Предыдущая публикация
Он был моей жизнью
Сен-Тропе полвека назад - сонный приморский городишко на Лазурном Берегу, с ресторанчиками, где пахнет старым деревом, смесью лаванды и розмарина да свежей рыбой. У мола пришвартованы бело-голубые рыбачьи лодки, на рассвете вернувшиеся с лова; жёлтые сети, раскинутые для просушки, украшают вековой скалистый ландшафт.Днём домишки припекает солнце, несчётные узкие улочки змеятся от гавани к расположенной чуть выше Рыночной площади с её платанами, искривлёнными от мистраля. Самое оживлённое и всеми любимое место - бар, здесь назначают встречи как местные обитатели, так и съезжающиеся отовсюду художники, писатели, музыканты и их музы. Каждый вечер, едва опускаются сумерки, в баре начинается шумное веселье с выпивкой и танцами.
Я с особым удовольствием вспоминаю этот городишко, потому что именно там пережила одно из тех волшебных мгновений, каким суждено было навсегда изменить мою жизнь. Мне как раз исполнилось восемнадцать, и жила я пока в Ницце, где выросла и училась в школе.
Однажды мамина подруга взяла меня с собой в Сен-Тропе покататься на яхте. Мы ехали вдоль побережья, изрезанного бесчисленными бухтами, по холмам, через пробковые дубравы, и наконец впереди завиднелась крепость Сен-Тропе, с которой открывается неповторимый вид на живописный рыбацкий городок и морской простор.
Праздник на борту уже шумел вовсю; элегантно одетые гости развлекались от души, вокруг царило радостное настроение. Правда, не для меня: я так ждала этого вечера, однако, едва начавшись, он для меня преждевременно закончился. Через считанные минуты я почувствовала себя прескверно. Меня страшно укачало - среди всеобщего праздничного веселья.
В полном отчаянии, чуть не плача, я забилась в уголок, и тут ко мне подошёл некий симпатичный господин. От него не укрылось, что юной незнакомке совершенно не до веселья.
Приветливо заговорив со мной, он мгновенно оценил ситуацию и решительно взял инициативу в свои руки. Вдвоём мы незаметно покинули яхту и сошли на берег. Думаю, вы догадываетесь: внимательный джентльмен был не кто иной, как Герберт фон Караян, уже тогда всемирно известный дирижёр.
Стоял один из тех провансальских вечеров, когда солнце заходит словно бы лишь затем, чтобы устроить себе коротенькую передышку. Мой спутник повёл меня в ресторанчик возле гавани; обретя твёрдую почву под ногами, я мало-помалу пришла в чувство и могла наконец-то рассмотреть своего спасителя.
Он заворожил меня с первой же минуты, наверно, потому, что так заботливо опекал меня в моём бедственном положении. Я не привыкла к подобной отеческой заботе, ведь мой отец умер всего через несколько лет после моего рождения. Но от Герберта фон Караяна вдобавок веяло огромной жизненной силой и чувственной магией, от которых у меня прямо-таки дух захватило. Он только-только с большим успехом дирижировал в Байройте второй оперой из "Кольца нибелунга" Рихарда Вагнера - впрочем, об этом я узнала лишь много позже. Мы болтали по-французски, немецким я тогда ещё не владела; он обращался ко мне на "ты" и по имени, а я называла его "Сударь", так как была намного моложе.
После ужина мы гуляли по сонным прибрежным улочкам и в конце концов забрели в маленький бар под названием "Пальмира". В углу справа от входа стояла прелестная старинная пианола, игравшая танцевальную музыку - один-два фокстрота, одно-два танго, один чарльстон.
Я быстро скинула туфли и принялась танцевать под зажигательные звуки.
А он - он смотрел, просто смотрел на меня, сам танцевать не любил...
После этой волнующей встречи на юге Франции я, разумеется, с огромным интересом читала всё, что о Герберте фон Караяне писали в газетах, однако наша новая встреча состоялась только год спустя.
В то время я работала фотомоделью для Кристиана Диора, с которым познакомилась в Париже. В связи со съёмками новейших коллекций я объездила пол-Европы, и, кстати сказать, всё то, что на глянцевых обложках "Вога" и "Харперс базар" казалось таким ярким и воздушным, требовало от меня немалых усилий.
И вот когда очередная фотосессия вновь привела меня в Лондон, один из друзей, восторженный любитель музыки, пригласил меня в Ройял-Фестивал-холл на концерт Лондонского филармонического оркестра. В программе значились произведения Бенджамина Бриттена, Людвига ван Бетховена и Яна Сибелиуса, за дирижёрским пультом - Герберт фон Караян...
Нам достались превосходные места в партере, вскоре после восьми оркестр встал, публика бурно зааплодировала, и маэстро неторопливо вышел на сцену. Прежде чем привычно склонить голову набок и с закрытыми глазами сосредоточиться на музыке, он секунду помедлил, посмотрел на меня - и улыбнулся: узнал! Не без гордости я сообщила своему спутнику, большому поклоннику дирижёра, что лично знакома с господином фон Караяном...
