Русалка .

В одном замечательном южном городке проживала дружная семья. Отец с матерью да двое детей. Место курортное. Деньги, в сезон, приносили отдыхающие, но у каждого из семейства имелось и свое предназначенье. Мать домовничала. Отец работал в сапожной мастерской. Дочь Катя вела студенческую жизнь, а сын Леон был врачом-стоматологом.
Занятость не позволяла Леону приходить к Морю днем. Их встреча случалась на закате или в черничных сумерках. В такие моменты Леону казалось, что Море его ожидало и волновалось при появлении. Поэтому не спешил в него окунуться, чтобы получить удовольствие. Отдавая дань их дружбе, присаживался на корточки, погружал руки в Море. Гладил и перебирал водную нежность. Море откликалось таинственным шепотом и начинало манить. Едва входил - обнимало, безопасно затягивая.
В тот вечер, мать предостерегала Леона от купания: канун Ивана Купала, а значит наступает русальная ночь. Он отмахнулся от ежегодных материнских слов, но кто-то шепнул ему:"Жди.." И к Морю мужчина приближался с особым чувством, которому не находилось определения. Едва ступив на привычный берег (вдали от бестолковых общих пляжей), ощутил, что Море обеспокоено. Оно словно спешило что-то сказать, накатывая волны одну за другой:"Ш-шшш." Слишком торопливо, не разобрать.
Вдруг Леон заметил: из Моря к нему кто-то приближается движениями уверенного пловца. Оказалось пловчихи. Дева замерла, пристально глядя на Леона. Длинные волосы, глаза цвета водорослей (темнота не позволяла видеть, но он почему-то знал, что это так). Русалка?! - Вы не могли бы отвернуться - я без купальника. Не думала, что здесь кто-то бывает,- у русалки оказался мелодичный голос. Леон выполнил просьбу, хотя сердце заторопилось. Плеск воды, шуршание гальки от легких шагов. Она уже стояла перед ним, одетая в синий сарафан. Русые волосы перехвачены атласной лентой.
"Я Мойра". Он тоже назвался. Судя по дорожной сумке, девушка была из приезжих. Леон заинтересовано спрашивал откуда она, сколько лет и чем занимается, надолго ли к морю. Мойра приехала утром из N.:
"Знаете, такой большой, шумный город." Ей почти 19. Закончила школу и курсы флористики. Продавала цветы. Родители? Скорее те, кто воспитывал, они остались в N. Взяли ее из детского дома, совсем маленькой.
- Значит ты сирота? - Нет-нет. У меня очень много близких. Но я смогу с ними быть не раньше, чем через год. Так мне назначено. Я расскажу, если мы подружимся. О! Леону очень хотелось подружиться с очаровательной, загадочной девушкой. Глаза ее и впрямь оказались зелеными - колдовскими.
Леон убедил Мойру остановиться в его доме и протянул деньги:"Отдадите моей матери за комнату." Девушка приняла рыцарский порыв без удивления.
Конечно, мать оказалась недовольна и подозрительна, но увидев купюры, смягчилась. Часть дома, по сути мини-гостиница, была занята и Мойра получила комнату в хозяйской половине, в мансарде. Она уходила к Морю сразу после завтрака, выпив стакан молока и возвращалась в сумерках, приводимая Леоном. Беспокоясь, что девушке скучно, он сказал: - Через пару дней возьму отпуск. Покажу тебе город, сходим в кино, ресторан. Девушка пожала плечиками:- В N. очень много ресторанов, как и музеев, кинотеатров, магазинов. Но я там задыхалась. Без Моря. А здесь хорошо. Целый день плаваю. Под водой так красиво.
И все-таки они посещали рестораны. Леон брал для нее лучшие экскурсии. Он уже понял, что в его сердце вошла любовь к Мойре - такой прекрасной и таинственной. Однажды случилось то, чего он ждал каждую ночь: она пришла к нему, обвила тонкими нежными руками, прижалась атласным телом, волнующе прохладная и пахнущая Морем.
