Великий русский поэт жил в эпоху необыкновенных красавиц — и был на редкость влюбчив.
В нашем списке нет его жены Натальи Гончаровой (чтобы добавить интриги), Олениной и Волконской (они прославились не красотой) — и даже Керн (нет достоверного портрета). Еще мы не стали делать различий между теми, с кем он вступал в настоящую любовную связь, и теми, по кому он просто романтически вздыхал (истину все равно никогда не установишь).
Аглая Давыдова. Портрет Э. Виже-Лебрён. 1824
И вы поверить мне могли,
Как простодушная Аньеса?
В каком романе вы нашли,
Чтоб умер от любви повеса?
Дочь французского эмигранта герцога де Граммона, жена кузена... Аглая Давыдова дочь французского эмигранта герцога де Граммона, жена кузена Дениса Давыдова. Красавица была предметом острого увлечения Пушкина в 1820–1821 годах, которое позже вылилось в безжалостные и неприличные эпиграммы («Иной имел мою Аглаю…» и др.).
Эта хорошенькая, ветреная и кокетливая дама, настоящая француженка, искала в шуме развлечений средства «не умереть со скуки в варварской России». Ее мужа Пушкин сравнивал с шекспировским Фальстафом и называл «рогоносцем величавым». Овдовев, немолодая уже Аглая вышла замуж за генерала Ораса Себастьяни, министра иностранных дел Франции.
Елена Завадовская. Рисунок Б. Сирби. 1820–30-е.
Всё в ней гармония, всё диво.
Всё выше мира и страстей:
Она покоится стыдливо
В красе торжественной своей;
Она кругом себя взирает:
Ей нет соперниц, нет подруг;
Красавиц наших бледный круг
В ее сиянье исчезает.
Куда бы ты ни поспешал,
Хоть на любовное свиданье,
Какое б в сердце ни питал
Ты сокровенное мечтанье, -
Но встретясь с ней, смущенный, ты
Вдруг остановишься невольно,
Благоговея богомольно
Перед святыней красоты.
Одна из самых блистательных великосветских красавиц своего времени, она, как признавали даже женщины, — «убивала всех своей царственной, холодной красотой». Скорее всего, именно ее описал Пушкин как блестящую Нину Воронскую — «Клеопатру Невы».
Высокая, статная, с правильными чертами лица и ослепительной кожей, она напоминала мраморную статую. Когда генерал Ермолов описывал появление Натальи Пушкиной в свете и эффект от ее красоты, он особо подчеркивал, что «здесь многие находят ее несравненно лучше даже красавицы Завадовской». Со временем Завадовская оставила мужа и блистала на балах в Париже, причем с годами, как с удивлением отмечали знакомые, она мало изменилась.
Аграфена Закревская. Картина Дж. Доу. 1823
С своей пылающей душой,
С своими бурными страстями,
О жены Севера, меж вами
Она является порой
И мимо всех условий света
Стремится до утраты сил,
Как беззаконная комета
В кругу расчисленном светил.
За красоту лица и фигуры она получила прозвание «медная Венера». Добрая, но капризная и избалованная внучка золотопромышленника, Закревская обладала ветреным характером и была хохотушкой, впрочем склонной к истерическим рыданиям. Пушкин стал ее близким знакомым в 1828 году и посвятил ей несколько стихотворений. Она же поверяла ему свои сердечные тайны и, как он сам писал Вяземскому — «посвятила его в свои сводники».
Когда ее муж стал московским градоначальником, семья переехала в старую столицу. Закревская и тут собирала вокруг себя молодых людей, а московские дамы избегали ее общества, что ее совсем не огорчало. Старость она провела с супругом в Италии.
Софья Киселева. Картина Дж. Хейтера. 1831
«Я суеверно перекладывал в стихах рассказ молодой женщины: к нежным законам стиха я приноравливал звуки ее милых и бесхитростных уст».
Урожденная княжна Потоцкая, она была дочерью польского князя от авантюристки-гречанки. Считается, что именно Киселева рассказала поэту историю о похищенной княжне Потоцкой, которая легла в основу «Бахчисарайского фонтана». Посвященных Киселевой отдельных стихов поэта мы не найдем: он не тратил силы зря. Недаром в письме к мужу она честно писала: «Если увидишь Пушкина, передай ему, что я учусь русскому языку, чтобы читать его стихи».
