- Привет, брат! – Максим едва вошел в здание станции «скорой помощи», как тут же попал в объятия Женьки – доктора, в бригаде которого он работал. Женька выглядел Дон Кихотом в современном обличье – высокий, худой, с безумной улыбкой на лице и очками вместо забрала. Отличительная черта – вечно голодный. Вот и сейчас он облапал Максима не просто так – руки его нащупали в рюкзаке друга что-то съестное:

- Бабушкины пирожки! – догадался он. – С чем?

- С картошкой. – Признался Максим.

- Я побежал ставить чайник. Переоденься и присоединяйся! – Засуетился Женька. – Пирожки давай сюда!

Женька – недавний выпускник местного медицинского университета, распределился в скорую помощь, куда затащил и старого знакомого – Максима. Тот, в свою очередь, был выпускником медучилища с квалификацией «медбрат». После неудачной попытки поступить в университет, он поддался на уговоры Женьки и перешел в бригаду скорой помощи.

- Это тебе не «утконосом» работать! Тут живое дело, брат! – давясь пирожками вещал Женька. – И вообще, неплохо ты устроился: живешь, как у Бога за пазухой, бабушка Надя тебя свежей выпечкой кормит, заботится как о маленьком – живи, не тужи! А в универ еще поступишь – годик с нами покатаешься, практики наберешься и поступишь. У меня тоже не с первого раза получилось.

Максим, хоть и был моложе Женьки, но весил раза в полтора больше. Он внешним видом походил на грузчика, которых в давние времена называли амбалами. Чуть пониже Женьки, но раза в два шире в плечах, как писали про таких - ладно скроен, крепко сшит. Но с работой своей справлялся ювелирно – были случаи, когда в полнейшей темноте, в тесноте медицинского отсека на тряской дороге, он мгновенно ставил капельницу, что спасало здоровье и жизни больных. Он был незаменим в обращении с беспокойными и даже буйными пациентами – в его присутствии, они старались вести себя благопристойно.

- Тебе подработка не нужна? Деду одному инъекции нужны ежесуточно, на дому. Сонечка к нему ходила, теперь отказывается – запаха старости, видите ли, не переносит. Кстати – рядом с тобой проживает. – Женька доел последний пирожок и запив его чаем, блаженно улыбался.

- Возьмусь. – Подумав, согласился Максим. – Деньги нам с бабушкой лишними не будут…

Квартира деда оказалась в соседнем квартале. Максим долго ждал, пока ему откроют дверь. На пороге стоял, опираясь на трость, старик, больше напоминавший мумию, чем живого человека. Он молча прошел в комнату, прилег на кровать и заголил ягодицы. Тут же рядом с ним возник серый, пушистый кот и строго уставился на Максима. Рядом, на тумбочке лежал в упаковке шприц, ампула с лекарством и антисептик. Кот внимательно проследил за всеми манипуляциями Максима, одобрительно муркнул и проводил до двери. Старик так и не сказал ни слова.

Это посещение вызвало у Максима тягостное впечатление – затхлый воздух квартиры, пропитанный запахами лекарств и кошачьего лотка, запыленная мебель и давно не мытые окна. Все это навевало на молодого парня гнетущее впечатление: рядом, за окном – жизнь, полная красок, движения, детского смеха, веры в будущее, и контрастом – квартира старого человека и его единственного друга – кота…

Старик заговорил с ним через неделю после первого посещения. Голос его оказался глуховат, но тверд:

- Ты, наверное, думаешь: - «Зачем еще цепляется за жизнь этот старик? Что хорошего он может увидеть в ней?»

- Нет, что вы! – отозвался Максим, хотя такие мысли и приходили ему в голову.

- Я так жил всю жизнь – на пределе, через боль, через «не могу». – Продолжал он. – Когда там, в Панджшерском ущелье, мои бойцы, сынки мои, тащили меня израненного, они просили меня: - «Держись, батя! Ты всегда был мужиком! Надо жить! Надо терпеть!» И я терпел. И сейчас терплю. Кажется мне, что если сдамся, то предам память моих пацанов. Так-то, внучок…

- Неужели у вас нет родных? – растерянно спросил Максим первое, что пришло в голову.

