селе будет насчитываться 237 хозяйств и 541 житель, из которых трудоспособных останется всего 160 человек, хотя село в том году ещё сохраняло свой административный и производственный статус, и являлось центральной усадьбой колхоза «Дружба». В селе продолжали ещё работать фельдшерско-акушерский пункт, аптека, детский сад, средняя школа, библиотека, сельмаг, почтовая контора. А сегодня всё это тихонько вымирает вместе с трудоспособным населением села. Вот такая печальная статистика. Конечно, город привлекает молодёжь. Он был и остается не только центром индустрии, потребителем рабочей силы, но это и центр цивилизации. Это культурный магнит, где можно получить образование и приобщиться к культурным ценностям. Город - это источник прогресса и для его развития необходимо его пополнение. Но процесс этот весьма противоречив. С одной стороны, развитие города - процесс прогрессивный, но с другой, - это приводит к опустошению села в пользу города, ведет к исчезновению деревень, сельского образа жизни. Массовый приток сельских жителей в города, порождает немало проблем: экономических, социальных и других. Но как бы там ни было в масштабах всей страны, а в отдельно взятом селе Никольском жизнь пока идёт своим чередом. По субботам или воскресениям, а также по большим праздникам, в зависимости от очередности с Селёмской церковью, местный священник отец Алексей Марков совершает в Никольской церкви богослужения, на которые собираются человек двадцать-тридцать, а в большие праздники и все семьдесят (костяк составляют люди почтенного возраста). Вера в Бога в селе не оскудела. Из-за нехватки священников в районе отец Алексей окормляет две церкви - Никольскую и Селёмскую, а также все близлежащие населённые пункты: Коваксу, Пиявочное, Костылиху Лидовку. Работы ему хватает. Тот, кто был в церкви села Никольское хотя бы один раз, не мог не заметить там худенькую женщину почтенного возраста, но весьма проворную и ловкую. Она и храм открывает, закрывает, дрова таскает, печи топит (в храме печное отопление) и прислуживает в алтаре священнику, а еще и полы моет в храме. Бывает, стоит она и за свечным ящиком,где принимает записки за здравие и упокой. Кроме всего этого, она ещё и просфоры сама печёт для церкви у себя дома в русской печи. ( село не газифицировано) И везде успевает, и всё ей под силу. Этой стройной, ничуть ни сгорбившейся от трудов и времени хрупкой женщине небольшого роста, с тонкими чертами лица и добрыми живыми глазами под силу все работы в храме, несмотря на восьмой десяток лет. Я заметил, что стройные люди с правильной осанкой, которые не сутулятся и держат спину ровной, более трудоспособны и спокойны по натуре, нежели имеющие фигуру шахматного коня. Стройные люди,- мои прихожане, - несмотря на свой почтенный возраст, спокойно выстаивают длинные церковные службы и при этом почти не утомляются, в сравнении с сутулыми. Они, эти стройные бабушки, более спокойны и рассудительны по натуре, нежели сгорбившиеся, имеющие фигуру упомянутого шахматного коня. Оказывается, это давно уже известно: и не зря сто лет назад в дореволюционной России этому уделялось большое внимание. Так, в Институте благородных девиц классная дама сутулым барышням колола булавкой в спину, а в результате у наших предков вырабатывалась привычка держать спину ровной. Важной частью православного этикета было не класть ногу на ногу, не переносить вес тела с одной ноги на другую, не растекаться в кресле при первом же удобном случае. Сейчас эти традиции, увы, почти все позабыты. Многие неврозы врачи связывают с нарушением осанки. Сутулость же чаще всего – эта поза уныния. Следить за осанкой доступно каждому человеку, но мы ленимся это делать. Мы всегда стараемся идти по пути наименьшего сопротивления, а потом жалуемся на свою немощь и болезни…. Породнился я с Никольским и её жителями в 2004 году, когда меня, правдоискателя, перевели из города Арзамаса служить в Никольскую церковь, - туда, «где Макар телят не пас», дескать, чтобы знал своё место и лишнее не «кукарекал». Но, Бог не без милости. Забота этой женщины обо мне была так велика, что я с первых дней своего служения в Никольской церкви чувствовал себя как дома и ничуть не тосковал о городе. А всеобщая любовь жителей села, настолько приблизила меня к ним, что я постоянно только и молился Богу об их здравии и долгоденствии. И не перестаю о них молиться и сейчас, когда меня опять перевели служить в город. Прослужив там три года, я до сих пор мысленно вижу их – немощных, еле плетущихся по грязным сельским улицам к середине села, к церкви, на вечернее или утреннее богослужение. И идут они не по принуждению, а по зову души, который не каждому понять и почувствовать. А алтарницу Нину Григорьевну Чижкову вспоминаю каждый день. Нет-нет, да позвоним мы друг другу по телефону, и через неё я узнаю про жизнь в Никольском. Люблю я с Ниной Григорьевной «калякать». Когда бываю не занят, то наш телефонный разговор с ней длится не меньше получаса. - Ну, как там жизнь в Никольском?- спрашиваю её. -- Живём помаленьку, тот-то помер, у тех-то свинья опоросилась, моя наседка гусят вывела, курам зерно на зиму купила, в этом году оно подорожало, -- обстоятельно отвечает матушка на мой вопрос. -- В это воскресенье отец Алексей опять у нас служил, но народу было мало: у многих ноги уже не ходят, убавляется приход.... А как хочется и колокольню достроить, и крест выправить, надеюсь, Бог нам в этом поможет. Голос её звонкий певучий и всегда оптимистичный -- ни одной унылой нотки. Ее оптимизм удивляет и радует! Судьба у Нины Григорьевны очень интересная. -- Родилась я в апреле 1937 году, -- рассказывает она. -- В семь лет осталась без матери (кстати, в апреле, прямо на Пасху). Утром на меня надели нарядное платье, и я с подружками собралась пойти по селу собирать яйца. Таков был обычай. А мать моя и говорит отцу: «Отец, собери-ка родню, я сегодня помру». «Ты что, мать, с ума спятила? Ноне Пасха, а ты такое говоришь». А я, глупая девочка, этому значения не придала и спокойно ушла из дома. А когда вернулась -- дом полон народу. Мне говорят, мама моя померла. А до меня опять это не доходит. Только потом, когда маму похоронили, я поняла, что в моей жизни случилось что-то страшное, непоправимое. Отец остался с четырьмя детьми, я -- самая младшая. А через четыре года и он умер. Я стала жить в семье старшего брата. Его жене это не очень-то нравилось, но мне деваться было некуда. В семнадцать лет меня выдали замуж за Степана Чижкова. Парень был работящий, хороший, но только прожили мы с ним меньше года. Он полез на чердак за сеном и оттуда упал на вилы. Вот такая нелепая смерть. А я осталась беременной в семь месяцев. Много слёз я тогда пролила, пока не пришла к мысли, что в этой жизни я вовсе и не одинока: есть Бог, который меня любит и сквозь испытания и тернии ведёт меня к спасению. С Ним я никогда не буду одинока, несчастлива и нелюбима. А со всеми, с кем я не могу быть рядом в этой жизни, обязательно буду с ними в жизни вечной.