Дети забвения (окончание)

Андрей не спешил радоваться. В этих «сказочных» красках было что-то неестественное. Всё выглядело слишком ярко, слишком аккуратно — как картинка, нарисованная чужой рукой.

Вскоре на площади они увидели Его.

*************************

Король игрушек сидел на троне, сделанном из разноцветных конструкторов. На нём был огромный плюшевый костюм медведя, но вместо головы торчала человеческая — улыбчивая, румяная, словно у добродушного клоуна. Руки его заканчивались пластмассовыми шарнирами, а глаза… глаза были пустыми и стеклянными.

— Добро пожаловать, гости! — пропел он высоким, звонким голосом. — Здесь каждый ребёнок найдёт себе игрушку по душе!

И тут братья заметили, что куклы и солдатики, стоявшие рядом, двигались слишком живо. Их лица были человеческими — перекошенными, застывшими в гримасах боли. Ноги у некоторых были деревянными, как у марионеток, у других руки — пластмассовые, у третьих вместо лица — фарфоровая маска. Они были не просто игрушки. Это были люди, соединённые с игрушками.

— Мы играем всегда! — хлопнул в ладоши Король. — А любимая моя забава — охота на гостей!

Толпа гибридов зашевелилась, и раздался пронзительный свист. Всё «королевство» ожило.

Андрей схватил Ваню за руку.

— Бежим!

Они рванули прочь по улицам из пазлов. Сзади неслись тяжёлые шаги солдатиков с винтовками-игрушками, которые стреляли, но не пулями — а острыми, как ножи, оловянными осколками.

На пути попадались самые разные. Одни — страшные, злые. Кукла с телом женщины, у которой рот был зашит красными нитками. Медведь-плюшка, но вместо лап — человеческие руки с длинными когтями. Мальчик-солдатик, у которого в груди зияла дыра, и оттуда торчали шестерёнки.

Другие — наоборот, с жалобой тянули к ним руки. Девочка с лицом из фарфора, вся покрытая трещинами, умоляла:

— Возьмите меня… уведите отсюда… пожалуйста…

Хромой мальчик-кубик, у которого половина тела была из конструктора «Лего», хватался за Андрея:

— Забери меня с собой! Я не хочу больше играть!..

Но Андрей отталкивал их. Сердце рвалось на части, но он знал — если замедлится, если попытается помочь, они оба погибнут.

«Спасти брата. Только его. И себя. Иначе — всё зря.»

Они мчались сквозь улицы, и Королевство становилось всё безумнее. Игрушечные башни рушились, прямо на них падали гигантские куклы, деревянные поезда проезжали по мостам из людей-марионеток, которые кричали, когда под ними прогрохатывали колёса.

— Андрей! — задыхался Ваня. — Где выход? Мы же не выберемся!

— Выберемся! — выкрикнул Андрей. — Я знаю! Там, дальше… в девятом!

Он чувствовал это кожей. Словно тьма самого леса подсказывала: впереди ещё хуже, но там — дорога к свободе.

Сзади снова раздался голос Короля:

— Никто не уйдёт из моего царства! Дети должны играть! ВСЕГДА!

И со всех сторон к ним хлынула толпа гибридов — игрушки-люди, уродливые, сломанные, с пустыми глазами.

Андрей в отчаянии рванул брата в сторону — и они нырнули в узкий переулок, пробегая по мосту из кубиков, который рассыпался прямо под ногами.

И всё же впереди замаячил тёмный провал. Что-то вроде туннеля, выложенного мягкими плюшевыми стенами.

— Там! — крикнул Андрей.

Они бросились в эту пасть тьмы, и в тот же миг игрушечный мир оборвался.

Их накрыла тишина.

Они выскочили из мрачного туннеля, обитого плюшем, и их тут же накрыла давящая тишина. Ни шороха, ни звука — только их дыхание, которое резало пространство, словно крик. Андрей сразу понял: здесь шум — это смерть.

Королевство Тишины

Повсюду стояли люди, с лицами, заклеенными бинтами. Их рты и глаза были зашиты грубыми чёрными нитками, головы слегка склонены, движения замедленны, будто у них отняли не только речь, но и волю. Дома без окон, мостовые из мягкого серого камня — ничто не издавало звуков.

Ваня оступился, камешек громко щёлкнул под подошвой.

Из мрака вышел Шёпотник — высокий, тонкий, как стебель, с лицом без ушей и рта. Его голова наклонилась к мальчикам, и Андрей ощутил: этот уродливый властелин слышал болью.

