За окном едва начинает брезжить рассвет.

- Охохо, поспать ба, - зевает Анна Павловна, - что за напасть, Мурзик, ково ты? Замёрз што ли? Иди сюды, вот в ноги...Ну запел, запел, спи уже...Немного подремаем, да печь топить станем, охохо.
Так и не сомкнув глаз, Анна Павловна решила вставать.
Зябко дёрнув плечами, накинула старый вельветовый халат, давно уже потёртый. Михаил Александрович привозил откуда-то из командировки.
Дочь, каждый раз, когда приезжает в гости, всё грозится выкинуть. Весь потёртый, давно потерявший цвет, но такой родной и любимый.
Миши, уж почитай, более десяти лет нет, а она вот, поди- ка, коптит небо.
Строгает лучину Анна Павловна, а слёзы так и катятся, по морщинистому лицу, стекают на исхудавшую, похожую на гусиную шею, попадают на тощую грудь.
Горькие, крупные.
-Миша, забери меня, что же мучаюсь я...
Смотрит на портрет мужчины, кажется ей, что хмурится супруг.
Выплакалась, даже полегчало.
Умылась, печь разгорелась, Мурзик растянулся на лавке, одним глазом посматривает на хозяйку.
-Сейчас, Мурзинька, схожу до Митяевых, возьму молочка тебе.
Накинула шалёшку на голову, телогрейку надела, хоть и висит в шкафу пальто с воротником и шубка из цигейки, хорошая, лёгкая, дочь привезла, а всё же телогрейка, она как-то ближе к телу что ли, да и удобнее в ней...
Взяла баночку литровую, пошла к соседям.
Вышла, снегу намело, взяла лопату, начала снег откидывать.
Варька следом увязалась, сказала же ей сидеть в сенках, глупая кудлатка. Пару лет назад прибилась щенком размером с варежку, так и звала её Анна Павловна, потом в Варьку трансформировалась, летом вместо звонка, да и зимой, на ночь в дом заходит спит у печки.
Сходила, молока взяла, принесла, печь натопила, избу отогрела, супчику сварила себе с Варькой, Мурзик молока налакался.
-Иди, Мурзя, хоть мышей погоняй, ну ты гляди, какой толстенный стал, ажно в дырку в подпол не пролезаешь, ну. Скоро мыши на голове гнездо совьют, а тебе всё нипочём.
Супчика поели с Варькой пополам, себе жиденького, а ей сухариков накидала туда.
Чай согрела села чаёвничать, да в окно глядеть.
Сделала радио погромче, вроде радиоспектакль какой начался. Точно, послушать надо, сделала радио погромче, решила прилечь, послушать, да и задремала...
Снится Анне Павловне, будто луг, полон белых цветов, а она навроде молоденькая, в платье белом, коса до пояса, в косе лента голубая, дядька Тимофей из города привёз, вот она бежит по этому лугу, а на встречу ей...Миша её...
Идёт, а цветы под ним не мнутся...
Смотрит так грозно, он суровый был, Михайло Лександрыч, председателем всю жизнь, сызмальства проработал, как первые колхозы начались, так Мишку Пономарёва и выбрали председателем, парнишку, едва семнадцать исполнилось.
Мужики зажиточные были в селе, кержацкое село-то было, вот ради смеха пацана и выдвинули.
Думали, скоро старая власть придёт и всё по - старому будет.
Да не тут-то было, показал им Миша, где раки зимуют.
О-хо-хо-нюшки.
И стреляли в него, и вилами кололи, и в реку с обрыва скидывали, так хроменький немного и остался, но если надо, то догонит.
Оттого и на фронт, в сорок первом не взяли.
Держались всю войну, хороший председатель был Миша, хоть и гнали всё для фронта и победы, но и сами голодом не сидели уж как Миша выкручивался, одному Богу известно...
Так вот, видит Анна Павловна, будто идёт Михайло её, а лицо такое смурное, поравнялся, да кааак прикрикнет, ты чего мол, старуха удумала! кому скока на веку отмерено, тот и прожить должен, даже и не просись...
Пробросилась ото сна, сердце колотится, села резко, ушах шумит...Это что же? Не хочет Миша, чтобы с ним была...
Глянула в окно, уже вечеряет, это сколько же она проспала? Теперь опять не уснуть всю ночь, тьфу ты...Слышит, в сенях что-то заухало, затопало, Варька затявкала, потом заскулила вроде и не от страха, а будто радуется, открылась дверь, запуская клубы холода с улицы, кто-то заходит.