Надо всегда помнить о вечности и знать, что разлука с любым человеком -- это явление временное. Придёт твой час, и ты обязательно встретишься с ним где-то на Небе. Через два месяца после смерти мужа у меня родился мальчик, назвала Колей, чем очень угодила свекру. Он жил с нами, работал сторожем на колхозной ферме. Мне помогал всем, чем только мог. А я стала работать в селе почтальонкой. Очень уж уставала. Ещё бы: походи по такому длинному селу из дома в дом по всем трём улицам, да не с пустыми руками, а с полной сумкой различных газет и журналов. До десяти килограммов вес их доходил. Тяжело жить в селе без мужика. Но я не спилась и не загуляла, а всегда в поте лица работала. Весной мы со свекром сажали сорок соток огорода, выращивали картошку, а осенью несколько человек из Никольского арендовали железнодорожный вагон и везли картошку в Москву продавать. Я четыре осени подряд ездила в Москву с картошкой, дело нелёгкое и даже опасное, но накопила кой-каких деньжат -- избу новую сама без мужика на фундаменте поставила. Свекор был уже старый, немощный. Но тут сыночек подрос, стал мне помогать. Тридцать пять лет прошло, а дом мой до сих пор, как свечка, стоит, ничуть не покосился, любо-дорого поглядеть. Сына вырастила. И в 1975 году он женился на дочке моей подруги, тоже Нины. Сноха у меня хорошая, красивая и тоже работящая. Но не захотели молодые жить со мной в моём доме -- в город подались за длинным рублём. Осталась я с престарелым немощным свекром. А через два года и он помер. Мне много раз предлагали устроить личную жизнь. И мужики хозяйственные находились. Но только я всю жизнь храню верность своему любимому Степану. Я всегда помню о нём и о вечности. И на Страшном суде совесть моя перед Богом и Степаном будет чиста -- я ни разу не изменила Степану, не предала его. Я стремлюсь к тому, чтобы на этом Суде, где все увидят всех, и каждая твоя земная мысль будет известна Богу, мне не было стыдно перед Ним за свои поступки. Я счастливая бабушка и прабабушка. У меня два внука и две правнучки. Я их всех одинаково люблю, даже больше, чем единственного сына. По выходным они всегда ко мне приезжают. Всю жизнь я разводила животных: корову, телёнка, поросят и всякую другую живность. Только в последние годы их стало убыточно держать из-за высокой цены на корма и низкой закупочной цены мяса и молока. Магазины сейчас завалены откуда-то привезённым мясом и молоком: ешь -- не хочу! А своё выращивать стало не выгодно. Но я всё равно для себя и на семью сына каждый год, пока силы есть, выращиваю поросёнка и телёнка, не считая кур и гусей. А как хорошо жить со скотиной. Заботишься о животных, и душа твоя светлеет - чище и добрее становится. Не зря же наши деды и прадеды жили не в городах, а на земле и на протяжении всей жизни скотоводством занимались. И были здоровые и спокойные. Такой нервозности и раздражительности у них, наверное, не наблюдалось. Конечно, дело это хлопотное, но благородное. Помню, один год корова отелилась ночью под утро, аккурат, в крещенские морозы. Выхожу в хлев, гляжу, телёнок дрожит от холода -- вот- вот замёрзнет. Я скорее его домой, надеваю на него Колькин старый пиджак и застёгиваю на все пуговицы. А голову телёнка укутала шалью. Хвать, и корова лежит -- родильный парез. Я бегом в соседнее село к ветеринару. Он пришёл, корову вылечил, заходит домой и видит: телёнок в мужском пиджаке и голова повязана шалью. Он чуть со смеху не помер, говорит: «Пятьдесят лет прожил -- такое ни разу не видел». Мне потом и самой стало смешно. Не могу я жить без скота, тошно у меня на душе, если двор пустой. -- Но, ведь вам же, тяжело, -- говорю ей. -- Вы своё отработали, пора и отдохнуть. А детям и внукам сколько не дай -- им всё мало. -- Нет, не могу я так. Человек счастлив не тогда, когда получает, а тогда, когда отдаёт. Когда твои помыслы благи, сам Бог тебе помогает. А всё, что от тебя другие получают, Бог тебе возвращает сторицею, через других людей, через другие обстоятельства. Добро, сделанное тобой кому-либо, оно никуда не пропадает, оно рано или поздно, но тебе же и возвращается. И только в добродеянии и трудами своими по-настоящему может быть счастлив человек. А в лености, праздности, беззаботности нет счастья. Надо всегда трудиться. Смотрю я на Нину Григорьевну и думаю: вот такие, как она, трудяги, и кормили нас в 60-80-е годы прошлого столетия, хотя и не вдоволь, но натуральным мясом, молоком, картошкой и другой сельскохозяйственной продукцией. Это благодаря их трудам и заботам выращивались тысячи голов различного скота как на колхозных, совхозных фермах и комплексах, так и на личных подворьях. Они, эти неутомимые труженицы, работали не покладая рук и были счастливы трудом и заботами, выращиванием скота и огородной продукции. А нас сегодня отучают от этого. Нам уже проще пойти в магазин и купить готовое, где-то и кем-то выращенное мясо и молоко, напичканные всякими химикатами, нежели выращивать всё это самим, потому как стало невыгодным это выращивание. А вместе с этим и души наши стали черстветь: мы теперь вполне можем жить без скотины и огорода. Вот ведь как получается! Тридцать лет проработала Нина Григорьевна почтальонкой в селе Никольском. Пришло время и ей уходить на пенсию. И у неё наступила вторая молодость или время отдыхать. Надела она новое платье, чёрные резиновые сапоги, плюшевую жакетку, на голову завязала цветастую нарядную полушалку, много лет хранившуюся в сундуке, заперла избу на круглый висячий замок, наказала