Легенде Каллас с  ее притягательность для новых поколений музыкантов и меломанов ничуть не уменьшается, хотя прошли уже десятилетия с тех пор как певица оставила сцену. Армия поклонников таланта Каллас растет и пополняется. Много лет нет с нами Каллас; много лет прошло с памятного вечера в "Ковент-Гарден", когда она спела свой последний спектакль. Но свет давно погасшей звезды ярок сегодня почти также, как в дни ее жизни. Ее жизнь напоминала древнегреческую трагедию, в которой она попеременно исполняла партии Героя, Божества, Любовницы и Жертвы. Она не оставила после себя ни наследников, ни даже могилы – ее прах был развеян над Эгейским морем. Но мир навсегда запомнил голос удивительной Марии Каллас.

С самых первых мгновений Сесилия София Анна Мария Калойеропулу, будущая Каллас, родилась в семье не слишком удачливого греческого предпринимателя и его практичной и не склонной к нежностям жены, в буквальном смысле не знала ни любви, ни ласки. Незадолго до ее рождения в 1923 г. семья переехала в Нью-Йорк, повинуясь желанию склонного к авантюрам отца. В этом городе и появилась на свет Мария. Мать хотела мальчика, который заменил бы ей недавно умершего сына, и к новорожденной девочке не подходила четыре дня. Жизнь, встретившая Марию столь сурово, оказалась в дальнейшем удивительно последовательна. Все детство нелюбимая дочь страдала от материнской черствости и ревности к любимице - сестре Джекки, красивой и умной. Мария же была типичным "гадким утенком" - толстой, неуклюжей, близорукой и угрюмой. Сохранилось предание, что мать, заметив ее необычайные способности, посоветовала ей обязательно сделать карьеру хоть на певческом поприще, потому что "с такой внешностью рассчитывать на замужество трудновато". Мария была, что называется, "стопроцентным вундеркиндом". Слушала записи классической музыки с трех лет, брала уроки фортепьяно с пяти, а пения - с восьми. Еще в шесть лет она попала под машину и двенадцать дней пролежала в коме. Можно сказать, что необыкновенное упорство, с которым она добивалась ролей и успеха на театральных подмостках, родилось еще в раннем детстве - ведь она чудом выжила, а значит, должна была оправдывать свое новое, подаренное небесами существование. Через несколько лет недовольная житьем в Америке мать увозит дочерей на родину, в Афины. Там Мария учится в Королевской музыкальной консерватории и уже в шестнадцать лет, получив первый приз на выпускном конкурсе начинает зарабатывать деньги для семьи. Позже, вспоминая об этом времени, Мария объяснит, что только, "когда она пела, она чувствовала, что ее любят". Собственно, поэтому она и начала петь. Но сколько она ни старалась, любви ей явно не хватало. Толстая, близорукая, угрюмая девочка, забытая вечно занятым отцом и превратившаяся в перспективный проект для родной матери, Мария Каллас вынесла из детства массу комплексов, маниакальные депрессии, которые она остервенело заедала, и стойкое ощущение, что ее любят только тогда, когда она поет. Попав в шестилетнем возрасте под колеса машины, пролежав 12 дней в коме и чудом выжив, Мария усвоила еще кое-что: на "золотую середину" она не согласна. Страдать так страдать, но получать за эту плату – все. Ее удивительный голос разрушит все препятствия и покорит весь мир – иначе не будет. Восхождение великой оперной дивы началось с поступления в Королевскую музыкальную консерваторию в Афинах, куда мать Марии вернулась вместе с дочерьми после окончательного разрыва с мужем. В 16 лет Каллас исполняла партии в Афинском лирическом театре и кормила всю семью. Мать тянула из Марии деньги, и в 21 год девушка сбежала – назад, в Нью-Йорк, без сбережений в карманах и малейших сомнений в душе. У нее было восхитительное, безграничное сопрано, в котором заключалась гениальная "неправильность": в среднем регистре у Каллас слышался особый приглушенно-сдавленный тембр. Но этот вокальный недостаток был именно той изюминкой, которая заворожила мир.

