Погода, которая устанавливается в ноябре, может служить для описания литературного стиля Льва Толстого.

В последние годы жизни писатель был особенно дружен со своим старшим братом Сергеем Николаевичем. Как-то Лев Николаевич попросил брата выразить свое мнение по поводу одной из его философских статей. Сергей Николаевич добросовестно прочел всю книгу и, возвращая ее, спросил у младшего брата:
«Помнишь, Левочка, как мы, бывало, езжали на перекладных? Осень, грязь замерзла колчами, сидишь в тарантасе, на жестких дрожинах, бьет тебя то о спинку, то о бока, сиденье из-под тебя выскакивает, мочи нет – и вдруг выезжаешь на гладкое шоссе, и подают тебе чудную венскую коляску, запряженную четвериком хороших лошадей... Так вот, читая тебя, только в одном месте я почувствовал, что пересел в коляску. Это место – страничка из Герцена, которую ты приводишь, а все остальное – твое, – это колчи и тарантас».
Сергей Николаевич безусловно понимал, что писатель не обидится на его слова и будет вместе с ним от души хохотать.