соседям доглядеть за скотом и подалась в Арзамас, с лёгкой душой человека, исполнившего до конца свой трудовой долг, оформлять пенсию. Какова же была её обида, когда узнала, что ей начислена самая минимальная пенсия, на которую даже в селе, имея свои продукты питания, не проживёшь. А кому пожалуешься? По закону всё правильно – зарплата была маленькая. Вот бы им, пишущим и принимающим такие законы о минимальных пенсиях, дать эти пенсии и заставить их жить на эти деньги, тогда бы они, наверное, поняли, какую пенсию минимальную надо давать. Но кто, из власть имущих, услышит твою обиду? Как выразишь свою душевную боль, кроме как молитвой к Богу? Помолилась она и успокоилась. После ухода на пенсию Нину Григорьевну стало тяготить одиночество. Особенно, это чувствовалось по вечерам и в зимние длинные ночи. В голову лезли всякие мысли, от которых она долго не засыпала. Привычный ритм её трудовой жизни нарушился. Она не знала, куда себя деть и чем ещё заняться, кроме ухода за домашними животными, с чем она справлялась легко и быстро. Одиночество преследовало её везде. -- Колька, говорю я сыну, оставь свою двухкомнатную квартиру в городе своему старшему сыну со снохой, а сам с женой переходи ко мне в родительский дом. И будем втроём жить. Дом большой, места всем хватит. Раньше, в былые времена, в одной избе по две три семьи жили, да детей у всех было по нескольку человек. А мы втроём и вовсе проживём. И сваха наша тоже не будет чувствовать себя одинокой. -- Нет, мать, -- отвечает он, -- не получится. А где мы будем работать? Это раньше, в 70-80-е годы, когда колхоз был, можно было вернуться. Тогда, как сама помнишь, у нас в колхозе работало до четырёхсот человек. Весной в поле выходило сорок разных тракторов, около тридцати грузовиков. На ферме было сорок доярок и телятниц. И всем здесь работы хватало. Будь то время, и мы бы здесь без дела не остались. Но сейчас время другое. Где теперь трактора, машины, фермы, коровы, лошади, животноводы и всё, что было раньше? Где всё это? Что осталось от того? Ничего! В селе два трактора у фермеров и ни одной коровы. И почти треть домов пустуют. Вымирает наше село... -- Да мы сами разведём скотину. -- Не прокормишь, мать. -- Но ведь раньше прокармливали? Раньше, когда в колхозе было почти две тысячи коров и телят и до девятисот голов овец, и больше ста лошадей, прокормить возле них две сотни голов частного скота, было нетрудно. И прокармливали. На всю эту колхозную ораву, каждый год в колхозе заготавливались тысячи тонн различных кормов. А мы все работали в колхозе и не заметно, понемногу, таскали колхозные корма и кормили свою скотину. Конечно, не всегда воровали – иногда и выписывали корма, всякое бывало, что и говорить? Но, худо-бедно, скотину держали. А на покупных кормах, как сама убеждаешься, выращивать скотину в теперешнее время нет никакой выгоды. Тут расчёт простой: чтобы вырастить свинью весом в сто килограммов, надо ей прокормить пятьдесят литров молока, пол тонны зернофуража, килограммов триста картофеля или свеклы и столько же зелёной травы. И получишь от неё всего-то шестьдесят килограммов чистого мяса. На рынке сегодня кило свинины стоит двести рублей. Твой доход составит двенадцать тысяч рублей. Отними от этой суммы стоимость купленного поросёнка – три тысячи рублей - и затраченных тобою кормов, и что осталось тебе? Пшик! -- Да свои корма будем выращивать и заготавливать. -- Не получится. Для этого нужна разнообразная техника, а у нас её нет. И стоит она очень дорого. И горючее дорогое. В итоге твои корма будут дороже пряников. -- Посадим огород, вырастим картошку и повезём в Москву, как раньше. -- Опять не получится. Почём твоя картошка сегодня у нас на рынке? Тридцать пять рублей? А в Москве она в магазинах отборная, привозная откуда-то, по двадцать! Вот и прикинь: кому нужна твоя картошка? -- Но ведь здесь, в Никольском, наши корни. Здесь могилы твоих дедушек, бабушек, всей нашей родни, отца твоего... Разве тебе они не дороги? Разве ты забыл уже их? Вспомни деда, который в тебе души не чаял и как он любил тебя! -- Помню, мать, и всё понимаю. Но ничего не могу поделать. И пусть мёртвые простят нас живых вечным прощением, мы не от чёрствости души и не от дурости такие жестокие, мы от условий нашей жизни стали такие. И ещё неизвестно, какая кончина постигнет нас, и какая память за нами будет. - Раньше тяжело было жить в деревне одной, без мужика, а сейчас ещё тяжелее стало, - говорит Нина Григорьевна. - Единственная моя надежда – жить вместе с сыном в своём доме, который мы с ним с такой любовью вместе строили - рухнула. Мой любимый и единственный сыночек, которого я растила и лелеяла, несмотря на все житейские трудности, теперь живёт в городе. Я на него не обижаюсь. У него там своя трёхкомнатная квартира. Он там работает на заводе рабочим - обеспечен, жизнью доволен. А я здесь в селе живу одна, и ждать мне уже больше нечего, кроме смерти. И это меня ещё больше приблизило к Богу, в надежде, что Бог меня уж точно не оставит, не предаст, не обманет…. В конце 90-х годов Нина Григорьевна взялась вместе с другими энтузиастами восстанавливать в селе Никольском церковь, которая была построена ещё в 1818 году из местного красного кирпича, имела высокую звонницу и видна была издалека всей округе. Но в 1937 году её закрыли и переоборудовали под склад и гараж. Ценности и иконы разграбили. А рядом с ней летнюю деревянную церковь приспособили под клуб. Но, святыня не вынесла такого надругательства над собой и в 1992 году летняя деревянная церковь сгорела дотла. Каждый день проходила Нина Григорьевна мимо разрушающейся каменной зимней церкви и с болью в душе смотрела она на поруганную святыню. Но вот пришло время, и власти разрешили её восстановить. По копейке собирали энтузиасты на восстановление. Кассу доверили только ей. Все знают, что Нина Чижкова голодная будет сидеть, но чужую копейку себе не присвоит. И в декабре 1999 года, к всеобщей радости сельчан, состоялось первое богослужение. Назначенный на приход священник отец Дмитрий Орлов взял Нину Григорьевну Чижкову алтарницей прислуживать ему в алтаре как женщину верующую и благочестивую, много лет уже не живущую с мужчиной. Отца Дмитрия, прослужившего в Никольской церкви