Ступенька за ступенькой – "Аида", "Турандот", "Изольда", "Тоска", "Норма"… Покорение Америки со сцен лучших оперных театров. Сокрушительный триумф 1951 года в знаменитом миланском "Ла Скала". Мария Каллас стала певицей, опрокинувшей представление об оперном искусстве. Великий итальянский режиссер Висконти помог ей превратиться и во впечатляющую актрису: он подвел неестественную сценическую скованность Каллас под новую формулу: "максимальная исполнительская и вокальная выразительность с минимальным использованием движений".  Каллас была целеустремленной женщиной, бросившей вызов критике, оперным импресарио и публике своим безудержным восхождением к вершине музыкального мира. Когда она умерла в 1977 году, Пьер-Жан Реми, парижский оперный критик, сказал о ней: "После Каллас опера никогда не будет такой же, как раньше". Лорд Хэрвуд, лондонский критик, описал ее как "величайшую исполнительницу нашего времени". Даже противники Каллас вынуждены были засвидетельствовать ее гениальность, признавая ее значительное воздействие на мир оперы. Каллас и Рудольф Бинг из нью-йоркского "Метрополитен-Опера" постоянно конфликтовали в течение ее карьеры, но и он сказал после ее смерти: "Мы не увидим больше подобную ей". Эта страстная актриса была любима, обожествляема, ненавидима, почитаема и презираема, но никогда ее профессиональное мастерство не оставалось без внимания и не оставляло никого равнодушным... В начале 50-х годов, накануне явления постмодернизма, Мария Каллас вернула оперное искусство на вершину сценического олимпа. Возродив эпоху бельканто, Мария Каллас не ограничилась виртуозными колоратурами в операх Беллини, Россини, Доницетти, а превратила свой голос в главное выразительное средство. Она стала универсальной певицей, с диапазоном от классических опер seria типа «Весталка» Спонтини до последних опер Верди, веристских опер Пуччини и музыкальных драм Вагнера.Приход на сцену оперных театров нового поколения дирижёров, таких как Герберт фон Караян и Леонард Бернстайн, и кинорежиссеров, таких как Лукино Висконти и Франко Дзеффирелли, сделал каждый спектакль с участием Марии Каллас событием. Она превратила оперу в настоящий драматический театр, заставляя даже «трели и гаммы выражать радость, беспокойство или тоску». Размышляя об искусстве певца первое, о чем необходимо сказать, это, безусловно, голос. Пытаться словами охарактеризовать человеческий голос - дело неблагодарное. Во сто крат оно неблагодарней, когда возникает необходимость попытаться описать голос Марии Каллас. Во-первых, потому, что голос этот - уникальный, выбивающийся за рамки классических представлений о певческом голосе. Во-вторых, потому что это голос, который известен всем - поклонники или недруги, неважно, но любой, кто хоть мало-мальски интересуется классической музыкой, непременно слышал Каллас.

В 1945 г. Каллас, у которой за плечами работа в Афинском лирическом театре и роль в настоящей опере "Тоска" с большим по тем временам гонораром в шестьдесят пять долларов, возвращается в Нью-Йорк. Настает черед истинной работы, время заявить о себе во всеуслышание и оторваться от не слишком теплого семейного очага. Через десять лет Мария навсегда порвет отношения с матерью. С самого начала семья была ей чужой, за исключением, быть может, отца, которого она безумно любила. Но отец был далеко, и это обожание растворялось в воздухе, пока не нашло свое скрытое отражение в браке с человеком на тридцать лет старше. Это случится через несколько лет, когда, подписав в Нью-Йорке контракт на выступления в Вероне, трагическом "шекспировском" городе Италии, она дебютирует в "Джиоконде". Судьба вмешивается в жизнь Каллас на итальянской, древней, пропитанной мифами земле - ставили беллиниевскую оперу "Пуритане", и ведущая певица заболела. Партию отдали Каллас. Она изумила музыкальный мир феноменальной памятью, выучив роль всего за пять дней. Начинается восхождение по тернистому пути славы. "Я отплыла из Афин без гроша в кармане, одна, но я ничего не боялась", - вспоминала позже Мария. Что путь к успеху тернист, она понимает, но ее толкает вперед огромная, подчиняющая все вокруг сила судьбы, дара: "Если у тебя есть голос, то ты должна исполнять ведущие партии. Если его нет, тогда ничего и не будет". Голос у нее был. Странный, невероятный и завораживающий, который знатоки назовут "неправильным", но в этой "неправильности" и скрывается все его своеобычие, перевернувшее мир оперы и давшее Каллас имя величайшего преобразователя. Пленник этого голоса, Джиованни Батиста Менеджини, пожилой миллионер и по совместительству изысканный знаток оперного искусства, становится мужем Марии, а также ее менеджером и руководителем. Каллас поет теперь в аргентинском "Театре Колон", снова в Италии - в знаменитейшем "Ла Скала", в Королевской опере "Ковент-Гарден" в Лондоне. Она признана отныне бесспорным талантом. Она величественна и огромна, как колосс - ее вес начинает становиться препятствием для сценической карьеры. После того как один из лондонских журналистов убийственно отозвался о ее могучей внешности, Мария села на жестокую диету и похудела чуть ли не втрое. Ее мучает внутреннее одиночество, приступы депрессии и чувство крайней уязвимости - от них она защищается работой. Ее кредо: "Я работаю, следовательно, я существую".