С мужем эта статная красавица в итоге рассталась и уехала за границу. Но прежде предусмотрительный супруг устроил ее дела так, «чтобы она не могла разориться, даже если бы хотела». Софья блистала в парижском обществе, а в старости ее главной страстью стала игра в карты. Двигаться самостоятельно она уже не могла, и слуга каждый день возил старуху в казино, где она проводила целый день.
Екатерина Бакунина. Рисунок П.Ф. Соколова. 1828
Прозрачны волны покрывала
Накинь на трепетную грудь,
Чтоб и под ним она дышала,
Хотела тайно воздохнуть.
Старшая сестра лицейского товарища Пушкина. Юный поэт был сражен ею еще в Лицее, избрал своей музой, посвятил 23 стихотворения и вспоминал в произведениях до 1825 года.
Она стала фрейлиной императрицы Елизаветы Алексеевны, занималась живописью — по-любительски, однако уроки брала у Александра Брюллова. Вышла замуж поздно, в 39 лет, за своего давнего поклонника — двоюродного брата Анны Керн. С мужем поселилась в деревне, растила детей, рисовала и была счастлива.
Елизавета Воронцова. Рисунок П.Ф. Соколова. Ок. 1823
Все кончено: меж нами связи нет.
В последний раз обняв твои колени,
Произносил я горестные пени.
Все кончено — я слышу твой ответ.
Обманывать себя не стану вновь,
Тебя тоской преследовать не буду,
Прошедшее, быть может, позабуду —
Не для меня сотворена любовь.
Ты молода: душа твоя прекрасна,
И многими любима будешь ты.
Жена новороссийского генерал-губернатора Михаила Воронцова, начальника Пушкина во время его южной ссылки. Видимо, страсть поэта была одной из причин неприязни, которую испытывал к нему Воронцов, в итоге отославший Пушкина с глаз долой из Одессы в Михайловское. Была ли эта страсть безответной или нет — неизвестно. В любом случае профилем прекрасной Елизаветы Ксаверьевны изрисовано множество пушкинских рукописей, а с ее именем ученые связывают огромное количество стихотворений.
Но, скорее всего, Воронцова и ее настоящий возлюбленный, кузен Александр Раевский, использовали поэта для отвода глаз. Возможно, именно от этой связи у нее родилась дочь Софья. Генерал-губернатор в итоге узнал об этом и избавился от Раевского. Его тоже выслали — за разговоры против правительства. Муж, устранив соперника, все равно был раздавлен — впрочем, это не мешало и ему иметь долгую связь с лучшей подругой своей жены Ольгой Нарышкиной, сестрой прекрасной Софьи Киселевой.
Вера Вяземская. Картина А.Ф. Лагрене. 1820-е
«Итак, прощайте. Я у ваших ног и трясу вам руку на английский манер, поскольку вы ни за что не хотите, чтобы я вам ее целовал».
Жена одного из лучших друзей Пушкина — Петра Вяземского. С ней он порой бывал откровеннее, чем с ее супругом и, по воспоминаниям современников, действительно ее любил. Вяземская называла его своим «приемным сыном» и всячески помогала. После роковой дуэли она почти безотлучно находилась у постели поэта.
Замуж эта девушка небольшого роста с огненным пронзительным взглядом и немного неприличным в то время «чистым громким хохотом» вышла следующим образом: как-то некая девица кинула в пруд башмачок. Все кавалеры, в том числе князь Вяземский, бросились его вытаскивать. Вяземский заболел и не смог покинуть поместье, за ним ухаживали — и всех усерднее Вера. Для прекращения сплетен их заставили пожениться, причем Вяземский венчался, сидя в кресле. Брак оказался дружным, у них было восемь детей.
Авдотья Голицына. Картина И.М. Грасси. 1800–1802
Краёв чужих неопытный любитель
И своего всегдашний обвинитель,
Я говорил: в отечестве моем
Где верный ум, где гений мы найдем?
Где гражданин с душою благородной,
Возвышенной и пламенно свободной?
Где женщина — не с хладной красотой,
Но с пламенной, пленительной, живой?
Где разговор найду непринужденный,
Блистательный, веселый, просвещенный?
С кем можно быть не хладным, не пустым?
Отечество почти я ненавидел —
Но я вчера Голицыну увидел
И примирен с отечеством моим.
Хозяйка салона, в котором часто бывал Пушкин в первые годы после Лицея. Вяземский писал, что поэт «был маленько приворожен ею», а Карамзин — что Пушкин «смертельно влюбился». И действительно, какой юноша мог избежать очарования этой грациозной княгини с мягким голосом, которую современники называли Princesse nocturne («принцесса ночи») и Princesse de minuit («принцесса полночи»), потому что днем она спала и никого раньше 10 часов вечера не принимала.
