ЖИЗНЬ ПРЕКРАСНА

Утром 25 января 1981 года – в день рождения В. Высоцкого – Олег Даль сказал своей жене: «Мне снился Володя. Он меня зовет». – «Ничего, Олежечка… Он подождет…» – попыталась успокоить его Лиза. Владимир Высоцкий и Олег Даль… Многие ставят эти имена рядом. Они встретились в фильме И. Хейфица, поставленном по чеховской «Дуэли». И. Хейфиц, чуткий и прозорливый художник, угадал их глубочайшую внутреннюю связь. И. Хейфиц: «Олег очень любил Высоцкого. Он любил его как человека, любил, может быть, не его актерское творчество, но его личность, его поэзию, его песни. Никогда об этом прямо не говорил, но вот хотя бы по этой фразе: «После Володи останутся его песни…» – это становится ясно. Его смерть очень тяжело подействовала на Олега. И часто он повторял: «Ну вот, скоро и моя очередь пойти к Володе». У них были очень странные отношения. Они годами не виделись; за исключением одного раза, не работали вместе. Кажется, у них не было точек соприкосновения. И, тем не менее, они были друзьями. Уже незадолго до конца его 39-летней жизни, на какой-то встрече со зрителями Далю пришла записка: «Олег Иванович, есть ли у Вас друзья? Кто они?» — «Друзей у меня нет, — ответил Даль. — То есть они у меня были — Влад. Дворжецкий, Володя Высоцкий...» Потом помолчал, глядя по своей обычной мрачноватой манере последних лет внутрь себя, и добавил: «Я чувствую — они меня ждут». Их последняя встреча состоялась 1 мая 1980 года. Даль приехал к Высоцкому домой, и тот читал ему свои последние стихи. «На похоронах Высоцкого Олег сказал: «А теперь моя очередь», — вспоминает его вдова Е. Даль. По воспоминаниям многих людей, он часто повторял эту фразу. Это стихотворение Олег Даль написал в январе 1981 года. А 3 марта 1981 года не стало и его самого. В. Высоцкому, брату. Монино, январь 1981 Сейчас я вспоминаю… Мы прощались… Навсегда. Разорванность следа… Начало мая… Спотыкаюсь… Слова, слова, слова. Сорока бьет хвостом. Снег опадает, обнажая Нагую холодность ветвей, И вот последняя глава Пахнула розовым кустом, Тоску и лживость обещая, И умерла в груди моей, Покой-покой… И одиночество, и злоба, И плачу я во сне и просыпаюсь… Обида – серебристый месяц. Клейменность – горя проба. И снова каюсь. Каюсь. Каюсь. Держа в руках разорванное сердце…