«Когда ты вернёшься – всё будет иначе, и нам бы узнать друг друга…» («Белая гвардия»)

Ты не видишь меня в рваных джинсах и чёрной кепке, собирающей пыль остановок в ладонь сандалий, если белый бордюр — от подошв остаются метки, это как отпечатки пальцев — рисунок редкий, проявляющий всё, от чего мы
уже устали.
Ты не видишь меня. Это всё упрощает, верно?
Это шанс навигатор сменить на простую карту.
Я сумею забыть тебя. Тщательно. Непременно.
Я отправлю свой мозг в Японию по обмену — пусть читает коаны семь дней в суете плацкарта.
Я не вижу тебя. Это точка. Больное место.
Это рушит основы, но мне надоело помнить. Операция неизбежна, и если честно, мне самой давно отчаянно интересно навсегда из сердца вырезать треугольник.
И когда ты вернёшься, все будет иначе — так же будут рваные джинсы, быть может, на осень — куртка, дом по-прежнему будет мой, девятиэтажный, только мне, пожалуй, будет уже не важно, что подошвы собрали гербарии и окурки.
И когда ты вернёшься, я встречу тебя улыбкой — мне теперь без сердца проще, намного тише, знаешь, кажется, я не хочу тебя даже слышать —
я вот-вот получу диплом на своих ошибках.
Ты не видишь меня, потому что проходишь мимо, в ресторане берешь моё сердце себе на ужин,
ты его теряешь — кольцом из кармана — в лужу… время всё фиксирует. Жёстко. Неутомимо.
Я люблю тебя… Нет, я любила тебя когда-то,
а теперь врачи запрещают такие штуки.
Мне сентябрь дождями ласково лижет руки.
Ты не видишь меня. Это правильно.
И не надо.
© Светлана Лаврентьева