Прекрасная чернобровая и черноглазая княгиня жила отдельно от мужа. И хотя она много лет была счастлива в связи с Михаилом Долгоруким, им мешало то, что муж не давал ей развод. Долгорукий погиб на войне, а впоследствии Голицына, в свою очередь, отказала мужу, когда тот пожелал жениться на Александре Смирновой-Россет.
Наталья Голицына. Картина Л. Эрсана. 1821.
Она одна бы разумела
Стихи неясные мои;
Одна бы в сердце пламенела
Лампадой чистою любви.
Внучка и тезка знаменитой «Пиковой дамы», дочь московского генерал-губернатора. Бывшая фрейлина и жена генерал-майора, она держала в Петербурге один из самых модных салонов, где собирался весь свет. Существует предположение, что в 1820-х годах Пушкин был ею увлечен. Позднее Голицына прекратила принимать поэта, считая его не совсем приличным. Во всяком случае, известно «о веселости и проказах Пушкина в девичьей» ее дома. Он же, в свою очередь, называл ее толстухой и неотесанной (впрочем, по-французски, поэтому это звучало не так грубо).
В поздние годы острые на язык Александра Смирнова-Россет и Долли Фикельмон называли ее претенциозной и старой кокеткой. Впрочем, другие пишут, что до конца своей 95-летней жизни эта плотная женщина оставалась обладательницей веселого общительного характера и удивительной доброты.
Для вас, души моей царицы,
Красавицы, для вас одних
Времен минувших небылицы,
В часы досугов золотых,
Под шепот старины болтливой,
Рукою верной я писал;
Примите ж вы мой труд игривый!
Ничьих не требуя похвал,
Счастлив уж я надеждой сладкой,
Что дева с трепетом любви
Посмотрит, может быть украдкой,
На песни грешные мои.
1820
В начале ноября 1820 года к генералу Орлову приехали братья Давыдовы – младший, полковник в отставке Василий Львович, скорее всего, по делам конспиративным, старший, отставной генерал-майор Александр Львович, дел этих не касавшийся, видимо, - только ради смены впечатлений. Пушкин познакомился и близко сошёлся с неразлучными братьями на обеде в доме Орлова, и результатом этого тесного общения стало приглашение поэта братьями Давыдовыми погостить в Каменке. Александр Сергеевич приглашение принял, генерал Инзов – его одобрил, и к исходу последнего месяца осени троица новосоставившихся друзей отправилась в путь.
По приезде отметили – 24 ноября - день ангела матери братьев, владелицы Каменки Екатерины Николаевны Давыдовой (в первом браке – Раевской). На семейное торжество прибыли и сын именинницы (он же - единоутробный брат Давыдовых), Николай Николаевич Раевский, его старший сын Александр, кишинёвские заговорщики Орлов и Охотников и приятель Пушкина, будущ
...Ещё
В начале ноября 1820 года к генералу Орлову приехали братья Давыдовы – младший, полковник в отставке Василий Львович, скорее всего, по делам конспиративным, старший, отставной генерал-майор Александр Львович, дел этих не касавшийся, видимо, - только ради смены впечатлений. Пушкин познакомился и близко сошёлся с неразлучными братьями на обеде в доме Орлова, и результатом этого тесного общения стало приглашение поэта братьями Давыдовыми погостить в Каменке. Александр Сергеевич приглашение принял, генерал Инзов – его одобрил, и к исходу последнего месяца осени троица новосоставившихся друзей отправилась в путь.
По приезде отметили – 24 ноября - день ангела матери братьев, владелицы Каменки Екатерины Николаевны Давыдовой (в первом браке – Раевской). На семейное торжество прибыли и сын именинницы (он же - единоутробный брат Давыдовых), Николай Николаевич Раевский, его старший сын Александр, кишинёвские заговорщики Орлов и Охотников и приятель Пушкина, будущий декабрист Иван Дмитриевич Якушкин.