— Быстрее! — одними губами прошептал он брату, зная, что даже слова здесь — преступление.

Они побежали, стараясь не шуметь, а вокруг лица с зашитыми ртами безмолвно поворачивались к ним. Шёпотник вытягивался за их спинами, каждый шаг отдавался тупой болью в ушах, и только чудом они нырнули в узкий проход, ведущий дальше.

Королевство Теней

Здесь царила муть — будто всё пространство залили дымом. Света почти не было, и всё вокруг было серым. Дома, деревья, даже дороги выглядели не настоящими, словно лишь их тени.

И тогда Андрей заметил страшное: их собственные тени двигались отдельно.

Тень Андрея распрямилась и пошла вперёд, не повторяя его движений. Тень Вани скривилась, вытянулась и вдруг схватила мальчика за руку.

— Она живая! — завизжал Ваня.

Из тумана вышел Безликий — силуэт человека, у которого вместо лица зияла гладкая пустота. Он поднял руку, и тени начали рваться наружу, стремясь вырваться из-под хозяев и занять их место.

Андрей закричал:

— Не смотри на неё, Ваня! Не слушай! Это не ты!

И, собрав всю волю, он прыгнул вперёд, таща брата за собой. Их тени остались позади, извиваясь и воя немыми глотками, пока они не вырвались в следующую черноту.

Королевство Детских страшилок

Это место было похоже на детский двор — качели, горки, карусели. Но всё изуродовано: качели были сделаны из костей, карусель — из гробов на колёсиках, а на асфальте красными мазками кто-то оставил огромный отпечаток ладони.

Жители ходили с табличками на шеях, где было выжжено правило:

«Не оборачивайся», «Не смейся ночью», «Не поднимай руку».

Нарушившего тут же хватали десятки длинных, синих рук, растущих из-под земли. Они тянули его вниз, под асфальт.

Хозяйка, Собирающая Руки, показалась сразу — старуха с десятками извивающихся рук вместо ног. Её пальцы тянулись в разные стороны, ощупывая пространство. Она тихо шептала:

— Все должны подчиняться правилам… все…

— Бежим, — хрипло сказал Андрей, — не смотри ни на кого и не делай ничего лишнего.

Они пронеслись сквозь площадь, где дети-мертвяки прыгали в скакалку из кишок, а кто-то катил перед собой детский гробик на колёсиках. Руки выстреливали из-под земли, пытаясь ухватить, но Андрей лавировал, уводил брата, заставляя его держаться рядом.

Когда очередная рука схватила Ваню за ногу, Андрей с отчаянным рывком дёрнул его, и пальцы соскользнули, оставив на коже синюю метку.

Впереди темнел проход.

Королевства мелькали одно за другим, и каждое было всё ужаснее. Они бежали, не останавливаясь, слыша за спиной шёпоты, скрежет когтей, вой теней и шлёпанье рук, но Андрей знал — это ещё не конец.

Оставалось пройти ещё дальше.

Они вырвались.

Вокруг стелился белёсый туман, тянуло холодом и сыростью, а над землёй стояли руины — покосившиеся дома, заросшие колючими лозами, разбитые качели, гниющие куклы без глаз. Казалось, весь мир здесь — огромная свалка забытых вещей и жизней.

— Где мы?.. — прохрипел Ваня, кашляя водой.

Андрей не ответил. Он чувствовал, как всё внутри ломает усталость. Сердце колотилось, руки дрожали, и впервые за всё время он подумал: «Я больше не могу…»

Сырой туман обволакивал их, как тяжёлое одеяло. Земля под ногами была холодной и мёртвой, словно здесь давно никто не жил. Всё вокруг — сломанные дома, заржавевшие качели, куклы с пустыми глазницами, — напоминало кладбище детских воспоминаний.

Из серой пустоты начали выходить они. Дети. Худые, бледные, с пустыми, как стёртые картинки, лицами. Их руки тянулись к братьям, цеплялись за одежду, холодные пальцы скользили по коже.

— Не уходи…

— Я забыл, как меня зовут…

— Поиграй со мной…

Андрей оступился. С каждым шагом он чувствовал, как силы уходят, как мысли расплываются в тумане. Имя — своё собственное имя — вдруг стало казаться чужим. «А… кто я?.. Зачем я здесь?..» Голос в голове шептал: «Останься. Ляг. Засни. Забудь…»

— Андрей! — голос Вани разорвал вязкую тишину. Он схватил брата за руку и потянул. — Вставай! Слышишь меня? Это я! Это Ваня!