Спутник мой пришёл в восторг:
- Думаешь, он тебя примет? А мне даст автограф? Эльетта, дорогая, пожалуйста, давай попробуем!.
Разумеется, я исполнила его просьбу, мне и самой хотелось повидать человека, с которым я провела в Сен-Тропе незабываемый вечер. Лишь много лет спустя Герберт рассказал, что перед концертом предупредил своего "доброго гения" Андре Маттони:
- Если молодая француженка с длинными белокурыми волосами захочет пройти ко мне, пропусти её!.
Когда мы наконец покинули гардероб Ройял-Фестивал-холла, оба наши желания исполнились: мой спутник держал в руках желанный автограф, а я чуточку приблизилась к мужчине моей жизни.
Решилось в тот вечер и кое-что ещё: мы с Гербертом фон Караяном увидимся снова. Несмотря на сверхнапряжённый график, мы умудрялись встречаться; как-то раз я зашла за ним в легендарные студии звукозаписи на Кингсли-роуд. На цыпочках пробралась к ближайшему креслу, ведь он был ещё целиком погружён в работу. Я же не знала, что на репетициях он не терпел в зале людей, не имеющих прямого отношения к музыке. Но разве укроешься от всевидящих глаз оркестра? Музыканты подталкивали друг друга, поднимали инструменты, вскидывали брови; на их лицах откровенно читалось: не та ли это модель, которая пестрит в иллюстрированных журналах и на больших плакатах, расклеенных по всему Лондону? Оркестр продолжал играть, но Караян, должно быть, почуял, что у него за спиной что-то происходит. Заметил, что я вошла в зал?
Однажды вечером Герберт фон Караян пригласил меня к Вальтеру Легге, вместе с которым создавал Филармонический оркестр, и его подруге, а позднее жене - певице Элизабет Шварцкопф.
Когда я вошла в гостиную, он стоял в свободно-небрежной позе, прислонясь к камину. Пылал огонь, и изящный жест, каким он закурил сигарету, напомнил мне великого французского киноактёра Жана Габена. Когда же голубые, как сталь, глаза Герберта заглянули в мои, я окончательно погибла. В ту же секунду мне стало совершенно ясно: вот он, мужчина моих грёз...
Как шла моя жизнь рядом с Гербертом фон Караяном, какие взлёты и спады я пережила вместе с ним за тридцать один год нашего брака, - до сих пор я никогда не говорила об этом публично. Не давала интервью о наших буднях, не отвечала на вопросы личного характера, никто так и не узнал, почему мне одной разрешалось присутствовать на его репетициях с самыми прославленными оркестрами мира, более того, я была обязана на них присутствовать, по его особому желанию. Я молчала, ограждая столь важную для мужа приватную сферу и защищая детей, а кроме того, опасаясь, что мои слова воспроизведут неправильно...
Теперь же, к столетию со дня рождения мужа, мне хочется по-своему рассказать об уникальном человеке, который оказал - и оказывает поныне - глубочайшее воздействие не только на мою жизнь, но и на жизнь многих и многих любителей музыки по всему миру. Дневник я никогда не вела, рядом с Гербертом на это недоставало времени. Однако на этих страницах я постараюсь рассказать обо всём, что живо вспоминается мне и сейчас, о сказочных мгновениях, вносивших в мою жизнь столько разнообразия, и о встречах с людьми, близкими мне и Герберту. Искать здесь сплетни - напрасный труд, тем не менее обещаю, вы узнаете кое-что до сих пор вам неизвестное....
Эта книга написана в честь мужа, к которому я до сегодняшнего дня испытываю величайшую признательность. Одновременно это история большой любви, а вовсе не сказка, ведь этот принц в самом деле ведёт свою принцессу к себе в замок.
Таков мой подарок к его столетию...
Эльетта фон Караян,
из книги "Он был моей жизнью".
пер. Нины Фёдоровой.
__
Ко Дню рождения Герберта фон Караяна (5 апреля 1908, Зальцбург, Австро-Венгрия — 16 июля 1989, Аниф, Австрия) — австрийскийского дирижёра.
Сообщество «Безвозвратно ушедшая эпоха»
У Караяна неистовый, неукротимый Бетховен! И хотя трактовка Фуртвенглера кажется мне более гармоничной, нельзя не отдать должное колоссальной энергетике Герберта фон Караяна и музыкантов Берлинского филармонического оркестра. Как вдохновенно, в быстром темпе, синхронно и стройно, на одном дыхании вместе с дирижёром они играют!
Вторая (07.44 - 16.48) и Четвёртая (21.32 - 30.03) части симфонии звучат как гимн всему человечеству.
Вторая (07.44 - 16.48) и Четвёртая (21.32 - 30.03) части симфонии звучат как гимн всему человечеству.
55:10
Следующая публикация
Сахарный Пушкин (из письма поэта другу Антону Дельвигу)
Нет комментариев