Дошаманилась

Эта история о том, что бывает с теми, кто лезет в магию, не зная брода. Магия ошибок не прощает.
Утро субботы предполагает возможность выспаться. Да не про меня, видно. Звонок в дверь – я подскочила, как ужаленная. «Да кто там в такую рань?..» Подошла к входной двери, на ходу приметила, что «рань» обозначена на часах половиной девятого. В дверь настойчиво тарабанили.
- Эй, соседка, открывай! – глухо донеслось из подъезда.
Открыла. На пороге стояла Виктория с третьего этажа, грузная соседка грозного вида. Как всегда, с двумя тяжёлыми сумками. Со смены. И чего это она такого с гостиницы носит? Манаток у неё до кучи, видимо, на все случаи жизни.
- Ну, всё, Ирка! Хона тебе! – заголосила Виктория с выпученными глазами.
- Что? Что случилось? Бежит? – дёрнулась я спросонок в коридор, где ванная и туалет.
Она меня за рукав халата хвать:
- Не дури, тетёха. Не бежит у тебя ничего. Я про другое. Во глянь, - успокаивая меня, соседка показала глазами на порог.
А там из-под половика резинового что-то остро блеснуло. Вика отогнула ногой резинку и выпнула на свет большой столовый нож. На рукоятке и в одном месте на лезвии виднелись смазанные кровавые пятна.
- Кровь, что ли? – я всё ещё не соображала, что происходит.
- Эээ, тетёха. То ж магия! – пророкотала Вика и бросила свою поклажу на пол в прихожей.
Я наклонилась, чтобы поднять ножик, но она толкнула меня в сторону так, что я чуть не упала, об косяк плечом саданулась. А Вика машет на меня:
- Ни-ни! Руками не тронь! Это подклад. Заговорил тебя кто-то. Давай перчатки, веник и пакет какой-нить для мусора. Ща я сама всё уберу да подальше от нашего дома унесу. Говорят, сжечь надо бы. Но мне кажется, завоняет пластиковая эта ручка, да и лезвию что огонь. Выкину да и всё.
- А ты в такое веришь, Вик?
- Ну, верь, не верь, а вот оно тут, как тут. Убрать-то надо. Но коль на тебя нашаманила гадюка какая-то, то уж лучше я снесу это всё подальше. А ты никогда такое голыми руками не бери.
Принесла я ей всё, что просила, убрала она нож в пакет и вынесла двумя пальцами куда-то. Потом вернулась за сумками и поплелась к себе тоже отдыхать. А мне уже не до сна. Тревога поднялась, хуже температуры. Зашагала я по квартире, вспоминая, кого обидеть могла на работе, в подъезде или из родни, кто приезжал к нам, кто приходил, кто мимо проходил, кто косо смотрел на меня и где. Ничего не припомнила. Конечно, не святая, но больших грехов за собой не знала. Позвонила маме, потом дочке, успокоилась малость. А через пару дней и вовсе забыла про этот случай. Рабочая неделя началась авралом, отчётами и прочей дребеденью. Не до магии. Но она сама о себе напомнила самым решительным и неожиданным образом.
Возвращалась я с работы в пятницу, как специально по заказу – в пятницу тринадцатого числа, а у нас под подъездом куча народу: соседи гурьбой, серый полицейский «бобик» пыхтит, скорая с мигалкой, кого-то на носилках из дома выносят. Мать честная! Да это же наша соседка, что напротив не так давно поселилась, довольно молодая ещё женщина. Простынь, которой её накрыли вся в крови. Соседки рассказали, когда полиция и медики уехали, что Маню эту порезал сожитель, наш слесарь из ЖэКа. Сам же её к себе привёл, сам спьяну и порезал. Орал, говорят, Сашка, что порежет её на куски и выкинет собакам. Вот это огонь, вот это кино у людей, не то что у меня, болото, а не жизнь. Поднялась я, значит, на этаж, а из квартиры Сашки и Мани выходит Виктория и говорит:
- Ну, что я тебе говорила, гадюка-то по твою душу навет сообразила, - и протягивает мне какие-то тряпочки цветные.
Не тряпочки это оказались, а куколка, свёрнутая из лоскутков цветной ткани, похожей на ту, из которой моя обычная одежда пошита. Сверху на кукле коряво нацарапано ручкой «Ирка».
- Вот и нашёлся «автор» подкладочки к твоему порогу, Ирина, - продолжала объяснять Виктория. – Гляди, сколько тут булавок-то натыкано и все в «сердце». Каково?
- Вик, что делать-то теперь? – меня аж затрясло от вида этой куколки с булавками и моим именем.
- Не дрейфь, подруга! – пророкотала на весь подъезд соседка. – Раз удар к ней вернулся, так ей и надо. А ты, вишь, в норме. Значит, всё правильно мы тогда сделали. Но, вообще, когда Машка из гнойки вернётся, куда её сейчас увезли подлечиться, она ведь может по новой начать тебе пакостить.
- А ты сможешь мне помочь ещё? Я не знаю, как это всё убирать.
- Думаешь, я много знаю? – хохотнула она и подмигнула, подбоченясь. – Не боись, есть у меня знакомая, экстрасенс, вот к ней пойдём, если чего.
Виктория оказалась права. Дальше было совсем «весело», чего я только не находила у своей двери, под половиком, в косяке дверном и даже в замочной скважине. Земля, соль, иголки россыпью, окровавленные салфетки, гвозди, ножницы, нитки с узелками, семечки, даже кошку дохлую! Продолжалась эта котовасия около полугода, и не раз мы с Викой ходили за помощью к её знакомой. Та, помогла понять, из-за чего сыр-бор. Оказывается, Маня затаила на меня злобу из-за мужика своего полудохлого.
Кто бы мог подумать, что добро во зло выльется. Пожалела я Сашку однажды, вижу без работы по двору слоняется, а выпить-то охота, а выпить-то не чего, денег нет. Попросила его поставить мне кран в ванной и трубу прочистить. Он всё сработал, как полагается, даже денег брать не хотел, мол, по-соседски помог. Но я ему и денег дала, и водочки с закусочкой поставила, чтобы душу отвёл. Естественно домой он довольный приплёлся. Маня и решила, что я его по-женски уважила. Вот балда! На кой мне этот дохлик, был бы товар по купчихе, а то, ни то, ни сё. Я и забыла про этот случай. А она, вот, нет. Да только пока она мне мстила, саму её в психушку и упрятали.
Вчерась решила я в храм сходить, помолиться за дурочку эту оголтелую, да за себя, чтобы отвадить эту пакость от моей жизни. Ну, правда ведь, за что меня казнить? Помолилась, свечек натыкала по всему периметру храма, всем иконам поклоны отвесила честь по чести и пошла тихонько домой, умиротворённая. А там Маня на всю катушку бесновалась, пока мы не позвонили, куда следует. Приехала скорая, скрутили её, родимую, и повезли в клинику на освидетельствование. Да чего тут освидетельствовать, и так ясно, дошаманилась Маня.
© Copyright: Светлана Гончаренко (Алкея), 2020