Менегини всегда играл при Каллас роль отца, друга и менеджера, а мужа — в самую последнюю очередь. Как сказали бы сегодня, Каллас была его суперпроектом, в который он вкладывал прибыль от своих кирпичных заводов. В канун Рождества 1952 года на сцене миланского театра La Scala в спектакле "Сицилийская вечерня" появилась демоническая южная красавица с античными чертами лица и голосом, моментально проникающим в душу. "Дьявольская дива", не знающая себе равных. Образы Каллас всегда были полны трагизма. Ее любимыми партиями стали Травиата и Норма. "Они приносят себя в жертву любви и этим очищают душу", — любила повторять Каллас. В ее жизни очень долго было всё — слава, богатство... Всё, кроме любви.  В 1953 году фирма EMI выпускает первые в истории полные записи опер с Марией Каллас. В том же году она худеет на 30 килограммов. Созданию образа новой Каллас способствовали триумфы Одри Хепбёрн, в подражании которой Каллас, страдавшая комплексом неполноценности, похудела и приобрела вид манекенщицы с одеждой от Диора. Преображенная Каллас покоряет публику на оперных сценах Европы и Америки в операх: "Лючия ди Ламмермур", Доницетти; Норма, Беллини; "Медея", Керубини; "Трубадур" и "Макбет", Верди; "Тоска", Пуччини.   Любимейшей ролью Марии становится Медея - возлюбленная мореплавателя Язона, охотника за золотым руном, пожертвовавшая ради него отцом, братом и детьми и в конце концов преданная этим непостоянным героем, женившимся на другой. Медея из мифа - чародейка, страстная, безудержная и страдающая, идущая на любые жертвы, только бы остаться с Язоном. Впервые Каллас поет главную партию этой малоизвестной оперы в "Ла Скала" в 1953 г. Дирижировал Леонард Бернстайн, так прокомментировавший ее исполнение: "Публика была без ума. Каллас? Она была чистое электричество". Это живое электричество, заряд великой драматической силы Каллас, позволило тому же Бернстайну впоследствии сказать о ней: "Она была не большая актриса, а великолепная индивидуальность". То же самое имел в виду ее менеджер студии звукозаписи Джеймс Хинтон, когда говорил о подлинности ее исполнения: "Те, кто слышал ее только в записи... не могут вообразить общую театральную жизненность ее натуры. Как певица она очень индивидуальна, и голос ее так необычен по качеству звучания, что легко понять: не всякое ухо может услышать это". Каллас, певшая партии Травиаты, Ифигении, Нормы, где одним из ключевых слов к пониманию этих страдальческих образов было слово "жертва", в Медее не просто играет, она так живет. Если те роли были близки ей по духу, то Медеей она родилась. Можно сказать, что не она нашла эту роль, а рок и судьба преданной и поруганной Медеи, лишившейся всего, отыскала ее еще в начале жизни. Каллас не надо ничего придумывать: "Я видела Медею так, как я ее чувствовала: горячую, внешне спокойную, но очень сильную. Счастливое время с Язоном прошло, теперь она раздираема страданиями и яростью".