Но Андрей уже видел их — сотни маленьких рук, тянущихся к нему, тысячи голосов, зовущих забыть всё. И над ними возвышалась Она. Огромная фигура в чёрном покрывале, несущая на руках десятки плачущих младенцев. Лица её не было видно, только бездонная чернота.

— Отдай его мне… — прошептала Мать-Забвение. — Ты устал. Ты — мой…

Андрей почти шагнул к ней.

Ваня закричал, вцепился в брата обеими руками, ударил его кулаком в грудь:

— Ты мой брат! Ты Андрей! Я не отпущу тебя, понял?!

На секунду туман дрогнул. Дети отшатнулись, но снова полезли, тянулись, звали. Ваня буквально тащил его, обдирая колени о камни, не отпуская руку.

— Ты нужен мне… — Ваня уже плакал. — Если ты сдашься, я пропал.

И в тот миг Андрей вдруг почувствовал — боль в груди, тяжесть дыхания, горячую ладонь брата, — и понял: это реальность. Это — живое.

Он рванулся, разорвал холодные пальцы, оттолкнул ребёнка-призрака. Ваня выволок его из тумана. И чем дальше они уходили, тем слабее становились голоса, пока не растворились в глухой пустоте.

Они упали на камни. Андрей лежал, тяжело дыша, глаза его были полны слёз и усталости.

— Ты вытащил меня… — прошептал он.

Ваня лишь кивнул, прижимая брата к себе, и впервые понял, что теперь он — тот, кто держит их обоих.

Королевство Смерти

Они шли долго. За их спинами остались все восемь королевств, и вот — мёртвый лес расступился. Перед ними открылся каменный зал, высеченный будто в самой тьме. Там не было ни ветра, ни времени — только холод и тишина.

На троне из костей — маленьких, детских, белых — восседал Король. Его лицо было древнее, как сама ночь: измождённое, с глазами, в которых отражались все могилы мира. Его звали Ноктус. Он не говорил своего имени, но оно звучало в головах мальчиков.

Рядом с ним стояло зеркало — то самое, через которое братья попали в эти земли. Оно мерцало серебристым светом, зовущим домой.

Ноктус заговорил низким голосом, будто хруст старого дерева:

— Давно… очень давно никто не доходил сюда. Когда умерла та ведьма, что вела сюда детей через зеркало… — он провёл рукой по стеклу, — королевства начали умирать. Без новых душ. Без новых игр. И всё это рушится.

Его взгляд упал на мальчиков.

— Но вы… вы дошли. И потому заслужили выбор. Я отпущу только одного из вас.

Андрей шагнул вперёд.

— Мы уйдём вдвоём.

Король рассмеялся, и смех его был похож на скрежет гробовых досок.

— Ты смеешь угрожать самой Смерти? Смелый мальчик… и глупый. Нет иного выхода. Один — идёт домой. Другой — остаётся. Но я дам вам шанс. Отгадаешь три загадки — и решишь, кто уйдёт.

Зал наполнился тяжёлой тишиной.

Первая загадка прозвучала, как удар колокола:

— Что живёт, пока его не назовут?

Андрей закрыл глаза, напряг память… и ответил:

— Тишина.

Король кивнул.

Вторая:

— Что принадлежит тебе, но им чаще пользуются другие?

Андрей сжал кулаки.

— Моё имя.

Снова кивок.

Третья загадка прозвучала тягуче:

— Я всегда рядом, но никогда не можешь увидеть меня. Что я?

Андрей замер. Мысли путались. Сердце колотилось. Ответ ускользал. Он чувствовал — всё, конец.

И вдруг рядом тихо сказал Ваня:

— Это... смерть.

Зал содрогнулся, и зеркало вспыхнуло ярче. Ноктус поднялся с трона, его тень легла на мальчиков, и он произнёс:

— Верно. Но теперь решайте. Кто уйдёт? А кто останется со мной навсегда?

Андрей шагнул вперёд, не колеблясь:

— Я. Я останусь. Пусть брат уйдёт.

Ваня схватил его за руку, глаза полные слёз:

— Нет! Я не уйду без тебя! Ты всегда защищал меня, а теперь я защищу тебя!

Ноктус улыбнулся мёртвой улыбкой.

— Решайте. Время — только тень. Но оно идёт.

— Я останусь, — твёрдо сказал Андрей и шагнул к трону.

