У меня на первой работе был мужичок.

Бухгалтер. Ну, такой, как сказать, в розыск его не объявишь — без особых примет. Моль средних лет. Когда я его впервые увидел, подумал: фу, какой плоский, неинтересный дядька. Пока однажды не услышал его тихий комариный смех.
Он сидел перед своим монитором и хихикал. Я проходил мимо и из любопытства заглянул в экран. А там какой-то бухгалтерский отчёт в экселе. И он над ним ржёт.
«А ты не прост», — сказал я себе тогда. И ещё прикинул: а может, уже пора из той конторы валить, раз бухгалтер хохочет над финансовыми документами?
Короче, персонаж оказался что надо. У него всегда все было превосходно. Это его фишка. Понимаете? Всегда. И всё. Даже осенью. Когда любому порядочному человеку хочется, чтобы дворник закопал его поглубже в листву.
«Превосходно». Не «нормально». Не «хорошо». И даже не «отлично». Именно «превосходно».
Погода у него — только прекрасная. Иду как-то раз на работу, дождь как из ведра, ветер, зонтик надо мной сложился, отбиваюсь спицами от капель, настроение паршивое. Вижу, перед входом в контору стоит этот перец по колено в воде, смотрит себе под ноги. Сливные стоки забились, вода хлещет по мостовой, ручьями по его ботинкам.
— Гляди! — кричит он мне с восторгом, как будто горная река перед ним разливается, и лыбится.
И машина у него — самая лучшая. Однажды он меня подвозил. Едем на его перпетум мобиле. С виду вроде «копейка», но зад подозрительно напоминает Москвич-412. Франкенштейн какой-то.
— Послушай, как двигатель работает, — говорит он мне. — Песня, да?
Я послушал. Если и песня, то этакий Стас Михайлов в старости — кашель и спорадические попукиванья. А он не унимается: и ведь не скажешь, что «девочке» тридцать лет. Узнав про возраст «девочки», я попросил ее остановить, так как мне отсюда до дома рукой подать. Вышел на каком-то пустыре и потом час брёл пешком до ближайшего метро.
Курорты у него — все как на подбор невероятные. Я как-то поехал по его наводке в Турцию. Он мне полдня ворковал про лучший отдых в жизни, про космический отель, про вкуснейший шведский стол. У него даже слюна из уголка рта стекала.
Я и купился.
Из самолета нас выкинули чуть ли не с парашютом над какой-то долиной смерти. Посреди лунного пейзажа — три колючки и один отель (так что про космический не обманул). До моря можно добраться только в мечтах, отель — в Кукуево. Шведский стол — для рабочих и крестьян: сосиски, макароны и таз кетчупа.
Я взял у них книгу отзывов. Там после десятка надписей на русском про «горите в аду» и «по возвращении на Родину передам ваши координаты ракетным войскам», выделялась одна, размашистая, на полстраницы:
«ВОСТОРГ!!!»
Не с одним, не с двумя, а именно с тремя восклицательными знаками и всеми большими буквами. И знакомое имя в подписи.
У нас в то время вокруг офиса приличных заведений не было. Приходилось испытывать судьбу в общепите. Я всегда брал его с собой на обед. Какой потрясающий суп, мол, как крупно порезали морковь, сколько отборной картошки, «а приправа, приправа!» — причитал он в гастрономическом полуобмороке над тарелкой с пойлом из половой тряпки.
Ну, что же это за беляш, это же чудо, а не беляш, нежнейшая телятина (каждый раз в ответ на это нежнейшая телятина внутри удивленно мяукала), тесто воздушное, сок, сок ручьями... и так далее. Послушаешь его, послушаешь, и глядь — суп вроде уже мылом не отдаёт, и беляш провалился и не расцарапал когтями пищевод. А главное, после обедов с ним я ни разу не отравился — видимо, организм в его присутствии выделял какие-то защитные вещества.
И это была не маска, вот что интересно. Сто процентов не маска. Все естественно и органично. Его вштыривало от жизни, как годовалого ребенка. Возможно, в детстве он упал в чан со слезами восторга, наплаканный поклонницами Валерия Ободзинского.
Мы в конторе прозвали его «Мистер Эндорфин». В курилке часто можно было услышать:
— Чего-то сегодня хреново, пойду с Эндорфином поговорю.
А Мистер Эндорфин сверкал лысиной, как маяк.
Его взгляд на жизнь передался многим коллегам. И так жить гораздо приятнее.
Автор: Олег Батлук