ЖИЗНЬ ПРЕКРАСНА

Больному Есть горячее солнце, наивные дети, Драгоценная радость мелодий и книг. Если нет — то ведь были, ведь были на свете И Бетховен, и Пушкин, и Гейне, и Григ... Есть незримое творчество в каждом мгновенье - В умном слове, в улыбке, в сиянии глаз. Будь творцом! Созидай золотые мгновенья. В каждом дне есть раздумье и пряный экстаз... Бесконечно позорно в припадке печали Добровольно исчезнуть, как тень на стекле. Разве Новые Встречи уже отсияли? Разве только собаки живут на земле? Если сам я угрюм, как голландская сажа (Улыбнись, улыбнись на сравненье моё!), Этот чёрный румянец — налёт от дренажа, Это Муза меня подняла на копьё. Оставайся! Так мало здесь чутких и честных... Оставайся! Лишь в них оправданье земли. Адресов я не знаю — ищи неизвестных, Как и ты, неподвижно лежащих в пыли. Если лучшие будут бросаться в пролёты, Скиснет мир от бескрылых гиен и тупиц! Полюби безотчётную радость полёта... Разверни свою душу до полных границ. Будь женой или мужем, сестрой или братом, Акушеркой, художником, нянькой, врачом, Отдавай — и, дрожа, не тянись за возвратом. Все сердца открываются этим ключом. Есть ещё острова одиночества мысли. Будь умён и не бойся на них отдыхать. Там обрывы над тёмной водою нависли - Можешь думать... и камешки в воду бросать... А вопросы... Вопросы не знают ответа - Налетят, разожгут и умчатся, как корь. Соломон нам оставил два мудрых совета: Убегай от тоски и с глупцами не спорь. Саша Чёрный 1910 г.

В самом начале мая, когда на березе появятся новорожденные, умеющие еще только лепетать, а не шелестеть листья, когда по стволу осины поползет первая полусонная гусеница дубовой листовертки, чтобы залезть в почку и там окуклиться, когда она обнаруживает, что ошиблась деревом, бьется в отчаянии обеими головами о ствол, падает в траву и расползается на три, когда майские жуки от детского крика сходят с ума целыми стаями, когда дачник снимает ставни, раскрывает оконные рамы и, несмотря на просьбы дать поспать еще хоть пару дней, выметает еще дрыхнущих без задних и средних ног зимних мух на холодную землю, когда прошлогодняя трава и листья на огороде уже сожжены, а кот бегает между грядок с опаленными усами и орет как резаный, когда отвалится поясница и грабли станут выпадать из ослабевших рук – вот тогда, ближе к вечеру, над лужайками в саду, над кустами жасмина, над яблонями, над крышами дачных домиков, над скворечниками поплывет первый в этом году, синеватый и почти прозрачный, но уже умеющий до изнеможения щекотать ноздри шашлычный дымок, а за ним и поверх него поднимется к небу васильково колокольчиковый женский смех и там, в сумеречной зябкой вышине, остынет и станет понемногу затихать от крещендо до диминуэндо и в самом конце, когда последние его такты долетят до ледяной высоты, превратится в затейливые снежинки или в тонкие претонкие алмазные иголки. #МихаилБару

Легко летать, когда кто-то рядом помогает взглядом... Харуки Мураками Фото: Вячеслав Мищенко