После именин, на одном из собраний, в отсутствии Раевских, Якушкин - будто бы шутя - спросил у Пушкина о возможности его участия в тайном обществе, буде оно составилось, на что тот - искренне и горячо - дал утвердительный ответ. Во время этого розыгрыша Александр Львович Давыдов по обыкновению своему полудремал-полубодрствовал; жил он (в прошлом – боевой генерал, участник войны 1812 года) размеренной жизнью помещика-сибарита, «…славился гастрономическими талантами и чудовищным аппетитом» и к революционным замыслам брата Василия был совершенно безразличен. Жена его, в любви всеядная Аглая – в списке сердечных увлечений Пушкина:
Трудно понять, почему – позже, уже после посещений Каменки - возникла и в стихах проявилась антипатия Александра Сергеевича к старшему из «милых и умных отшельников», Александру Львовичу Давыдову. Возможно, причиной тому стала бездумная полушутка общих друзей об участии Пушкина в заговоре, на которую тот бесхитростно отреагировал, при полном безразличии к происходящему старшего Давыдова; последний и стал, спустя некоторое время, невольным объектом психологической разрядки негативных ощущений поэта, накопившихся в нём после малоприятного афронта. Возможно, к этому добавилось и непроизвольное раздражение Пушкина, вызванное легковесностью и абсолютной доверчивостью вечно обманутого мужа, которому сексапильная супруга, «в супряге» с очередным «фаворитом» наставляла рога («…и рогоносец величавый, всегда довольный сам собой, своим обедом и женой»).
Ай - да Пушкин , ай - да сукин сын ! Писали о поэте . Было интересно узнать , о его романе с женой губернатора нашего города с Елизаветой Воронцовой , красивая женщина , но коварная ...
Нет точного документального указания на время знакомства Пушкина с Софьей Потоцкой; тем более трудно установить, когда она (проведшая не одно детское и отроческое лето в крымских имениях родителей и явно знавшая тамошние истории и легенды) пересказала восхитившемуся ею поэту местное сказание о своей однофамилице – Марии Потоцкой. И совсем уж невозможно установить, когда и в какой форме отвергла юная графиня ухаживания поэта.
В петербургском доме Потоцких с 1817 года бывал молодой генерал Павел Дмитриевич Киселёв, успевший к своим тридцати годам поучаствовать в антинаполеоновских баталиях в Европе, в Отечественной войне 1812 года, побывать флигель-адъютантом в свите Александра I на Венском конгрессе. Ему – а не поэту – отдала позже, в Тульчине, свою руку и сердце независимая, умная, и красивая София Станиславовна Потоцкая.
Поэт же, узнав о сватанье к «владычице его сердца» успешного генерала, бросил киевские «контракты» и 10 февраля 1821 года умчался в Тульчин. (89) О его пребывании в этом городке вспоминал (перебирая в памяти одесские события 1823 года) декабрист, Николай Васильевич Басаргин:
«В Одессе я встретил также нашего знакомого поэта Пушкина. Он служил тогда в Бессарабии при генерале Инзове. Я ещё прежде имел случай видеть его в Тульчине у Киселёва. Знаком я с ним не был, но в обществе раза три встречал». (90 )
Возможно, Пушкин (несмотря на взаимную неприязнь) ходатайствовал перед генералом Киселёвым об устройстве на военную службу своего младшего брата, Льва; возможно, он беспокоился о судьбе недавно арестованного Владимира Федосеевича Раевского; но, думается мне – увлечённому идеей Гросмана,- что «идеей фикс» приезда Пушкина в Тульчин - родовой город Потоцких - было желание встретиться с Софией Потоцкой и ещё раз объясниться с ней. И, вероятно, после неудачного свидания – решающ...ЕщёПоэт же, узнав о сватанье к «владычице его сердца» успешного генерала, бросил киевские «контракты» и 10 февраля 1821 года умчался в Тульчин. (89) О его пребывании в этом городке вспоминал (перебирая в памяти одесские события 1823 года) декабрист, Николай Васильевич Басаргин:
«В Одессе я встретил также нашего знакомого поэта Пушкина. Он служил тогда в Бессарабии при генерале Инзове. Я ещё прежде имел случай видеть его в Тульчине у Киселёва. Знаком я с ним не был, но в обществе раза три встречал». (90 )
Возможно, Пушкин (несмотря на взаимную неприязнь) ходатайствовал перед генералом Киселёвым об устройстве на военную службу своего младшего брата, Льва; возможно, он беспокоился о судьбе недавно арестованного Владимира Федосеевича Раевского; но, думается мне – увлечённому идеей Гросмана,- что «идеей фикс» приезда Пушкина в Тульчин - родовой город Потоцких - было желание встретиться с Софией Потоцкой и ещё раз объясниться с ней. И, вероятно, после неудачного свидания – решающего и последнего – думал поэт о ней во время последовавшего переезда в Каменку, во время проезда через славный город Умань…
Два месяца спустя после отъезда Пушкина в середине апреля 1821 года в Тульчине состоялась помолвка Софьи Потоцкой и Павла Киселёва, а в августе того же года они обвенчались, уже в Одессе. Семейная жизнь у Киселёвых не сложилась. Родившийся у них в 1822 году сын Владимир умер в двухлетнем возрасте; других общих детей у них не больше было. В ноябре 1822 года в Берлине скончалась София Станиславовна Потоцкая, перед смертью поручившая младшую дочь Ольгу попечению супрцугов Киселёвых. Ольга поселилась в доме сестры .. и разбила её семейное счастье (или только семейный покой?) романом с её мужем, романом, который превратился в прочную, пожизненную связь двух любящих друг друга людей.
