Всё началось с того, что у нас во дворе упала старая берёза.

Это было в начале мая, после сильного ветра, который гудел всю ночь. Утром я вышел на улицу и увидел её — ствол лежал поперёк тропинки, ветки торчали в разные стороны, а белая кора отслаивалась, как бумага. Мне стало жалко дерево, оно росло здесь ещё до того, как я родился. Моя сестра Маша вышла следом, потирая сонные глаза. "Ну и бардак," — сказала она, глядя на берёзу. Я кивнул, но в голове уже зрела идея. "А давай сделаем из неё что-нибудь?" — предложил я. Маша сначала скривилась, но потом задумалась. "Например, клумбу?" — спросила она, и я сразу согласился.
Мы решили, что это будет цветочная клумба — красивая и необычная. Сначала нужно было убрать ветки, и мы вооружились секатором. Маша обрезала мелкие сучья, а я таскал их к мусорке. Ствол оказался тяжёлым, метра три в длину и толстым, как бочка. "Как мы его вообще распилим?" — буркнула Маша, вытирая пот. Я сходил к соседу дяде Коле за бензопилой. Он вышел в старом свитере, посмотрел на берёзу и хмыкнул: "Дело хорошее, только аккуратнее с пилой." Я пообещал быть осторожным, взял инструмент и вернулся к сестре. Мы надели перчатки и начали пилить ствол на куски. Пила визжала, опилки летели в лицо, но через час у нас было три ровных чурбака.
"Теперь что?" — спросила Маша, глядя на деревянные круги. Я предложил выдолбить середину, чтобы получились горшки для цветов. Мы взяли стамеску и молоток из сарая. Работа была медленной — стамеска вгрызалась в древесину с трудом. Я стучал молотком, а Маша выковыривала щепки. "Это как археология," — пошутила она, и мы рассмеялись. Через пару часов первый чурбак стал похож на глубокую миску. Мы решили, что этого хватит, и перешли ко второму. Солнце уже припекало, и Маша сбегала за водой. "Пить хочется больше, чем цветы сажать," — сказала она, протягивая мне бутылку.
К вечеру у нас было три выдолбленных чурбака, но они выглядели грубо. "Надо их отшлифовать," — решила Маша. Я взял наждачку, и мы принялись тереть дерево. Кора местами отваливалась, открывая светлую древесину с чёрными пятнами. "Красиво же," — заметил я, и Маша кивнула. Мы работали до заката, пока чурбаки не стали гладкими. Потом решили покрасить их лаком, чтобы защитить от дождя. Я сходил в гараж за банкой лака, а Маша принесла кисть. Мы покрыли дерево слоем за слоем, и оно заблестело на солнце. "Как новенькие," — улыбнулась сестра, любуясь результатом.
На следующий день мы занялись местом для клумбы. Я выбрал угол двора, где было много солнца. Маша предложила поставить чурбаки в ряд, как маленькие башенки. Мы перетащили их туда, пыхтя от тяжести. "Тяжеленные какие," — пожаловалась она, но я только посмеялся. Потом я выкопал ямки, чтобы чурбаки стояли ровно. Земля была твёрдой, и лопата гнулась, но я справился. Маша принесла камни и выложила их вокруг, чтобы было аккуратнее. "Как бордюр," — сказала она, довольная собой. Я согласился, что смотрится здорово.
Теперь нужно было наполнить клумбу землёй. Мы сходили в сарай за мешком грунта, который остался от прошлогодней посадки. Я тащил его на плече, а Маша шла рядом с ведром. Мы засыпали землю в чурбаки, утрамбовывая её руками. "Грязно, но весело," — хихикнула она, показывая чёрные ладони. Потом мы решили, какие цветы посадить. Маша хотела петунии, а я — бархатцы. "Давай оба," — предложил я, и она согласилась. Мы поехали в садовый магазин на великах. Там было полно рассады, и мы выбрали яркие саженцы.
Вернувшись, мы принялись сажать. Я копал ямки в грунте, а Маша аккуратно ставила туда цветы. "Ты как садовник," — подколола она, и я фыркнул. Петунии были розовые и белые, а бархатцы — жёлтые, как маленькие солнца. Мы поливали их из лейки, пока земля не пропиталась. "Красота какая," — сказала Маша, отступив назад. Я кивнул, чувствуя гордость за нашу работу. Солнце садилось, и клумба выглядела как картинка. Мы сели на траву рядом, любуясь делом рук своих. "Это лучшее, что мы сделали вместе," — сказала сестра.
Через пару дней к нам зашла соседка тётя Нина. Она увидела клумбу и ахнула: "Какая прелесть! Это вы сами?" Мы с Машей переглянулись и кивнули. "Молодцы, оживили двор," — похвалила она. Я рассказал, как мы пилили берёзу и выдалбливали чурбаки. Тётя Нина покачала головой: "Терпение у вас железное." Маша добавила, что это была моя идея, а я сказал, что без неё бы не справился. Соседка ушла, пообещав принести нам семена ромашек. Мы с сестрой посмеялись, что теперь станем местными садовниками.
Клумба начала привлекать внимание. Дети из соседнего дома бегали смотреть на цветы. Однажды мальчишка спросил: "Это что, дерево-горшок?" Я объяснил, что да, из берёзы сделали. Он восхитился и позвал друзей. Маша шутила, что мы теперь знаменитости. Я заметил, как петунии распускаются всё ярче, а бархатцы пахнут пряно. "Надо ещё что-нибудь посадить," — предложил я. Маша поддержала, и мы решили добавить ромашки от тёти Нины.
Через неделю клумба стала настоящим украшением двора. Цветы росли, а чурбаки выглядели так, будто всегда тут стояли. Я часто ловил себя на том, что смотрю на них из окна. Маша однажды сказала: "Это как память о берёзе." Я согласился — дерево не пропало зря. Мы даже сфотографировали клумбу и отправили фото маме, которая была в отъезде. Она ответила: "Вы волшебники!" Мы с Машей посмеялись, но внутри было тепло.
Иногда мы поливали цветы вместе, иногда по очереди. Маша любила возиться с землёй, а я следил, чтобы лак не облезал. Однажды пошёл дождь, и мы наблюдали из окна, как капли стекают по чурбакам. "Красиво," — сказала она, и я кивнул. Клумба стала частью нашей жизни. Соседи начали спрашивать, не сделаем ли мы что-то ещё. "Может, скамейку?" — предложила Маша. Я задумался, но решил, что это уже другая история.
Каждый раз, проходя мимо клумбы, я вспоминал, как мы с сестрой работали вместе. Это было не просто дерево — это была наша берёза, которая теперь цвела. Я понял, что даже из старого ствола можно сделать что-то живое. Маша однажды сказала: "Мы дали берёзе вторую жизнь." И я знал, что она права.