четыре года, в октябре 2004 году сменил я. На первой службе я остался довольным не только слаженным пением местного церковного хора, но и алтарницей. Вижу, службу она знает хорошо, бойкая, юркая – везде успевает. Кадило подаёт, свечу выносит, записки и просфоры приносит – всё делает вовремя. Будучи по натуре щепетильным и ко всему придирчивым, я не нашёл повода упрекнуть её в неправильных действиях во время богослужения. Она всё делала так, как надо, с любовью и с благоговением. И это не было показухой. На протяжении всех трёх лет моего служения в Никольской церкви, Нина Григорьевна всегда выполняла свои обязанности в церкви с любовью и с трепетом. Я никогда не видел её сгорбившейся, унылой, сидящей без дела. И никогда не слышал, чтобы она пожаловалась на свою нелёгкую долю – прожить всю жизнь без мужа, одной вырастить сына, ухаживать за немощным свекром, построить дом, помочь восстановить разрушенный храм и сделать ещё много добрых дел на Земле. К моему приезду из города на очередное богослужение в алтаре всегда был порядок, печи в храме и церковной сторожке натоплены, ужин и обед приготовлены (завтрак я всегда пропускаю -- священники перед службой не завтракают, это для них считается страшным грехом). И это всё благодаря стараниям алтарницы Нины, как принято называть её в Никольском. - Богу нельзя служить напоказ. Богу надо служить душой и бескорыстно,- говорит она. – Тогда твоя душа очистится от всякой зависти, скверны и нечистоты. И ты получишь бодрость духа. И даже возраст твой не будет тебе помехой. Господь тебя укрепит и даст тебе силы. - А ведь, наверное, права она в своих утверждениях, - думал я. – Смотри, она на двенадцать лет старше меня, ей уже восьмой десяток пошёл, а столько в ней бодрости, энергии, оптимизма, желания жить, творить добрые дела, приносить людям радости. И после её слов, мне всегда становилось стыдно за себя, вечно сгорбленного, больного и немощного. Глядя на её трудолюбие, желание делать всё с любовью ради спасения своей души в Царствии Небесном, я тоже на какое-то время забывал свои болезни, старался распрямить спину и проводил очередную службу, как говорят, на одном дыхании, помня, сказанные ею слова: «Без трудов и подвигов, нельзя наследовать царствия Божия». Все три года, пока я служил в Никольском, Нина ни разу не подвела меня. Своим примером беззаветного служения Богу, она как бы вдохновляла меня и не давала мне,- человеку немощному,- впасть в уныние. Я убедился, что она, действительно, служит Богу душой, что даётся не каждому человеку. Вот такие женщины – бескорыстные, неутомимые труженицы - есть ещё в сёлах Российской глубинки. И одна из них -- алтарница храма в честь святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова, в далёком селе Никольском, что в тридцати километрах от города Арзамаса. Протоиерей Николай Коняшкин.

Царская сельдь залом Вы когда-нибудь слышали, что есть такая сельдь – залом? Я впервые услышал это слово от своей бабушки. Она рассказывала, что была такая дорогая и очень вкусная селедка, которая называлась заломом, и которую из-за её высокой стоимости покупали только к большим праздникам. Я знал, что есть тихоокеанская, атлантическая, норвежская, иваси, еще какая-то сельдь, а вот залом?... В общем слово это крепко засело у меня в памяти, Чтобы выяснить, что это за сельдь, при первой же возможности заглянул в «Толковый словарь живого великорусского языка» В.И.Даля, но, к моему удивлению, никаких упоминаний о заломе в словаре не оказалось. И всё же много позже, из различных источников, я выяснил что это за сельдь залом. Залом, еще его называли бешенкой или черноспинкой, - проходная рыба семейства сельдевых. Водится эта рыба в Каспийском море и является самой крупной из каспийских «сельдей», достигая длины до 52 см и веса 2 кг. В отличие от других каспийских сельдей (малоценных по вкусовым качествам), она имеет очень нежное мясо, содержит до 20 % жира и хорошо просаливается. А за отменные вкусовые качеств её называли «царской сельдью». Засол этой сельди ведет свое происхождение еще из средних веков, когда на Руси появилась голландская сельдь, тогда способ ее засолки особенно пришелся по вкусу нашему народу и оказал влияние на засолку русских видов азовской и каспийской сельди, в том числе и залома. Бешенкой же эту сельдь называют по той причине, что во время нереста она сильно плещется в воде, а отдельные особи, как бы взбесившись, даже выбрасываются на берег - отсюда и народное название «бешенка». Эту сельдь легко можно узнать и по черной спине, поэтому её иногда называют «черноспинкой». А откуда взялось название залом? Есть несколько версий происхождения этого названия. Первая версия заключается в том, что название залом произошло от понятия «заломный купец», то есть богатый, денежный, в переносном смысле – дорогостоящий, дорогой. Вероятно, только такие купцы имели дело с дорогим, не всем доступным заломом. Вторая версия - название связано с размерами сельди. Обычная длина этой рыбы превышает расстояние от кончиков пальцев до локтя, и из-за своего размера сельдь не вмещалась в бочку, и её хвост приходилось заламывать. Отсюда и название залом. Заломом называют и особый вид волжской сельди, очень крупной, жирной и нежной, не терпевшей длительного хранения и перевозок, ныне почти исчезнувшей из-за загрязнения волжской воды. Залом постигла та же участь, что и осетровых рыб. Косяков залома на Каспии становилось всё меньше и меньше. Причиной тому были не только загрязнение моря и Волги, но и построенные на ней плотины. На нерест залом входит в Волгу и Урал, а до массового строительства гидротехнических сооружений огромные его косяки поднимались на нерест до Оки и Вятки. Однако редкой рыбой залом стал еще в позапрошлом веке. Вот что писали «Московские ведомости» от 10 марта 1858 года: «Каспийская сельдь распространяется в России все больше и больше: она нашла себе дорогу даже в Петербург, где уже второй год находится в продаже. Вот про «залом» пока ничего не слышно. Теперь (увы!) настоящий каспийский залом — редкая рыба». Каспийское море, славившееся не только заломом, но и осетровыми рыбами, всё больше и больше скудеет, и надежды на то, что если не мы, то наши дети и внуки будут лакомиться «царской