- Полковнику никто не пишет. – Вздохнул старик. - Вот он, единственный мой родной. – Он нежно погладил старого кота, который, как всегда, сидел рядом с ним. – Я детдомовский, а таким военная служба не в тягость. Семью создают лейтенантами, я – не успел. А после уже некогда было – командировки. Сам понимаешь – жениться, чтобы оставить любимую вдовой – так себе перспектива…

Максим стал частенько задерживаться в квартире Ивана Ивановича – так представился ему военный пенсионер. Иногда готовил старику нехитрое варево из продуктов, что закупал по пути в магазине, кормил кота, менял ему наполнитель, развлекал обоих разговорами и пересказывал новости. Старик передвигался по комнатам с трудом, потому - выдал Максиму ключ, чтобы тот мог самостоятельно открывать дверь.

Бабушка Надя, выслушав рассказ о подопечном Максима, как-то провожая его на смену, заявила:

- Дай мне ключ, схожу, познакомлюсь с Иванычем, поболтаем, хоть он мне и в отцы годится, но общие темы найдутся.

Когда вечером Максим зашел сделать очередную инъекцию – квартира преобразилась. В чисто вымытые окна лился свет вечернего солнца, комнаты сияли чистотой и уютом. На кухне бабушка с котом на коленях угощала хозяина чаем со свежими пирожками, а тот веселил ее рассказами из солдатской жизни и выглядел вполне молодцевато.

- Ты нам, Максимушка, коляску добудь! – заявила бабушка Надя. – Нам без прогулок не обойтись!

Женька, услышав от друга о потребности в коляске, уверенно заявил:

- Добудем!

И в самом деле добыл. И даже в один из дней, будучи свободными, они вывезли Ивана Ивановича и бабушку за город, в осенний лес и забрали через пару часов. Выглядел старик после этой прогулки абсолютно счастливым, хоть и заносить в квартиру его пришлось на руках.

Но однажды Максима встретил лишь кот. Грустно мяукнув, он проводил его до кровати, где навеки упокоился его хозяин.

- Время пришло. Он прожил достойную жизнь и остался мужиком. – Объяснял коту Максим, неся его за пазухой в квартиру к бабушке. Увидев их на пороге, та все поняла.

После троекратного залпа над холмиком, к Максиму подошел военком и вручил ему коробку с упакованными боевыми орденами. Их только что сняли с красного бархата подушечек и было их не менее десятка.

- Согласно завещанию. – Сухо сказал он. Затем вынул из нагрудного кармана письмо: - Это – тоже вам.

За накрытым поминальным столом сидели Максим, Женька, бабушка Надя с котом на коленях и перечитывали письмо Ивана Ивановича:

«… Спасибо тебе, Максим, за то, что видел во мне человека, а не старую рухлядь. А главное – позволил вновь почувствовать это мне. Это важно! Важно для любого немощного старика – ощущать себя человеком! Мы тоже были когда-то молоды - любили, мечтали, надеялись. У каждого из нас своя судьба, большинству досталась нелегкая, но мы не жалуемся. Ты выбрал правильную дорогу – биться за жизни людей, за их счастье. Как бы парадоксально это ни звучало – я тоже этому посвятил жизнь. А потому – приказываю тебе: как бы больно не била жизнь – держись! Терпи, надо жить! Не повторяй мою ошибку – заведи семью, расти детей, потом покажешь им мои ордена, чтобы знали они русского воина – Ивана. Квартиру оставляю местному детскому дому.

Поклон Надюше, доброе сердце у твоей бабушки, цени ее и оберегай.

Привет Женьке – человеку с чистой душой.

Не оставь моего кота – Сеньку.

С тем прощаюсь. Гвардии полковник - Найденов Иван Иванович».

Бабушка Надя утерла слезу и нежно прижала к себе грустного Сеньку. Женька поднял голову, взглянул на друга подозрительно блестящими глазами, но голос его прозвучал твердо:

- Нет и не будет для нас ни молодых, ни старых. Все наши пациенты – просто люди, которым нужна помощь. Пусть отсохнут наши языки, если мы когда-то произнесем: - «Что вы хотите? Возраст!» Каждый достоин, чтобы за его жизнь боролись! Каждый должен чувствовать себя человеком! До конца! Вот поэтому, брат, мы с тобой – врачи!

(с) Тагир Нурмухаметов /Дзен Яндекс

#рассказы