В осеннем номере «Сноба» — интервью с примой-балериной Большого театра Кристиной Кретовой о гастролях в Китае:

Когда вы впервые оказались на гастролях в Китае?
«Очень давно, лет 20 назад, когда я еще работала в Кремлевском балете. Гастроли в Китае тогда обычно длились месяц и даже больше. Мы могли проехать 11 городов за 20 дней, переезжали каждые два дня. И не на самолетах, а на поездах. Причем они не отапливались, а постельное белье в них не менялось.
Я помню свое первое впечатление от Китая. Была зима, и за день до моего дня рождения мы застряли в аэропорту на сутки, потому что на Китай обрушился дикий снегопад. Это был аэропорт для внутренних рейсов, очень маленький, и кроме местной вариации доширака есть там было нечего. Балерины следят за своей фигурой и позволить себе такую еду могут лишь в экстремальных условиях. Эти были таковыми.
Сейчас все сильно изменилось. Китай за 20 лет развился с такой скоростью, что, когда я приехала в Шанхай, уже будучи артисткой Большого театра, не узнала город.
На последних гастролях меня очень порадовало, что наши соотечественники, которые уже давно работают в Китае, были готовы нам помочь. В девять вечера в Китае закрывается абсолютно все: нельзя ни купить еду в магазине, ни заказать доставку. Пойти в ресторан тоже невозможно: они открыты, но на гастролях мы боимся есть местную еду, потому что наш организм к такой пище не приспособлен, а танцевать нужно каждый день. И русские, которые живут в Китае, привозили нам еду, советовали, куда сходить, поехать, где найти магазин с нужными нам вещами, рассказывали о местах с едой, которая нам подходит».
В последние годы вы очень часто ездите на гастроли в Китай. С чем, на ваш взгляд, связана такая востребованность русского балета в Китае?
«В Китае всегда очень ценили русский балет. Раньше, правда, успехом там пользовалось только «Лебединое озеро», даже «Щелкунчика», насколько помню, не возили, — китайцы обожали чистую классику. Сейчас, слава Богу, они начинают смотреть и в сторону других спектаклей.
Несмотря на то что китайцы — настоящие виртуозы, которые преуспевают везде: и в балете, и в гимнастике, и в игре на фортепиано, — русский балет для них остается идеалом. Они считают, что лучше нас никто не исполняет. Я с ними, конечно, согласна. Им нравится не только то, как мы двигаемся, но и то, как мы передаем спектакль, — внутреннее состояние, которое мы выражаем. Китайский балет больше сосредоточен на технике, он абсолютно цирковой — мы к нему даже не приблизимся. Я никогда не смогу стоять в позе арабеск на одной ноге на плече у партнера. Поэтому, думаю, китайцев привлекает именно наша русская душа, ее широта, трогательность нашего исполнения. Не зря нас называют даже не артистами балета, а актерами: мы исполняем целый спектакль. Русский балет — не только ряд классических движений, но и спектр эмоций, чувств. Зрителю важно не только исполнение: он хочет уйти со спектакля, получив ту или иную эмоцию, чтобы она запомнилась, чтобы ею можно было поделиться».
Но дело же не только в переживаниях, которые способен передать русский балет?
«Да. Китайцев привлекает и его богатство. Мы работаем в классической французской технике — как, например, в «Марко Спада». Мы не боимся современных постановок — взять ту же «Анну Каренину» в постановке Ноймайера. Любим классику — например, «Лебединое озеро» в редакции Юрия Николаевича Григоровича. Обращаемся к сюжетам из истории других стран — тот же «Спартак», фрагмент из которого мы показывали во время гастролей, — о Риме, Италии. Мы можем привезти в Китай все что угодно: показать разные техники, сюжеты, интерпретации. Мы, русские артисты, многогранны. Каждый из нас старается расти над собой и не застревать в одном амплуа. Я вижу, как все прима-балерины в Большом — а их у нас много — не хотят работать в одном ключе, постоянно пытаются браться за неиспробованное».
Китайские зрители идут на знакомые названия, вроде «Анны Карениной», или на русский балет в целом — неважно, современный или классический?
«Не знаю, как было раньше, но сейчас, мне кажется, китайцы стараются расширять свой кругозор в искусстве, причем балетом не ограничиваются. Петербургский театр «Мастерская» недавно привозил в Китай «Мастера и Маргариту». Артисты играли на русском языке, для зрителей сделали субтитры на китайском — был полный зал. Очевидцы рассказывали, что многим китайцам субтитры не требовались: они наизусть знали произведение в оригинале и во время спектакля повторяли реплики за героями — настолько силен интерес к русской культуре.
Во время последних гастролей мы давали гала-концерты — представляли номера из разных балетов. И не только балетов, потому что, например, мы с Игорем Цвирко, моим супругом, показывали номер «Танго» на музыку Виктора Осадчева, который Алессандро Каггеджи поставил специально для нас. Это танго довольно современное: и по костюмам, и по постановке, и по музыке. Но то, как принимали его… Мы были в восторге, ошеломлении.
Когда мы приехали из Пекина в Шэньчжэнь, зрители уже подходили просить автограф с нашими фотографиями в образе танго. То есть китайские зрители не только хорошо знают классику, но и замечательно встречают современные постановки. То, как принимали в Шанхае наш спектакль «Спартак», было на грани фантастики. Сначала зрители сидели очень-очень тихо, как бы боясь похлопать не к месту. А потом зал взорвался. На выходе из театра нас ждала половина зрительного зала, люди аплодировали, дарили подарки, цветы. Хотя цветы у них не особо принято дарить».
Отличается ли китайская публика от российской?
«Как и в России, в Китае балетом интересуются разные люди. Это и старшее поколение (хотя совсем старичков, которые часто ходят к нам на спектакли в Москве, я в Пекине и Шэньчжэне не видела), и молодое. Последнего, наверное, больше.
Китайские зрители отличаются искренним интересом и погруженностью в процесс. В тот же Большой приходят посмотреть не только спектакль, но и сам театр — настоящую достопримечательность, а в китайских городах здания театров попроще, и потому зрители идут туда только ради того, чтобы впитать в себя искусство.
Замечательная особенность китайцев — мы им интересны не только во время гастролей, но и вне их. Они следят в соцсетях за тем, как мы работаем у себя на родине, про каждого все знают, даже приходят на спектакли с нашими фотографиями».