сельдью», становится всё меньше и меньше. Однако где-то промелькнуло утешительное сообщение, что в Саратовское водохранилище зашла селёдка "залом", которая успешно ловится на любительские снасти. Дай-то Бог! Может и в Каспии появится залом, и тоже будет ловиться хотя бы на любительские снасти. Долгие годы о заломе я ничего не слышал и в продаже залома нигде не видел. Возможно, залом где-то и появлялся, например, в Москве. Там залом могли поставлять в Елисеевский магазин, в котором отоваривалась партийная и советская элита. Возможно, хотя и мало вероятно, что в Елисеевском магазине залом появлялся и в свободной продаже. Я в Елисеевском никогда не отоваривался, и, если заглядывал в него, когда работал и учился в столице, то только для того, чтобы полюбоваться его роскошным интерьером. В общем, эта сельдь была для меня чем-то вроде фантома, призрака. Как будто она есть, но как будто её и нет. И всё же мне довелось увидеть наяву эту экзотическую сельдь и познакомиться с её непревзойденным вкусом. Осенью 1958 года (я служил тогда в Йене в 29 танковой дивизии, входившей в состав 8 мехармии) меня послали в командировку сопровождать эшелон уволенных в запас военнослужащих срочной службы. Эшелон был сформирован из «телячьих» вагонов. Лишь много позже солдат станут возить в пассажирских. Из разных гарнизонов на станцию отправления привозили военнослужащих. Никаких нарушений дисциплины не было и не предвиделось, поскольку все воины, отслужившие срочную службу, рвались домой, и никто из них не хотел, чтобы за какое-то нарушение его сняли с эшелона и отправили назад в часть. Так что в этом отношении командировка была совсем не обременительной. Штабной вагон находился в середине состава, рядом – вагон с кухней. Там, перед ужином, открыли бочку с селедкой, в ней оказалось очень крупная и жирная сельдь, - как потом выяснилось, тот самый залом, о котором я когда-то слышал от бабушки. Так вот, когда нам, в штабной вагон, принесли эту самую сельдь, и мы смогли оценить ее непревзойденный вкус, а я рассказал командиру эшелона о том , что мне о заломе когда-то рассказывала бабушка, он заинтересовался, как же такая сельдь, явно не предназначенная для солдатского брюха, могла попасть в эшелон, и на первой же остановке вызвал для объяснений старшину хозвзвода, ехавшего в вагоне с кухней. Старшина доложил, что бочка с сельдью вместе с другим продовольствием была получена с армейских продовольственных складов, согласно выписанной накладной. Тогда мы решили, что «царская сельдь» была, очевидно, предназначена для высшего командования армии или даже ГСВГ, а в наш эшелон попала по ошибке. Так или иначе - не нам разбираться, и если бочка попала к нам в эшелон, значит, нам повезло. Выслушав доклад старшины, командир эшелона тут же распорядился, чтобы нам в вагон принесли столько залома, сколько хватило бы на все дни нашего следования в эшелоне. И всю дорогу мы лакомились заломом, не забывая и «zu hundert», что по-русски означает «по сто граммов». Это было мое первое и последнее знакомство с заломом. Больше такого везения не случалось, и отведать залом еще разок не довелось. Вадим Прохоркин

УЗКОКОЛЕЙКА Узкоколеечной дороги мир иной... Скрипят и прыгают вагончики нещадно. В углу позванивает крышкой бак с водой И в окна веет утренней прохладой. Не надо в кассе очередь стоять, Не надо целоваться на прощанье, Но сердце будет так же замирать, Поверив поезду в большие расстоянья. Шагну с перрончика дощатого в вагон. Гора вещей мне не раздавит плечи. Дорога, окруженная тайгой, Потянется зигзагами навстречу. Здесь можно двери в тамбуре открыть И ехать, на подножку свесив ноги, И сигарету медленно курить, И петь себе про дальние дороги. Всего-то два вагона - весь состав. Рабочий люд уселся на скамейках В резиновых скрипучих сапогах - Всегдашний пассажир узкоколейки. А остановка будет у сосны, Потом у старой гати, у болота. И вот уже вагончики пусты, И день деньской стоять им одиноко. А мы, свершив свои нехитрые дела, Полдня у насыпи прождем обратный поезд. Неловкостью лесная тишина Покажется нам в этот час, быть может. И разговоры общие вести Придется, чтоб молчанье ненароком Нам не сказало, боже упаси, Гораздо больше, чем досужая сорока. Владимир Никифоров

Письмо с фронта домой 9-го мая 1945-го года 9 мая 1945г. Здравствуйте мои дорогие родители!!!!!! Поздравляю Вас от всей души с днём величайшего всенародного праздника 9 мая 1945г.!!! День, которого ждали, о котором мечтали миллионы людей, настал. Вы не можете себе представить всю глубину той радости, которую мы здесь переживаем и которую переживаю я. Ведь я жив! ЖИВ!! ЖИВ!!! Мне хочется кричать во всё горло "Я ЖИВОЙ!!!" Вы понимаете насколько это слово веское? Ведь об этом слове мечтал всякий человек всю войну , т.е. на протяжении 4-х лет! Каждый мечтал "Смогу ли я когда-нибудь произнести это слово, что я остался жив !?" Я не буду много писать. Я хотел только поделиться с вами своей радостью, хотя эта радость неделима. Ни в один праздник, никогда я ещё не испытывал такого волнения как испытываю сегодня. Я хотел только лишь известить Вас о том, что я остался жив. Потому что я знаю сколько в этот день там на родине будет радости и вместе с тем сколько будет пролито слёз. Знаю только как мучительны дни будут для тех, кто ожидает письма от своего близкого человека. Каждый из них, и вы в том числе, будете думать"А жив ли он сейчас? А не погиб ли в последнюю минуту?" Ведь были уже и такие. И думаю что вас это письмо успокоит. Теперь знайте и скажите всем, что я жив и я вернусь!!! Рано или поздно, а всё равно вернусь! Вопрос теперь состоит только в том когда это будет. Ну всё равно будет. Готовьтесь к встрече, готовьте водки!!! Все мои мечты уже сейчас, там, возле Вас, на родине. На этом заканчиваю. Пишу всё на скорую руку. Не думайте, что если война кончилась, то вам уже не надо писать ко мне. Писать продолжайте, так как отсюда домой придётся ехать наверное ещё не скоро. Передайте большое спасибо <фамилия> , нашему соседу за его письмо. Я его получил. Передайте так же спасибо и Лиде <фамилия> за открытку. До скорой встречи!!! Привет всем знающим меня и незнающим!!! Ваш: <автограф> Ошибки практически отсутствуют, кроме пунктуационных. Вот вам и простой солдат...