Ноктус довольно хмыкнул. Но в тот миг, когда он протянул свою костлявую руку, Андрей бросился вперёд — не к зеркалу, а прямо на него. Раздался треск, как будто рухнула вся земля. Ваня закричал:

— Нет! Не отпущу тебя!

И вцепился в брата.

Тьма содрогнулась, и в следующую секунду все трое — Андрей, Ваня и сам Король — рухнули в зеркало.

…Они оказались на чердаке. Тот самый, с которого всё началось. Пыль, скрип половиц, лунный свет сквозь мутное оконце. Ноктус стоял посреди комнаты, вытянув длинные руки, его глаза горели пустотой, из горла вырывался звериный шипящий рык.

— Вы не имели права!.. — зашипел он, протягивая когтистые пальцы.

И тут лунный свет упал прямо на его чёрное покрывало. Король взревел, зашипел громче змей и, словно растаяв, рухнул на колени. Его тело дрогнуло, истончаясь, превращаясь в пепел. Последний крик разнёсся по чердаку, и Ноктус исчез, оставив лишь серый след на полу.

Зеркало задрожало, искры брызнули во все стороны. В нём, словно в бездне, отражались рушащиеся королевства: мрак ломался, башни падали, мосты трескались, земли тонули в пустоте. И вместе с этим слышались тысячи голосов — крики детей, но уже не страшные, а радостные, освобождённые. Сотни тысяч душ, одна за другой, вырывались и уходили вверх, в сияющий свет, туда, где не было ни боли, ни игр смерти.

Андрей и Ваня стояли рядом, держась за руки, и плакали — от облегчения, от счастья, от того, что всё закончилось. Они обнялись, не веря, что всё ещё вместе.

— Пойдём домой, — сказал Ваня, вытирая глаза.

Но Андрей не двинулся. Он смотрел на зеркало.

— А вдруг… кого-то снова затянет туда? — тихо сказал он. — Мы должны это остановить.

Он огляделся и нашёл в углу ржавую железную трубу. Ваня сразу понял, что задумал брат.

— Андрей, подожди…

Но тот уже размахнулся. С грохотом труба врезалась в зеркало. Оно застонало, пошло трещинами, серебро вспыхнуло — и разлетелось осколками. Последний свет вспыхнул, как взрыв, и потух.

В чердаке стало тихо. Только луна светила из окна.

Андрей выронил трубу и сел на пол, тяжело дыша. Ваня рядом уткнулся ему в плечо.

— Всё… — сказал Андрей, едва слышно. — Больше никто туда не попадёт.

И они сидели в этой тишине, слушая ночной ветер, уже зная: они выбрались. Они вернулись.

Скрипнула лестница, и братья спустились с чердака. Внизу было темно и сыро, воздух пропах плесенью. Доски под ногами стонали, словно помнили шаги давно умершей хозяйки. Дом ведьмы стоял пустой, заброшенный, и только лунный свет из разбитого окна придавал ему хоть какой-то облик.

Но за дверью слышались голоса. Тревожные, взволнованные. И когда Андрей распахнул дверь, на крыльце вспыхнули огни фонарей.

— Нашлись! — раздался чей-то крик.

И в ту же секунду бабушка ворвалась в дом. Лицо её было белее мела, а глаза — полны слёз. Она схватила обоих внуков, прижала к себе, не разбирая, кто старший, кто младший.

— Где вы были?! — её голос дрожал, срывался. — Я думала, вас уж никогда не найду! Вся деревня поднялась!

За ней ввалились соседи: кто крестился, кто качал головой, кто ругался. Мужики с вилами и фонарями переговаривались вполголоса — мол, зря полезли в проклятый дом.

Андрей попытался что-то сказать, но слова застряли в горле. Всё это казалось таким обыденным, простым — и потому бесценным.

— Мы… мы просто заблудились, — выдавил он наконец.

— Заблудились?.. Да я вам… ух, — бабушка заплакала снова, и обняла их ещё крепче. — Домой! Живо домой!

И уже дома — при свете лампы, за горячей картошкой и молоком — братья сидели рядышком, слушали бабушкины упрёки и не могли перестать улыбаться. Ваня толкнул Андрея локтем и шепнул:

— Главное, что мы вместе.

Андрей посмотрел на него и понял: всё позади. Никакие королевства, никакие чудовища больше не разлучат их.

А вдалеке, старый дом ведьмы стоял мёртвый и пустой. Луна заливала его холодным светом, и казалось, будто сам мир поставил точку в той истории.

Кладбище страшных историй 

#детизабвения