В сентябре 1957-го на балу в Венеции Каллас познакомилась со своим земляком, мультимиллиардером Аристотелем Онассисом. Уже через несколько недель Онассис пригласил Каллас вместе с мужем отдохнуть на своей знаменитой яхте "Кристина". Мария и Ари на глазах у изумленной публики, не страшась пересудов, то и дело уединялись в апартаментах хозяина яхты. Казалось, мир еще не знал такого сумасшедшего романа. Она встречает своего Язона - Аристотеля Онассиса, прожигателя жизни, греческого миллиардера. Человек он был никакой - и мы никогда бы о нем ничего не узнали, если бы не его бурный роман с Каллас, завязавшийся на борту яхты "Кристина" в 1959 г. Брак Каллас с Менеджини распался. Она бросает все и идет за своим Язоном, "поившим ее из ладоней на борту яхты горьким греческим вином". И, похоже, она идет за ним не по собственной воле - она наконец попалась в тиски рока, рока в том значении, которое существует в греческой трагедии, - когда герою, совершившему преступление против богов, нет прощения и, жертвуя всем, он под конец жертвует жизнью. Каллас впервые в жизни была по-настоящему счастлива. Она, наконец, полюбила и была абсолютно уверена, что это взаимно. Впервые в жизни она перестала интересоваться карьерой — престижные и выгодные контракты один за другим уходили из ее рук. Мария оставила мужа и переехала в Париж, поближе к Онассису. Для нее существовал только Он.

На седьмом году их отношений у Марии появилась последняя надежда стать матерью. Ей было уже 43. Но Онассис жестоко и безапелляционно поставил ее перед выбором: или он или ребенок, заявив, что у него уже есть наследники. Не знал он, да и не мог знать, что судьба жестоко ему отомстит, — в автокатастрофе погибнет его сын, а несколькими годами позже от наркотической передозировки умрет дочь... Мария панически боится потерять своего Ари и соглашается на его условия. Yа аукционе "Сотбис" среди прочих вещей Каллас был продан и меховой палантин, подаренный ей Онассисом после того, как она сделала аборт... Великая Каллас думала, что достойна великой любви, а оказалась очередным трофеем самого богатого в мире грека. В 1969 году Онассис женится на вдове американского президента Жаклин Кеннеди, о чем сообщает Марии через посыльного. В день этой свадьбы Америка негодовала. "Джон умер во второй раз!" — кричали газетные заголовки. И Мария Каллас, отчаянно умолявшая Аристотеля пожениться, по большому счету тоже умерла именно в этот день. В одном из последних своих писем к Онассису Каллас заметила: "Мой голос хотел предупредить меня о том, что вскоре я встречусь с тобой, и ты изничтожишь и его, и меня". Последний раз голос Каллас звучал на концерте в Саппоро 11 ноября 1974 года.

Вернувшись в Париж после этих гастролей, Каллас фактически больше не покидала своей квартиры. Утратив возможность петь, она потеряла последние нити, связывающие ее с миром. Лучи славы выжигают все вокруг, обрекая звезду на одиночество. "Только когда я пела, я чувствовала, что меня любят", — часто повторяла Мария Каллас. Эта трагическая героиня постоянно играла выдуманные роли на сцене и, по иронии судьбы, ее жизнь стремилась превзойти трагизм ролей, которые она играла в театре. Наиболее известной партией Каллас была Медея - роль, как будто специально написанная для этой чувствительной и эмоционально непостоянной женщины, олицетворяющей трагедию жертвы и предательства. Медея пожертвовала всем, включая отца, брата и детей, ради залога вечной любви Ясона и завоевания золотого руна. После такой самозабвенности жертвенности Медея была предана Ясоном так же, как Каллас была предана своим любовником, судостроительным магнатом Аристотелем Онассисом, после того как она пожертвовала своей карьерой, своим мужем и своим творчеством. Онассис изменил своему обещанию жениться и отказался от ее ребенка после того, как он завлек ее в свои объятия, что заставляет вспомнить судьбу, выпавшую на долю вымышленной Медеи. Страстное изображение волшебницы Марией Каллас потрясающе напоминало ее собственную трагедию. Она играла с такой реалистической страстью, что эта роль стала для нее ключевой на сцене, а затем в кино. Фактически, последним значительным выступлением Каллас была роль Медеи в артистически разрекламированном фильме Паоло Пазолини.