- Ээээге-гей, тёща жива ли?
- Григорий, ты ли? А где Лида? Что случилось?
-Да ничего не случилось Лидка по - маленькому побежала, ну- ка отойди, мать. Ооопля, - ставит Гриша нас тол большую коробку.
-Здравствуй, мама, - заходит дочь в избу, целует мать, ставит на стол сетку капроновую, полную каких-то припасов опять.
-Ково вы опять приволокли? Гриша, Лидочка? Сами ба ели...
- Обижаешь, тёща...Я так понимаю, к нам ты ехать не хочешь?
-Да я, Гришанька...
-Ладно, ладно, мы всё поняли...Вот тебе...мать игрушку привезли...
-Какую игрушку? Гриша, Лида, чего вы выдумали?
-Мам, ну прекрати, что ты Гришу не знаешь, он же ещё тот балагур...Телевизор тебе привезли.
-Что? Да вы сума сошли, Лида, Гриша, себе бы...
-Мам, у нас хороший, цветной, большущииий, мммм, цвета яркие, вот будто в окно смотришь.
-Да ты что?
-Ага...Гриша достал, по бооольшому блату, ну. А это тебе мам...будете с Семёновной смотреть, как там она?
-Да жива, что ей будет.
Анна Павловна была растеряна, она сразу ощутила себя маленькой, едва из земли вылезла, по сравнению с зятем и дочерью. Ей они казались большими и значимыми.
-Ой, а что я сижу -то, вы поди есть хотите...сейчас, сейчас...
Гриша устанавливал телевизор, Лида сновала от холодильника к столу.
-Сиди, мам, я сама сейчас соберу...чего ты отдохни...Варька, на колбаски...
- Лидуша, да ты что? Собаке колбасы...Ну что ты...
-Мам, да ладно тебе, я им с Мурзиком специально яичной привезла, смотри, смотри, ооо, что там, Гриш, концерт какой?
-Так у меня же и этой, как её... антенны нет даже, Лида...У Митяевых-то, есть антенна...
-Мам, так вот же антенна, вот, видишь? Сейчас Гриша тебе настроит, будешь и новости смотреть, и концерты, и кино...
-Гриша, так какая же это антенна? У Митяевых-то он какая, высокая и то...Васька то крутит её, то крутит, чтобы ловило там что-то...
-А у нас, тёщечка, всё ловить будет опля, пожалуйте...Это комнатная антенна, последнее слово техники!
-Показывает, ты надо же...
-Ага, ннну...что к столу?
Сели за стол, Лида с Гришей беленькой, по стопочке выпили, Анна Павловна тоже красенького пригубила, стоит у неё бутылочка на Пасху, так, тихохонько, по ложечке выпивают с Семёновной...что-то не идёт, хоть бы пришла...
Семёновна видела, что к подружке приехали гости, дочь с мужем, не пошла, зачем надоедать. Видела она и коробку, что тащил Григорий, любопытство конечно заело, но не пошла не пошла...
А чего надоедать?
Уедут ребята, тогда сходит, порадуется за подружку...
О-хо-хо, хоть бы Татьяна приехала, к Аннушке -то вон, Лида приехала, тоже поди кася занятые. Не буду свет включать, так посижу...
Анна Павловна же, убрав за гостями, уселась на диван, чтобы смотреть кино.
Лида с Гришею отправились к друзьям, а она сидит...барыня, телевизор смотрит. Даже Варька выпучилась, смотрит, что за чудо такое? Одному Мурзику, всё нипочём, лежит, бубенцы свои полирует, конечно, колбаски -то налопался.
Что-то не спросила у Лиды, как там Леночка, как Серёжа...Придёт так спрошу...
А хорошо-то как...Не надо теперь до Митяевых ходить каждый раз, как кино какое.
А то ведь как? Они вроде рады, душевные люди, а всё же неудобно сядешь, как сыч на той табуретке...Иной раз и дреманёшь, оой...думаешь, как бы не свалиться, с табуретки-то...
А тут вот, своё почитай, уж они с Семёновной теперь все передачи пересмотрят все фильмы. А что?
Семёновна вон, в кресле может уместиться. Уснёт не велика беда, уж точно никуда не свалится...
А Михайло прав...прав, Михайло -то, рано ей ещё к нему, ох, как рано...
Д. Мавридика.
Художник В.Паравин,«В гостях у бабушки».