Была Великая суббота, в тихом ясном небе вечерело и слегка, по-весеннему, морозило. Вечернее солнце уже зашло на другую сторону дома и краснеющими лучами светило со стороны сада в окна дома и балконную дверь гостиной, отливая на них вечерним золотом. В кухне всё пеклось, жарилось, и красились последние яйца. Мы с самого утра бегали и не знали, где найти себе какой-нибудь уголок, чтобы ничего не пропустить из тех ощущений, какими полны все эти приготовления и эта особенная ночь. Раз десять мы уже побывали в кухне и в доме и опять бежали через двор в кухню... Пеклись и румянились в печке куличи. Нянька Абрамовна, обжигаясь и дуя на пальцы, вынимала из дымящегося горшка окрасившиеся яйца, давала им стечь и складывала по одному на перевёрнутое решето. Несмотря на просьбы - ради Христа не вертеться под ногами,- нам всё- Птаки удалось примоститься на уголке стола толочь сахар в медной ступке. Я толок, Катя сидела по другую сторону ступки, а в промежутках отдыха мы отковыривали с пестика кусочки спрессовавшегося растолчённого сахара, похожего на помадки, и ели. - А мы будем чистить миндаль? - спросила Катя, облизывая свои прозрачные пальчики. - А дадут нам его? - спросил я в свою очередь. Катя оглянулась, пососала пальцы, спустившись с лавки, отправилась просить миндаля для чистки. Чистить миндаль - лучше всего. Во-первых, он почти единственная не скоромная вещь и поэтому его можно есть. А во-вторых, просто приятны его гладкие белые зёрна. Его сначала обольют кипятком, чтобы отстала кожица, потом надавишь двумя пальцами, и миндалина выскакивает из отставшей шкурки. Через пять минут кончики пальцев, промывшиеся в тёплой воде, стали у нас чистые и сморщенные, как из бани. - Ну, довольно с вас, уходите, - сказали нам, и мы, отряхнувшись и взяв по одной очищенной миндалине из чашки, побежали в дом. П. С. Романов. Детство

Знаком с мнением, что лень — это признак высокого интеллекта. Люблю ли я лениться? Ну конечно! А кто не любит? Если я увижу, что можно на что-то лечь, я сидеть не буду. И если я стою, а можно сесть, то я сяду. Это всё лень, но в то же время это очень продуктивное состояние организма: лёжа очень много приходит мыслей в голову. Во время ходьбы — меньше. А когда что-то вовремя приходит в голову, тогда надо не лениться и всё записать. У меня в пиджаке уже 215-й блокнот. Воображаю, воображаю... Я всё время что-то воображаю! И вовремя фиксирую мысли. Когда сажусь писать, у меня нет начала рассказа и нет конца. На бумаге постепенно нужно разгоняться, как на взлётной полосе. 📝Михаил Жванецкий АиФ. Год 2018 #Жванецкий

Мой ангел-хранитель смежил голубиные крылья и голову спрятав от сполохов резкого дня. От грохота века оглох он, ослеп, обессилел и просто уснул, позабыв охранять меня. Не знаю я слов, что спасли бы меня от обмана, не знаю путей, помогающих зло обойти. Послушайте, люди, одна я иду, без охраны: мой ангел-хранитель уснул у меня на груди. Всё в мире как прежде: реклам разноцветные спектры, ночных площадей и строительных кранов размах. Сквозь атомный век я иду по гудящим проспектам с усталым младенцем, со спящим ребёнком в руках. Лариса Румарчук Ил. Владимир Любаров

Автобус-библиотека в Японии

Атмосферный ресторан в Сан-Себастьяне🌊

«Правнучка бегает – четыре года. Такая зараза! Хорошенькая, умная. Обнимает и говорит: «Шура, – меня Шурой обзывают все, – что ж ты у меня такой некрасивый? Но я тебя и такого люблю!» Я умиляюсь: «Ты первая женщина в моей жизни, которая узрела во мне урода». Вкусы меняются». Александр Ширвиндт

Первый поход Первый поход на майские праздники. В младших классах на один день, а потом даже с ночёвкой. С физруком, классной руководительницей и чьей-нибудь мамой. Обязательно варёные яйца, первая редиска, огурцы, разрезанные вдоль и с крупной солью. Чай из котелка. Потому что главное в походе — поесть на природе. И ещё костёр до утра. Если разрешат. На огонь могут прийти деревенские. Тогда возникают сложности. Но обычно всё мирно. Песни под гитару, когда оказывается, что все знают разное и сходятся в конце концов на шлягере из телевизора. Зато знаток трёх аккордов резко становится кумиром, и девчонки смотрят на него уже по-другому. За собой убираем: учимся закапывать банки и, хихикая, тушить костёр. Домой возвращаемся усталые, выгребаем из рюкзака две пары не пригодившихся штанов, запасные носки и забытые конфеты. Во дворе небрежно говорим: «В поход тут недавно сходили...» — и тени всех великих путешественников уважительно склоняют перед первопроходцами голову. Евгения Двоскина. А Саша выйдет? Советское детство в историях и картинках