Утром Леон сделал ей предложение. Мойра твердо ответила нет, но выразила согласие жить с ним "просто так" пока ей не исполнится 20. А потом? Что произойдет с ней через год?
Кажется, девочка перечитала фантастики. Утверждала, что она дочь... русалки и простого смертного. Такие дети могут войти в Море навсегда лишь в 20 лет. К этому возрасту в их организме закончатся все необходимые изменения. - Фантазерка! Какие изменения - жабры, хвост,- подколол любимую Леон. Мойра легко отмахнулась от насмешки:-Потом сам увидишь. И у русалок нет жабер.
Леон был взрослым тридцатилетним мужчиной, поэтому мать с отцом уже не могли ему запретить отселиться из общего дома во флигель, расположенный в глубине сада. Обычно он тоже сдавался за приличные деньги, но желание сына уважили. Теперь Мойра немного хозяйничала и не уходила к Морю раньше обеда. К тому же комфортное время прошло. Наступила слякотная зима.
Она не понимала необходимость убивать кучу времени у плиты, довольствуясь молоком и лавашем. К общему столу не шла, хотя Леон продолжал столоваться у матери. Мойра сдружилась с его сестрой Катериной и вскоре та, с округлившимися глазами, рассказывала матери бредни странной девушки. Женщина быстро сложила картинку: удочеренная детдомовская девочка, вероятно с психической травмой, напридумывала сказок про русалку-мать, вечную жизнь в Море. Скорее всего, душевнобольная, сбежавшая от лечения.
-Ты хотя бы ее паспорт видел? Чего от нее ждать? Порешит нас всех ночью!- шипела мать Леону. Влюбленное сердце сопротивлялось, но он нашел момент достать со дна сумки паспорт девушки. Она оказалась не Мойрой, а Мариной. Адрес и прописка имелись. Еще было свидетельство об окончании курсов флористики и старый абонемент в бассейн. - Ты должен связаться с ее родителями и навести справки!- потребовала мать. Леон успокоил: ему как раз нужно в N. , где находились поставщики для его стоматологического кабинета. Ничто не могло его разлучить с "русалкой," но не мешало бы узнать о ней побольше.
Леон предлагал девушке поехать с ним, повидаться с родителями, но она отказалась, сказав, что будет ждать "на берегу." В N., действительно, шумном, большом городе, он задержался дольше, чем рассчитывал. Но решил все вопросы и, как ему казалось, раскрыл тайны Мойры. Приемная мать подтвердила удочерение девочки, которая была найдена на морском берегу в двухлетнем возрасте. Поиски ее родных не увенчались успехом. В семью она попала в пять лет. Не смотря на странности, приемные родители малышку полюбили. Ее лечили от панических приступов. На основании болтовни о русалках, подозревали шизофрению, но к счастью, диагноз не подтвердился. Однако девушке прописано лечение, а она сбежала из дома и, как совершеннолетняя, могла находиться, где угодно. Родители от нее устали и махнули рукой.
Дома Леон оказался через четыре недели. Мать с порога ему сообщила, что Мойра исчезла вскоре после его отъезда. Вместе с вещами. Теперь он жил без сердца. Было противно и холодно, но он то и дело отправлялся к Морю, на место их встречи, которое, надеялся, изменить нельзя. Тщетно. Шли месяцы. Леон стал равнодушен к своему внешнему виду, груб с пациентами. Раньше его называли "волшебным доктором" за легкость руки, а теперь не иначе, как "коновал." Отец хмурился, но жил мнением жены, а она строго-настрого запретила жалеть сына:"Свыкнется и забудет."
О том, где находится Мойра, брату призналась Катерина. Девушка видела, как он страдает и решила, что правда поможет. Вскоре после отъезда сына, его мать привела во флигель профессорского вида мужчину. Он долго беседовал с девушкой. А потом за ней приехали на скорой помощи. Сделав запрос в N., психиатр посчитал нужным забрать ее на лечение.
Даже повидаться с Мойрой оказалось достаточно сложно: Леон был ей посторонним человеком. Возможно и мать приплатила кому следовало. Но он ее выцарапал. Девушка выглядела ужасно. Почти не вставала, не разговаривала. Впрочем, врачи ссылались на сильные препараты. Как бы ни было, да здравствует взятка, Леон забрал девушку домой.