Каллас воплощала страстный артистизм на сцене, обладая несравненной внешностью как актриса. Это сделало ее всемирно известной исполнительницей, одаренной от природы. Ее изменчивая индивидуальность заслужила ей у восхищенной, а иногда и озадаченной публики прозвища Тигрица и Циклон Каллас. Каллас приняла глубокое психологическое значение Медеи как своего alter ego, что становится ясно из следующих строк, написанных как раз перед ее последним выступлением в 1961 году: "Я видела Медею так, как я ее чувствовала: горячую, внешне спокойную, но очень сильную. Счастливое время с Ясоном прошло, теперь она раздираема страданиями и яростью". Мария Каллас, подобно другим большим художникам, была блестящей актрисой, она умела полностью вживаться в сценический образ. Самое удивительное, что ее реальная жизнь была постоянным воспроизведением сценических событий. Медея использовала свое волшебство, чтобы найти Ясона, и пожертвовала всем ради его верной любви и вечного счастья. Каллас использовала свой талант для воплощения детских мечтаний об артистическом совершенстве и пожертвовала всем для своего греческого бога Онассиса. Эта трагическая личность была совершенной примадонной. Она так сливалась со своими героинями, что буквально становилась ими. Или она стала трагической личностью, отыскивающей роли, с которыми она могла бы себя отождествить и буквально, и эмоционально. В любом случае Каллас была "трагической" Медеей, даже несмотря на то, что она заявила: "Мне нравится роль, но не нравится Медея". Она была "целомудренной хранительницей искусства" в роли Нормы, осужденной героини, которая предпочла умереть, но не причинить вред своему возлюбленному, несмотря на то что он предал ее. Это была любимая роль Каллас. Она была "безумной" Лючией, которую принудили выйти замуж за нелюбимого человека. Она была "покинутой" в "Травиате", где играла гонимую, оскорбленную и презираемую героиню. Она была "страстной любовницей" в "Тоске", где пошла на убийство ради своей истинной любви. Она была "жертвой" в "Ифигении".

Эта исключительно талантливая дива стала трагически переплетаться с персонажами, которых она изображала на сцене и в реальной жизни. Сходство существует и вне театра. Большинство людей получают то, что они "действительно" хотят и становятся тем, чем они себя ощущают. Мария Каллас - воплощение этого принципа. Женщина искала то, чего она хотела от жизни, и создавала собственную реальность. Выражаясь патетически, судьба ее была трагедией в жизни и в театре. Маниакальная депрессия Каллас не знала никаких границ, и это сделало ее несравненным талантом на сцене и стало ее изначальной трагедией. Если когда-нибудь будет снят фильм о жизни Каллас, то трудно, практически невозможно себе представить, чтобы за кадром звучал не ее собственный голос, а, например, голос певицы - исполнительницы главной роли. По крайней мере, до сих пор кинематограф на это не решался - и в телесериале о жизни Аристотеля Онассиса, где роль Каллас сыграла "сериальная звезда" Джейн Сеймур, и в последней кинокартине Франко Дзеффирелли с блистательной Фанни Ардан в главной роли звучит подлинный голос Каллас.   Паоло Пазолини, в фильме которого Каллас играет последнюю и определяющую роль всей своей жизни - Медею, так говорил о ней: "Вот женщина, в каком-то смысле самая современная из женщин, но в ней живет древняя женщина - странная, мистическая, волшебная, несущая в душе ужасное смятение". И эти слова, пожалуй, можно поставить эпиграфом к жизни Марии Каллас, воплотившей, по выражению газет, "голос столетия". Она унесла тайну своей мифической силы и прелести в могилу, но оставила нам бессмертное, как всякий архетип, свидетельство о власти судьбы, силе дара и покорности бессознательному влечению к трагедии.   Cultural Capital

Мария Каллас (2 декабря 1923 г. -16 сентября 1977 г.)

#СудьбаЖенщины#МарияКаллас#ДеньПамяти#ГалинаМуравченко #ТихийДворик