ИНТЕРЕСНАЯ ИСТОРИЯ ПРО УРАЛЬСКИЕ САМОЦВЕТЫ Уральские богатства были выявлены не крупной промышленностью, не ювелирными фирмами, а мелкими кустарями-самоучками, которые еще с начала XVIII в. стали извлекать из земли камень для огранки и постепенно научились его обрабатывать. В глухих деревнях восточного склона Урала, затерянных среди сырой и болотистой тайги, работали эти кустари-горщики, с опасностью для жизни спускающиеся в первобытно построенные шахты, почти лишенные технического оборудования, в глубоких шахтах, куда не проникают лучи солнца и где не слышно пения птиц, долгое время продолжалась работа, пока не нападет человек на жилу сверкающих самоцветов. Здесь в знаменитом районе Мурзинки (к северу от Свердловска) добывали на глубине до 70 м прекрасные золотистые бериллы, темные аметисты, приобретавшие кровавый оттенок при искусственном свете, бесцветные и синеватые топазы, называемые горщиками тяжеловесами. Вместе с ними в гранитных жилах встречались кристаллы красивого дымчатого кварца весом до 20 кг. Много прекрасных камней дала Мурзинка больше чем за 200 лет ее существования. Здесь попадались голубые топазы весом более 25 кг, кристаллы берилла большой чистоты достигали в длину 25 см; бывали годы (например, 1900), когда из одной копи на Адуе удавалось вывезти свыше 450 кг ограночного аквамарина. Встречался здесь и прекрасный вишнево-розовый турмалин, с которым по чистоте и приятности тона не может конкурировать ни один турмалин мира и который французы прозвали в XVIII в. сиберитом. Все эти камни добывались крестьянами и частью гранились ими у себя в деревнях, на примитивных станках, частью увозились в Екатеринбург, где была сосредоточена главная ограночная промышленность. Сюда же попадал и другой материал, за последние годы сделавшийся самым излюбленным камнем Урала, - золотисто-зеленый хризолит, который по ошибке носит это название, являясь по химическому составу гранатом. Этот красивый, хотя и не очень твердый камень, научное название которого демантоид, гранили ежегодно на несколько десятков тысяч золотых рублей. За границей он шел под именем русского хризолита. Но славой и гордостью Урала был другой ограночный камень - знаменитый уральский изумруд, который попадал в руки русских гранильщиков лишь в виде скверных обломков. Изумруд был открыт в 1831 г. совершенно случайно в корнях дерева, вывороченного бурей, и с тех пор огромные копи были заложены в дремучем лесу среди болот. Сначала только казна добывала прекрасные изумруды и встречавшиеся раньше вместе с ними фенакит цвета мадеры, быстро выцветавший на солнце, и знаменитый александрит, зеленая окраска которого при искусственном свете сменяется фиолетово-розовой. Кустарная промышленность Урала занималась не только огранкой прозрачного камня: еще с XVIII в. вокруг Екатеринбургской гранильной фабрики появились кустарные мастерские по обработке малахита, яшм, орлеца, змеевика и селенита. С 1905 г. к этим камням в небольших количествах стал присоединяться зеленый полупрозрачный мелкозернистый везувиан Южного Урала, а также привозимые с берегов Байкала лазурит и густо-зеленый нефрит. Изделия из этих камней необыкновенно типичны для Урала, и в сущности их почти не касались ни время, ни мода, ни художественный стиль. Это различного вида шкатулочки, брелоки, пресс-папье, печатки, разрезные ножи, ручки, овальные брошки, бусы и тому подобная мелочь. И лишь изредка изготовлялись вазочки, тарелочки, чаши, пепельницы и другие изделия художественно-декоративного типа. Из мягкого золотистого гипса, называемого селенитом, делали слоников, которых выделывали на одном Урале ежегодно до 400 тыс. штук. Ведь слонов "на счастье" надо было покупать целыми табунами, не менее семи штук. Кроме этих более простых изделий екатеринбургские кустари выделывали из разных твердых пород листья, ягоды, плоды и целые корзиночки, которыми они обычно украшали более ценные шкатулки, пресс-папье, блюда и т. д. Одним из самых излюбленных и характерных для Урала камней является малахит, который стали добывать в особенно больших количествах после открытия крупных медных рудников. Было время, когда ежегодно из рудников извлекалось несколько тысяч пудов прекрасного камня - то светло-зеленого, то темно-зеленого, атласного. В 1835 г. была найдена огромная глыба малахита в 250 г весом. Позднее, в 1913 г., при рытье колодца в огороде совершенно неожиданно открыли скопления прекрасного малахита весом свыше 100 г. Мелкие обломки и более плохие сорта этого минерала обычно истирали на краску. До революции в Екатеринбурге и Нижнем Тагиле можно было видеть крыши, окрашенные малахитом в красивый синевато-зеленый цвет. Вторым камнем, которым может гордиться Урал, является орлец - почти не просвечивающий камень, который мало известен на Западе, так как он нигде не встречается в таких больших количествах и не обладает таким высоким качеством, как в России. Орлец, научное название которого родонит, окрашен в малиново-розовый цвет. Главное достоинство его заключается в сочетании разных оттенков этого цвета с черными пятнами и жилками, которые прорезают его неправильными линиями. Всего в 25 км от Екатеринбурга, в березовом лесу у деревни Седельниковой расположено месторождение этого минерала. Орлец идет главным образом на крупные изделия: чаши, вазы, канделябры. Наконец, третью группу поделочных камней Урала составляют яшмы, с которыми не могут соперничать яшмы ни одной страны в мире. Эти плотные породы особенно распространены на Южном Урале, где они иногда образуют большие скалы, из которых куски яшмы выламывают так же, как простой строительный материал. Одни из яшм отличаются равномерным серо-зеленым цветом, серовато-синим, красным или желтым цветом; другие, так называемые ленточные или античные, состоят из перемежающихся полосок красного и зеленого или красного и желтого и других цветов. Наконец, третьи - самые замечательные пестрые яшмы - встречаются около города Орска. Они отличаются пестротой и разнообразием окраски, их насчитывается здесь свыше 250 различных сортов. В яшмах прекрасны не только сочетания красок, но и самый рисунок, иногда фантастически запутанный, вдохновляющий художника на различные темы. Все эти яшмы давно стали предметом всеобщего восхищения. Таковы камни Уральских гор, создавшие Уралу мировую славу. Но здесь перечислены далеко не все богатства Урала, а только главные из них, наиболее популярные, самые красивые и известные всему миру, прекрасные УРАЛЬСКИЕ САМОЦВЕТЫ

