… вдруг ромашки – множество маленьких, еще зажмуренных, с ресничками в кулачок, по которым не то, что будущее, даже прошлое угадать нельзя, и десяток таких огромных, размером с глазунью, что начинаешь обрывать…

хотя какой смысл обрывать, если все это было две… нет, три жизни назад и уже поросло таким непроходимым и дремучим быльем, сквозь которое не видно почти ничего, кроме пыльной трамвайной остановки с черной надписью «Игорек – лох» на железном боку,
маленькой рыжей с подпалинами таксы у нее подмышкой и половинки зеленого яблока, которую она почему-то сунула тебе в руку, когда запрыгнула вместе с собакой на трамвайную подножку и уехала далеко-далеко в будущее, где у нее теперь внук-вундеркинд, играющий на скрипке Моцарта,
квартира то ли в Болгарии, то ли в Черногории и левая коленка, ноющая к непогоде…
нет, это у нее левое плечо, а у тебя правая коленка, след от помады, оставшийся на яблоке и никак не проходящее ощущение того, что ты как был Игорьком, так и…
Михаил Бару