Одна не высыпалась несколько лет, потому что «ну, он даже не просыпается, когда ребенок плачет, просто не слышит». Другая не могла выйти из дома: «Нет-нет, когда я ухожу, она плачет и он не может с ней справиться». Третья жаловалась, что даже душ не может принять, потому что ребенок сразу рыдает, а отец — ну, что отец. Четвертая бесконечно решала логистические проблемы со школой, нянями, кружками: «Ну что ты, он не будет этим заниматься, ему вообще все равно, ходит она в бассейн и на рисование или нет». Пятая рассказывала, как муж уходит по утрам спать в соседнюю комнату, чтобы ребенок не мешал: «У него очень много работы, ему надо высыпаться». Шестую муж и вовсе бросил с тремя детьми и ушел к другой. И тут уж я не выдержала. Я придумала, как мне казалось, гениальный способ борьбы с таким безответственным поведением. И стала предлагать его всем разводящимся подругам, а их, к сожалению, было довольно много. Я прошу учесть, что у меня не было ни детей, ни мужей к этому моменту. Так вот, мой план был прост. Приходит муж и говорит: любимая, я полюбил другую/устал/разлюбил и ухожу, прости. А ты ему на это: да, какая грустная история, я тоже ужасно устала, вот тебе дети, иди куда хочешь. Эффект неожиданности, на мой взгляд, должен был работать невероятно отрезвляюще. Ведь, действительно, дети общие — откуда идея, что можно взять и просто так уйти? Да и другая вряд ли ждет такого поворота. Более того, одна моя знакомая даже воспользовалась этим методом и ушла, оставив детей, только эффект был не такой удачный. Муж сказал ей, что если она не появится в течение часа, то он вызовет социальные службы. Он, конечно, ее переиграл, но в наше время после упоминания социальных служб уже и не до игр.

Вообще, плохой отец, я считаю, во многом дело рук матери. Как и хороший. Как и муж, но это уже другая история. Если исходить из того, что человек, с которым ты живешь и рожаешь детей, любит тебя и ребенок рожден не против его воли, то все остальное дело техники. Кто просит мать вставать по ночам? Кто просит менять подгузник? Кто заставляет охать, вздыхать и идти на прогулку на три часа зимой? Почему мать всегда бежит отпускать няню? Укачивает часами? Почему ребенок вообще всегда, чуть что, бежит к матери? Не дело это, при живом-то отце. На самом деле чаще всего это происходит потому, что ей так хочется. Потому что она уверена, что он не справится, что она сделает это лучше. И это эгоизм. Потому что еще месяц назад они были равны, а теперь ей кажется, что сам факт родов дал ей какое-то уникальное умение и знание. И эта мысль передается и отцу, и он устраняется, или его устраняют. Вот в этот самый первый момент и надо все разделить, и сделать это сознательно. Вот это чувство, что мне каждая какашка в радость, а каждая кривая ухмылка стоит трех инстаграмов. Мне, как матери, это чувство дается сразу с лихвой и авансом. Мне сразу хорошо. А если мне хорошо, или плохо, или трудно, а ему просто мило и радостно, то я обязана разделить всю полноту происходящего — во укрепление, так сказать, брака. Иначе все это выльется в разделение семьи на мужа с одной стороны и жену с детьми — с другой. А это неправильно. Чтобы воспитать из человека папу, требуется большая работа. И работа, прежде всего, над собой. К моменту появления собственного ребенка я уже понимала, что инстинкты и вся эта ерунда у отцов и матерей, действительно, устроена по-разному, и эта космическая нежность к собственному плоду и рожденному младенцу не способна в той же степени овладеть ни одним нормальным человеком «снаружи», в том числе и мужем. Кажется, это называется гормоны. Ок, пожалуйста. Но это еще ничего не значит. Важно просто подготовиться заранее, до того как страх за то, что при смене подгузника он уронит его на пол, при прогулке выронит из коляски, при укачивании оторвет голову, а при крике так испугается, что не справится, окончательно завладеет материнским сердцем.

Я, например, всегда знала про себя, что вставать утром, то есть раньше 11-12, — это невозможно, это не для меня, это даже не обсуждается. Поэтому всю беременность я объясняла мужу, что самое тяжелое — это ночные вставания, ведь эти дети все время ночью хотят есть. В какой-то момент он так проникся, что предложение поделить смены на ночные и утренние, утренние отдать ему, а ночные, так и быть, взять на себя, он принял на ура. И где-то еще полтора года искренне верил (не без моей помощи), что, пока он спит, я как-то мучаюсь. Я же все это время кормила ночью, не просыпаясь, а утром толкала мужа в бок и прекрасно спала еще пару часов. А с появлением второго ребенка и вовсе запиралась с подушкой в другой комнате. Мне бывает немного стыдно, но я искренне считаю, что это family building. А в субботу утром я иногда просто вставала, говорила, что мне пора, — и шла куда-нибудь, даже когда мне совершенно нечем было заняться и хотелось обратно домой, валяться и пфукать Леве в живот. Потому что ну что может быть лучше, чем пфукать Леве в живот субботним утром? Так и ходила кругами вокруг дома. Или, например, дети падают. Ни один отец не способен подлететь и подхватить ребенка на руки с той скоростью, с которой это сделает мать. И тогда надо заставлять себя замедляться, через не могу. Или, например, вы видели, как эти отцы играют с детьми. Вот он повесит его в бейби-бьорн к себе на живот и скачет козлом так, что у ребенка голова летает из стороны в сторону. Инстинкт говорит матери: визжи, закатывай истерику, отбирай ребенка, разводись! Но нет, стоишь, смеешься, фотографируешь, аха-ха-ха, это ведь так весело, так смешно.

Вообще я считаю, что отцовский инстинкт берется из дефицита материнского: двух родителей с сильным родительским инстинктом, кажется, не способен выдержать ни один ребенок. А поскольку у нормальной матери инстинкт бьет через край, то во благо семьи его приходится подавлять. Так, например, одно из самых нежных и ярких воспоминаний у моего мужа, как они с Левой опоздали на самолет, потому что он случайно купил билеты из Лондона одной и той же авиакомпании в одно и то же время (с разницей, кажется, минут 20) мне на один рейс из одного терминала, а себе с Левой на другой из другого. Пока они неслись в другой терминал на такси, Леву укачало и он загадил их обоих с ног до головы, а на самолет они так и не успели. Зато провели три незабываемых часа в ожидании следующего. Муж говорит, что его в тот момент очень успокаивало, что сидящая на шее родная душа попала в такое же дурацкое положение, как и он. Хрен знает, что все это значит, и вообще, конечно, за такое голову бы открутить, ребенок-то весь исстрадался — но как же трогательно. Как можно заметить, я бы не нуждалась ни в чьем совете по вопросу отцовского инстинкта, — с Левой он превзошел всевозможные ожидания, — если бы не одно «но». Уже полгода дети вынужденно, хоть и временно, проживают вдали от отца. Отношения с Левой это только укрепило: они завтракают, обедают и ложатся спать вместе по скайпу, а пару раз в месяц по выходным подпитывают чувства личными встречами. Но вот Яша расстался с отцом в свои три месяца, и скайп его пока не интересует. Ситуация с Яшей скорее похожа на «воскресного папу», а с таким опытом мне сталкиваться не приходилось. И тут скорее вопрос к отцам. Как в ситуации такого ограниченного контакта вырастить отцовский инстинкт? Ссылка на оригинал статьи: https://snob.ru/selected/entry/67682?utm_source=ok&utm_medium=social&utm_campaign=archive&utm_content=column