Он сумел оградить Мойру от матери и проводил с ней все свободное время. Постепенно, голова девушки прояснялась, но свою идею она не предавала. Мойра настаивала на том, что в июле наступившего года, уйдет в Море навсегда. -Ты не хочешь жить?- пугался Леон, подозревая склонность к суициду. Мойра уверяла, что любит жизнь, но она у нее особенная. - Ты сам удивлялся, как долго, практически бесконечно, я нахожусь под водой. Как глубоко ныряю и стремительно плаваю. Мой организм не принимает рыбу потому, что невозможно есть тех, кто для нас, словно ваши собаки и кошки...
Такие рассуждения любимой очень тревожили мужчину и отнимали надежду на создание семьи. Между тем, происходило странное. Мойра стала читать его мысли. А еще смотрела на него своими магнетическими глазами, и он слышал каждое слово, при полном молчании. Она, как-будто, утрачивала способность ходить: спотыкалась, не могла встать на ноги, жаловалась на боль.
А еще ее мучили удушья. Психиатр объяснял это волнами панической атаки, но Мойра была уверена, что в ней начались необратимые изменения при которых большую часть времени она должна проводить в воде. Оказавшись в воде, девушка оживала. Смеялась, ныряла. Никаких проблем с дыханием. Говорила, что ей очень хорошо. Наверное, самовнушение. И все же Леон любил ее. Даже такую сумасшедшую.
Наступил июль. Мойре исполнилось 20 лет. Приближалось время Русалки, когда за Мойрой приплывут ее морские сестры и уведут в глубины Моря. Вечером 7 июля Мойра попросилась, как обычно на берег. С ними отправилась и Катя.
Ходила Мойра с трудом и от машины к воде мужчина нес девушку на руках. Но оказавшись в водной стихии, повеселела. Глянула на брата с сестрой особенным взглядом. Не словом, а силой мысли с ними попрощалась. Как парализованные, не имея возможности сдвинуться с места, Леон с Катей наблюдали, за ее высокими прыжками в воде. Спокойная поверхность Моря вдруг вздыбилась высокой волной, подняла Мойру на гребень. На секунду показалось, что ее окружили странные девы - длинноволосые и с хвостами вместо ног. Великолепное зрелище длилось несколько мгновений. Мойра издала торжествующий клич и исчезла навсегда. Море разгладилось и замерло. Дома брат с сестрой были вынуждены придерживаться версии, что Мойра решила не возвращаться, выбрав какой-то свой путь. Мать не интересовали подробности. А больше вопросов о Мойре никто не задавал.
Пять лет миновало. Прошлое казалось настолько невероятной выдумкой, что Леон отказывался его помнить. Он женился на вполне земной девушке и по ее желанию организовал путешествие по Морю на теплоходе.
В первую же ночь мужчину разбудило пение, состоящее не из слов, а из чарующих, серебряных трелей. Молодая жена крепко спала. Он вышел на палубу. Луна, необычайно яркая, освещала темную морскую поверхность. В легких волнах покачивалась прекрасная, удивительно знакомая девушка. Это пела она. Песнь наполненная прекрасной грустью была обращена к Леону. "Мойра!" - мужчина не раздумывая шагнул за борт. Плеск воды. Отказ от попытки выплыть, потому, что это означало расставание с той, чьи прекрасные очи были так близко и смотрели с любовью. Леона затягивала глубина, но сильные руки девушки вытолкнули его на поверхность. Темнота.
Леон очнулся в каюте. Рядом врач и перепуганная жена. - Что за безрассудство! - выговаривал доктор.- Вы встревожили жену, взбаламутили команду. Неужели нельзя проявлять свои любовные чувства, как-то иначе?! О чем он? Когда остались одни, Леон спросил у жены, что случилось? Она, с тихими слезами на милом лице, отвечала:- Ты нырнул с палубы в воду. Чудом спасли. В твоих руках было это... Потрясенный Леон взирал на раковину с прекрасной жемчужиной.