Взять, к примеру, Пришвина.

Или Нагибина. Или даже Ивана Сергеевича Тургенева.
Все трое заядлые охотники. Все трое знают много разных охотничьих слов – вальдшнеп, косач, ягдташ, вечерняя тяга, манки, водка.
И природных слов знают много – заволочь, треста, елань, бучило.
И народных – портянки, чугунок, зипун, нагольный тулуп, загнетка, самогон.
И все равно читать их описания природы скучно. Описаниями Пришвина и Тургенева детей и вовсе в школах пытают.
Природа Тургенева – холодная красавица, которая посмотрит на тебя точно рубль подаст и скажет: «Ну, посмотрел? На кроткий румянец зари, на ласково лучезарное солнце, на золотисто-серые с нежными белыми краями облака, посмотрел? Теперь иди, шурши по хозяйству. Борони, сей, отрабатывай барщину. Тут вон целая очередь из таких как ты. И всем нужно посмотреть. Господи, как я устала…*».
Природа Пришвина еще и добавит: «Клюквы не забудь насобирать в туесок. И грибов. Осторожнее там. В бучило не наступи», а природа Нагибина спросит: «Настрелялся? Забирай своих уток и проваливай, охотничек. И рыбу забирай, браконьер. И пустые бутылки».
Зато у Коваля достаточно всего лишь одной фразы о том, что «клюква лучше божьих коровок хотя бы потому, что она не двигается». И все. И ты влюблен по собственному желанию. Навсегда.
*Последнюю фразу она произнесет по-французски.
Михаил Бару