Предыдущая публикация
● Помню, как пришел в Щуку на дипломный спектакль.
В тот вечер играли сцены из «Дамы с камелиями» (роман Александра Дюма, героиня которого умирает от туберкулеза). Вышел Ширвиндт, неправдоподобной красоты. Следом появилась больная – дама с камелиями. Она покашляла. Ширвиндт мрачно посмотрел на нее и сказал: «Ну что, все кашляешь, да?» Зал умер от смеха. На этом спектакль закончился.
Кстати, Ширвиндт – автор самой короткой театральной рецензии. После спектакля «Сирано де Бержерак» в «Современнике» он сказал мне: «Здорово сиранулись!» – и ушел.
* * * * *
● Любовь в истории... Нелегко понять критерии прошлого. К примеру, в XIX веке поступок жен декабристов, отправившихся в ссылку вслед за мужьями, считался подвигом.
Но в XVIII веке подобное считалось долгом, всего лишь исполнением клятвы, которую, вступая в брак, давали перед алтарем. Дочь великого Петра Елизавета совершила переворот, став императрицей, арестовала всех главных вельмож предыдущего правления – Остермана, Миниха, Головкина (Андрей Остерман и Бурхард Миних, граф Михаил Головкин – российские государственные деятели. – Прим. GQ). Конфисковала их имущество и отправила в бессрочную ссылку на окраины империи. С ними поехали жены. Елизавета хотела сохранить дамам богатство и положение, но графиня Екатерина Головкина, внучка сподвижника Петра, ответила за всех: «Ваше Величество, на что мне почести и богатство, если я не могу разделить их с другом моим милым?» И поехала с мужем в бессрочную ссылку на Колыму, в ледяную пустыню.
* * * * *
● Первые уроки истории я получил, стоя под дверью отцовского кабинета. К отцу часто приходил соученик по Ришельевскому лицею – Юрий Олеша. Они вели долгие разговоры, а я стоял под дверью и подслушивал. Несколько цитат из их бесед запомнил навсегда: «Я могу рассказать о таких дураках, кто судьбу человечества держит в руках. Я могу рассказать о таких подлецах, кто уходит в историю в белых венцах»; «Хорошо было Ною: в его жизни был всего один потоп, правда, потом пришел Хам, но ведь тоже всего один».
* * * * *
● «Утром она ушла – очередная случайная девушка. Но комната вдруг стала пугающе пустой, и он почувствовал безмерную тоску. Это был солнечный удар. Двое попали в любовь, как под поезд. И прошлое – легкость общения, молодая радость необязательности – теперь отмстит им!» Все это я говорил на заседании Министерства культуры, зная, что судьба пьесы «104 страницы про любовь» уже решена. В СССР тогда не было секса, познакомиться с девушкой и в тот же вечер переспать с ней – это был сюжет не для тогдашнего театра. Но мне повезло.
Впоследствии министрами будет множество мужчин с тухлыми глазами, их никогда нельзя было переубедить, они попросту не слушали. Но тогда министром была женщина, которая знала, что такое любовь и боль. В начале моей речи она вся повернулась ко мне – она слушала! Когда я закончил, долго молчала. Потом сказала: «Как нам всем должно быть стыдно, что мы уже не умеем любить!» Пьесу поставили 120 театров по всей стране.
* * * * *
● Мою жену распределили в Русский театр в Грозном. Премьером там был замечательный актер, он играл все: Гамлета, Отелло… Мавра играл так страстно, что бедная Дездемона вечно ходила с вывихнутыми пальцами. В пьесе «Кремлевские куранты» играл Сталина – и в гриме был до удивления похож. В то время шла борьба с культом личности, и у вождя в пьесе сократили почти весь текст. Но ему не нужно было слов. В очередную годовщину Октября в театре, как всегда, шли «Кремлевские куранты». В ложе сидело все партийное начальство. Вышел Сталин – и так взглянул на ложу, что та мигом встала, точнее, вскочила! Актера звали Леонид Броневой.
................................................................
Эдвард Радзинский. Историк, писатель.
из интервью журналу GQ.
Следующая публикация
Комментарии 34
Слушать хочется бесконечно...
Его взгляд был не подражаем