Матьстара ☀️ Так у нас в деревне называли бабушек: не мать стара, а именно в одно слово –  матьстара, с ударением на первом слоге. Моя матьстара умерла, когда мне было около шести лет, но я ее хорошо помню. Она присматривала за мной и моей младшей сестренкой, пока мама трудилась в колхозе с утра и до вечера. Помню свист хворостины за сорванный нами, ребятишками, большой спелый помидор с соседской грядки. Помню подзатыльник за мелко наколотые кусочки сахара, зажатые в моем кулачке. Она не знала, что чай я пила пустой, а выделенный для него сахар поберегла для лакомства. Помню толпу родственников, которые на Пасху после кладбища собирались в нашем доме «на старый корень». Помню, как я ревела от страха, когда в доме появился фотограф, чтобы сфотографировать нас с матьстарой, а потом согласилась – почему-то при условии, что я буду в валенках. Полвека прошло, а мы с ней так и сидим рядышком – она со сложенными на коленях руками, с прямой спиной, вся прибранная, а я – в легком летнем платьице с короткими рукавами и в валенках. Когда она уже не могла вставать с постели, мама утром кормила ее, подкладывала ей под спину большие подушки и убегала на работу, а нам с сестрой наказывала: «Матьстара попросит – дайте ей попить. С табуретки ничего не берите, это ей принесли, она больная и старенькая». На табуретке возле кровати обычно лежали принесенные родней скромные гостинцы: печенье, конфетки, какой-нибудь пирожок, зимой - крупные мороженые яблоки. Они были самым большим соблазном. Она видела наши глаза, звала: «Подите сюда, возьмите яблочки, съешьте». Потом, когда мама прибегала покормить ее обедом, жаловалась: «Анюш, это либо ты не велела им ничего брать от меня? Как ни уговариваю, не подходят».  Это сейчас я могу поверить в мистику, а тогда мы и слова такого не слыхали. Что видели детские глаза, то и называли, бесхитростно и простодушно. Когда похоронили матьстару, умученной маме совсем трудно стало. От зари до зари на работе, а ведь и нас кормить-обстирывать надо, и огород содержать, и небольшое хозяйство в порядок приводить. Не помню, где была тогда моя младшая сестренка, а я играла на улице.  Зачем-то мне понадобилось зайти в дом. Зайти – это не то слово, потому что я обычно летала пулей. И вот – стремительно я распахнула дверь, так же стремительно влетела на кухню… и замерла. У печной плиты стояла матьстара – в темной юбке и кофте, в своем неизменном стареньком фартуке, повязанная темным платочком - и что-то там помешивала в кастрюле. Увидев меня, она как будто растворилась в воздухе. Всё это заняло какие-то доли секунды. Страх не помешал мне пулей выскочить на улицу. Я ведь знала, что она умерла, что ее похоронили. Но я не могла не поверить своим глазам, поэтому уже боялась одна зайти в дом. Увидев соседскую девчонку лет трех, позвала: «Рая, пойдем к нам». Она доверчиво вложила свою ручку в мою, и мы тихо и медленно вошли. В доме никого не было. Я это не придумала, мыслей никаких таких тогда в голове не держала, мне это не приснилось, потому что забежала я с улицы, а не из постели на кухню вышла. Чем объяснить этот факт моей жизни – не знаю. Но если поверить в мистическое и непознанное, то у меня только одно объяснение. Матьстара очень жалела маму. И, наверное, могла иногда отпрашиваться Оттуда, чтобы хоть чем-нибудь, хоть как-нибудь помочь нашей бедной маме вырастить ее детей. Нина Стручкова

Василий Андреевич Бородин. Воспоминания. (Записи прислала участница группы "Исконно уральский говор" Людмила Адиатуллина) Родился 14 февраля 1926 года Молотовской области ( Пермской) Очерского р-на Дворецкого с/с деревня Петрованово- маленькой деревушке, 18 дворов, 25 км от райцентра 25 км от железной дороги(Верещагино). Деревня протянулась вдоль речки, на возвышенности. Речка берет начало от деревни Оскино, около Менделеево. Впадала она в Погорельский пруд, который образовывался из трех рек. Пруд и наша речка в 20-х 30-х годах были рыбные. Водилось множество сороги, карасей, окуней, щук и прочей мелочи. Очень любили удить рыбу с братом Дмитрием и отцом утром перед работой ездили на лодке и всегда ведро, два привозили домой. Ставили сети и морды. В 30-х годах работала мощная мельница в деревне Погорелка. Она состояла из 3-х станков мукомольных и одна круподелка, куда ездили на лошадях со всей округи молоть зерно. Рядом с мельницей стоял домик, в котором спали на нарах люди, ожидавшие очередь на помол зерна. Я очень любил бывать на этой мельнице, поесть горячую муку, погреть руки в этой муке.  И весь этот шум станков, в сочетании с шипением воды, которая падала и заставляла двигать турбины, мне казалась приятной и даже магической силой. А посещать эту мельницу приходилось больше всего из-за нехватки дома хлеба.