 В книге упоминаются многие известные личности, тем или иным образом связанные с Уманью: Григорий Потёмкин, София Витт-Потоцкая, Николай Долгорукий, Владимир Даль, Александр Пушкин, Николай Анциферов и др.
"Производитель: "Альфа Реклама" Книга посвящается известному историку, писателю, замечательному человеку Н. П. Анциферову. В ней представлена - в значимых лицах и событиях - история общей для автора и его героя малой родины, украинского города Умань. Формат: 70x100/16 (170х240 мм), 352 стр.
Комментарии 11
В
начале ноября 1820 года к генералу Орлову приехали братья Давыдовы – младший,
полковник в отставке Василий Львович, скорее всего, по делам конспиративным,
старший, отставной генерал-майор Александр Львович, дел этих не касавшийся,
видимо, - только ради смены впечатлений.
Пушкин познакомился и близко сошёлся с неразлучными братьями на обеде в
доме Орлова, и результатом этого тесного
общения стало приглашение поэта братьями Давыдовыми погостить в Каменке.
Александр Сергеевич приглашение принял, генерал Инзов – его одобрил, и к исходу
последнего месяца осени троица
новосоставившихся друзей отправилась в путь.
По
...Ещёприезде отметили – 24 ноября - день ангела матери братьев, владелицы Каменки
Екатерины Николаевны Давыдовой (в первом браке – Раевской). На семейное
торжество прибыли и сын именинницы (он
же - единоутробный брат Давыдовых),
Николай Николаевич Раевский, его старший сын Александр, кишинёвские заговорщики
Орлов и Охотников и приятель Пушкина, будущ
В
начале ноября 1820 года к генералу Орлову приехали братья Давыдовы – младший,
полковник в отставке Василий Львович, скорее всего, по делам конспиративным,
старший, отставной генерал-майор Александр Львович, дел этих не касавшийся,
видимо, - только ради смены впечатлений.
Пушкин познакомился и близко сошёлся с неразлучными братьями на обеде в
доме Орлова, и результатом этого тесного
общения стало приглашение поэта братьями Давыдовыми погостить в Каменке.
Александр Сергеевич приглашение принял, генерал Инзов – его одобрил, и к исходу
последнего месяца осени троица
новосоставившихся друзей отправилась в путь.
По
приезде отметили – 24 ноября - день ангела матери братьев, владелицы Каменки
Екатерины Николаевны Давыдовой (в первом браке – Раевской). На семейное
торжество прибыли и сын именинницы (он
же - единоутробный брат Давыдовых),
Николай Николаевич Раевский, его старший сын Александр, кишинёвские заговорщики
Орлов и Охотников и приятель Пушкина, будущий декабрист Иван Дмитриевич
Якушкин.
После
именин, на одном из собраний, в отсутствии Раевских, Якушкин
- будто бы шутя - спросил у Пушкина о возможности его участия в тайном обществе, буде оно составилось,
на что тот - искренне и горячо - дал утвердительный ответ. Во время этого
розыгрыша Александр Львович Давыдов по обыкновению своему полудремал-полубодрствовал;
жил он (в прошлом – боевой генерал, участник войны 1812 года) размеренной
жизнью помещика-сибарита, «…славился
гастрономическими талантами и чудовищным аппетитом» и к революционным замыслам брата Василия
был совершенно безразличен. Жена его, в любви всеядная Аглая – в списке сердечных увлечений Пушкина:
«Послушайте: вам тридцать лет,
Да, тридцать лет—не многим боле;
Мне за двадцать: я видел свет,
Кружился долго в нем на воле;
………………………………………
Я вами точно был пленён,
К тому же скука… муж ревнивый…
Я притворился, что влюблен,
Вы притворились, что стыдливы»
Трудно
понять, почему – позже, уже после посещений Каменки - возникла и в стихах
проявилась антипатия Александра Сергеевича к старшему из «милых и умных отшельников», Александру Львовичу Давыдову. Возможно,
причиной тому стала бездумная полушутка общих друзей об участии Пушкина в
заговоре, на которую тот бесхитростно отреагировал, при полном безразличии к
происходящему старшего Давыдова; последний и стал, спустя некоторое время, невольным объектом психологической разрядки
негативных ощущений поэта, накопившихся в нём после малоприятного афронта.
