В утро Радуницы, во вторник на Фоминой, я
просыпаюсь ...Сегодня «усопший праздник», — называет
Горкин: сегодня поедем на могилки, скажем ласковым
шепотком: «Христос Воскресе, родимые, усопшие рабы Божие!
радуйтеся, все мы теперь воскреснем!» Потому и зовется —
Радуница.
Вчера Горкин заправил свою ковровую сумочкусаквояжик, — ездит по кладбищам, родителей поминать
покойных. Дедушки, бабушки… — все у него родители. До
вечера будем навещать-христосоваться: поесть захочется, — а
там хорошо на травке, на привольи, и черемуха зацвела, и
соловьев на Даниловской послушаем, и с покойничками душу
отведем-повоздыхаем.
Сегодня все тронутся, кто куда, а больше в Даниловку,
— замоскворецкая палестина наша. А нам за три заставы надо.
Первое — за Рогожскую, на Ново-Благословенное, там все
наши,...
Домна Панферовна, с Анютой, на могилке дочки своей
сидит, и молочной яишницей поминают. Надо, говорит,
обязательно молочной яишницей поминать на Радуницу, по
поминовенному уставу установлено, в радостное поминовение.
По ложечке помянули, уж по уставу чтобы.
Приехали на Даниловское — си-ла народу! Попросили
сторожа Кривую посторожить, а то цыганы похаживают.
Батюшку и не дозваться. Пятеро батюшек — и все в
разгоне, очень народу много, череду ждать до вечера. Пропели
сами «Христос Воскресе» и канон пасхальный, Горкин из
поминаньица усопшие имена почитал распевно, яички
покрошили… А народ все простой, сидят по лужкам у
кладбища, поминают, воблу об березы обивают, помягче
чтобы, донышки к небу обернули, — тризну, понятно, правят.
И мы подзакусили, попили кваску за тризну.
Комментарии 15
«30.VI.41. Милый друг мой… Послал Вам заказное письмо. Не оставляйте меня без вестей от Вас: мне так легко, когда Вы думаете обо мне, это мне даёт силы в моих трудах. Вы - благословение Божие мне, Вы указаны и ея светлой душой, я верю, - моей Олей.
Я так озарен событием 22.VI, великим подвигом Рыцаря, поднявшего меч на Дьявола. Верю крепко, что крепкие узы братства отныне свяжут оба великих народа. Великие страдания очищают и возносят.
Господи, как бьётся сердце моё, радостью несказанной…
Знаю - теперь я могу писать, хочу писать.
Ваш Ив. Шмелев».
Это была непосредственная реакция Ивана Шмелёва на нападение Гитлера на СССР..
Так же ,как и у Пришвина
Он тоже был этому рад !