Семья была большая, хотя и работали родители от зари до зари. И мы пацаны тоже на каникулах все лето до сентября трудились в колхозе, но хлеба давали мало на трудодни. Были засухи и государству требовалось много сдавать и иногда и урожай хороший, но убирать все не успевали, не хватало техники, не было автомашин. Возили на лошадях до ст. Менделеево- это 20км. Чистый хлеб ели изредка, на праздники. Мешали муку с клевером, лебедой, кучлиной ( из головок льна) и пр. примесями. Промтоваров в магазинах почти не было, сами ткали на станках холст, шили холщевые рубахи, штаны, пальтишки, из овечьих шкур делали сами шубы, шапки, испотки, катанки.  Летом носили лапти, осенью, весной -чесанки с галошами. Лыжи делали сами из осины, березы и липы. Коньки тоже сами изготовляли баклушки и оковывали проволокой, ременные гужики и веревочки, чтобы притянуть их к ногам на валенки. В школу ходили за 4 км в село Дворец. Осенью, пока лед на пруду не завалило снегом, на коньках, зимой на лыжах. Учился в школе с большим желанием. Каждый год и в каждом классе был ударником. Случалось, когда родители , по какой-то причине не пускали в школу, я со слезами на глазах, доказывал и упрашивал, чтоб только отпустили. Рад был помочь неуспевающим товарищам.  Много приходилось делать работы по дому: заготавливать дрова ,носить воду с колодца, который находился за 200 м, накормить скотину, расчистить дорожки от снега, прибраться в избе, иногда и помыть полы. Пришлось водиться с маленькими сестренками Валей и Зоей. В течении всех летних каникул, мы ребята с 4-го класса по 7 класс, работали в колхозе. Возили навоз, на молотьбе погоняли лошадей в приводе молотилки "очерки", в выходные дни и во время зимних каникул. Погоняли лошадей в жнейках, запряженных "гусем", т.е. по три лошади. А в обеденный перерыв крутили ручками точило, т.е. точили ножи к сенокосилкам и жаткам. А когда подросли, стали возить на лошадях картошку, зерно на элеватор в Менделеево для государства.  Приходилось таскать мешки на горбу на равне с взрослыми мужиками. Родители потомственные крестьяне- хлеборобы, считались "середняками" . Семья- многосемейная. Нас было у родителей десятеро: 5 братьев и 5 сестер. Я в семье был шестым. Всех удалось вырастить, воспитать и все стали порядочными людьми. Конечно же в нашем детстве было очень трудное время, в пору коллективизации. Не хватало питания, одежды, но не жаловались на трудности. Работали в летние каникулы от зари до зари. Не имели понятия о каких-то поездках на отдых вообще и в часности- в пионерские лагеря, хотя и были когда-то пионерами. Я же с 8 лет запрягал лошадей, возил на поля навоз, борони и пахал, возил зерно обозами на элеватор на станцию Менделеево.  А немного подрос, пришлось участвовать на сенокосах, косить косой (литовкой) траву. А зимой ездить в лес заготавливать дрова, возить снопы из стогов на поле на молотильный ток. Так же погонять лошадей при молотьбе, крутить руками веялки, сортировать и заполнять мешки зерном. И так до окончания летних каникул, до сентября. А 1 сентября -это был большой праздник для нас пацанов, ведь работа кончилась, идем в школу, как на большой праздник- веселые, радостные. Это для нас передышка от летней физической нагрузки. И учились неплохо. Я лично не был отличником, но в каждом классе был ударником и всегда прикрепляли ко мне учеников, которые послабее. Желание было учиться- огромное, но война не дала.  В 1941 году только пришлось закончить 7-й класс и меня послали в приказном порядке на курсы трактористов в МТС г. Очер. Мне было уже 15 лет. Два месяца поучили и дали трактор колесный ХТЗ №47 (называли их копытными). Так я окончательно стал взрослым мужчиной и я очень гордился, что я уже управляю такой машиной и ко мне взрослые относились, как к взрослому, самостоятельному человеку. Работали в две смены. Сменщик был такой же как я, а после и на фронт вместе ушли. Когда пахали, прицепщиками были девченки в основном. Одну зиму 42-43 гг на своем тракторе крутил молотилку- обмолачивали снопы. А еще время находили "повеселиться". Иногда собирались на "вечерки" ,а я как всегда с гармошкой, веселил собравшихся. Играть на ней стал с 4 класса. И в армейскую службу не расставался с гармошкой, да и вот до сей поры играю. И ведь ни у кого не учился играть, а "самоучкой", видимо от родителей передался музыкальный слух. Да и поплясать любил и песни попеть ,и частушки. Бывало придут целой гурьбой девчата, ребята и у матери моей просят, чтоб меня отпустила на вечерку с гармошкой.  Без разрешения родителей, никто не имел права уйти из дома куда бы то ни было. Ведь нас росло 10 человек. Дисциплина должна быть на высоте. Иногда обижались, но потом все это осознали. Так и должно быть. ......."   На фотографии семья Бородиных в 1936 году.Еще не родилась самая младшая дочь Зоя. Через пять лет начнется война. На фронт уйдут отец и три сына. Отец и старший сын погибнут. Мой отец Василий Андреевич ( на фото первый слева в нижнем ряду) вернется только в 1950 году ( пришлось еще после войны отслужить в армии 5 лет). Вот захотелось поделиться воспоминаниями о его далеком детстве, записанные им самим. Хорошо что он оставил нам много записей о детстве , а также воспоминаний о войне и службе в армии на далеком севере на Чукотке. Людмила Адиатуллина Если Вы хотите опубликовать свои воспоминания или рассказы о жизни в деревне в группе "Исконно уральский говор",отправьте письмо на электронную почту: isckonno@yandex.ru В письме немного расскажите о себе.Присылайте так же интересные фото , и они будут опубликованы в нашей группе.Удивите читателя, порадуйте его! И искренние чувства читателя, которые он испытает от того, что прочитал ваш рассказ, и будут самым большим гонораром за ваш труд.С огромным уважением к вашему труду писателя. https://yasobe.ru/na/podderzhka_gruppy_iskonno_uralskii_govor