Возможно, к этому добавилось и непроизвольное раздражение Пушкина, вызванное
легковесностью и абсолютной доверчивостью вечно обманутого мужа, которому
сексапильная супруга, «в супряге» с очередным «фаворитом» наставляла рога («…и рогоносец величавый, всегда довольный
сам собой, своим обедом и женой»).
Было интересно узнать , о его романе с женой губернатора нашего города с Елизаветой Воронцовой , красивая женщина , но коварная ...
В петербургском доме Потоцких с 1817 года бывал молодой генерал Павел Дмитриевич Киселёв, успевший к своим тридцати годам поучаствовать в антинаполеоновских баталиях в Европе, в Отечественной войне 1812 года, побывать флигель-адъютантом в свите Александра I на Венском конгрессе. Ему – а не поэту – отдала позже, в Тульчине, свою руку и сердце независимая, умная, и красивая София Станиславовна Потоцкая.
«В Одессе я встретил также нашего знакомого поэта Пушкина. Он служил тогда в Бессарабии при генерале Инзове. Я ещё прежде имел случай видеть его в Тульчине у Киселёва. Знаком я с ним не был, но в обществе раза три встречал». (90 )
Возможно, Пушкин (несмотря на взаимную неприязнь) ходатайствовал перед генералом Киселёвым об устройстве на военную службу своего младшего брата, Льва; возможно, он беспокоился о судьбе недавно арестованного Владимира Федосеевича Раевского; но, думается мне – увлечённому идеей Гросмана,- что «идеей фикс» приезда Пушкина в Тульчин - родовой город Потоцких - было желание встретиться с Софией Потоцкой и ещё раз объясниться с ней. И, вероятно, после неудачного свидания – решающ...ЕщёПоэт же, узнав о сватанье к «владычице его сердца» успешного генерала, бросил киевские «контракты» и 10 февраля 1821 года умчался в Тульчин. (89) О его пребывании в этом городке вспоминал (перебирая в памяти одесские события 1823 года) декабрист, Николай Васильевич Басаргин:
«В Одессе я встретил также нашего знакомого поэта Пушкина. Он служил тогда в Бессарабии при генерале Инзове. Я ещё прежде имел случай видеть его в Тульчине у Киселёва. Знаком я с ним не был, но в обществе раза три встречал». (90 )
Возможно, Пушкин (несмотря на взаимную неприязнь) ходатайствовал перед генералом Киселёвым об устройстве на военную службу своего младшего брата, Льва; возможно, он беспокоился о судьбе недавно арестованного Владимира Федосеевича Раевского; но, думается мне – увлечённому идеей Гросмана,- что «идеей фикс» приезда Пушкина в Тульчин - родовой город Потоцких - было желание встретиться с Софией Потоцкой и ещё раз объясниться с ней. И, вероятно, после неудачного свидания – решающего и последнего – думал поэт о ней во время последовавшего переезда в Каменку, во время проезда через славный город Умань…
Два месяца спустя после отъезда Пушкина в середине апреля 1821 года в Тульчине состоялась помолвка Софьи Потоцкой и Павла Киселёва, а в августе того же года они обвенчались, уже в Одессе. Семейная жизнь у Киселёвых не сложилась. Родившийся у них в 1822 году сын Владимир умер в двухлетнем возрасте; других общих детей у них не больше было. В ноябре 1822 года в Берлине скончалась София Станиславовна Потоцкая, перед смертью поручившая младшую дочь Ольгу попечению супрцугов Киселёвых. Ольга поселилась в доме сестры .. и разбила её семейное счастье (или только семейный покой?) романом с её мужем, романом, который превратился в прочную, пожизненную связь двух любящих друг друга людей.
"Производитель: "Альфа Реклама"
Книга посвящается известному историку, писателю, замечательному человеку Н. П. Анциферову.
В ней представлена - в значимых лицах и событиях - история общей для автора и его героя малой родины, украинского города Умань.
Формат: 70x100/16 (170х240 мм), 352 стр.
ISBN: 978-966-288-098-4