— Отец Владислав, в пришедшем в нашу редакцию письме человек пробует жить по Евангелию. Почему же его попытки исполнить заповеди, не щадя живота своего, у ближних, тоже христиан, вызывают раздражение и смущение, хотя они и пытаются следовать его примеру? – Скорее всего, мы здесь встречаемся с типичным примером так называемой «ревности не по разуму», довольно часто встречающейся у неофитов, романтически возбужденных красотой христианского подвига, с которой они встретились, например, в какой-нибудь книге преимущественно монашеского содержания. Те двое молодых людей, о которых говорится в письме, делали все, что им было поручено, и это, очевидно, было не так уж мало в тех непростых условиях, в которых они оказались, но молодой человек постоянно стремился сделать что-то сверх необходимого. Напарнице же его — не хотелось «отстать» от него, оказаться менее «милосердным». Но вот с этим «сверх» всегда стоит быть настороже. Антоний Великий говорил, что всякая добродетель, совершаемая без рассуждения, перестает быть сердечно живой добродетелью. Апостол Павел в Послании к Галатам (Гал.5:22, 23) пишет: «Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание», и уж никак не раздражение. Добрые дела человека (которые состоят, прежде всего, не в исполнении конкретных обязанностей, но в движении милующего сердца, содействующего верою) должны быть плодом этой его веры, его внутреннего духовно насыщенного состояния, сердечного — но не слишком чувственного — горения, точного понимания своей меры, своих возможностей, не фантастического взгляда на ситуацию и, конечно, евангельской рассудительности. Почему Господь говорит: «каждый уделяй по расположению сердца, не с огорчением и не с принуждением; ибо доброхотно дающего любит Бог»? (2 Кор. 9:7). Когда человек по своему внутреннему устроению еще не готов к доброделанию, добрые дела могут стать для него неполезными, дать повод к тщеславию или, если все получается плохо и трудно, запутать, увести от признания своей немощи и покаяния в ней. Конечно, это вовсе не значит, что в делании, предложенном нам как задание, нам не надо делать усилия. Более того, жизнь, открывающаяся в христианском контексте, это всегда подвиг. Но необходимо сознавать, что духовная жизнь — не стахановское соревнование, здесь все совершается постепенно и у каждого — в свою меру. Рассказ, предложенный Вами, кажется, очень хорошо показывает, что если честный человек попробует жить даже не полностью по Евангелию, но в соответствии с некоторыми нравственными новозаветными смыслами, он через некоторое время опытно, с очевидностью убедится, что по Евангелию жить — он не способен. И в этом для него состоится крайне необходимое духовное открытие. Результатом такого открытия может стать подлинное покаяние. Покаяние, которое не просто станет горьким отчетом перед собственной совестью, обличающей нас и открывающей наши пороки и несовершенства, но покаяние перед Христом, Который сказал, как до Него сказал и Предтеча: «Покайтесь, потому что приблизилось Царствие Небесное». Пришел Христос, и в свете Царства Небесного стало понятно, где свет, а где тьма, где добро, а где зло, где дерзновение, а где дерзость, гордыня, и в чем именно надо каяться. А до пришествия Христа такая ясность еще не открылась. Понимание своей немощи, невозможности своими силами исполнить заповеди приведет нас к признанию, что нам нужна помощь, и только в свете этой открывающейся помощи мы сможем начать искать Христа. Искать конкретно, предметно, опытно. Искать прежде всего, в литургии и в Евангелии, именно в том случае, когда нами ставится перед собой такая задача — искать Христа. Только тогда, обретая Христа-Спасителя мы, с Его помощью, сможем начать пытаться исполнять Его святые заповеди, в чем и состоит конкретность понятия — «жить по Евангелию». Без Христа ничего творить невозможно, по Его же слову (Ин.15:5). Но найти Спасителя во всей Его предметной и живой небесности недоступно, помимо чтения Его слова, обращенного к нам. Апостол Павел сказал: «Вера от слышания, а слышание от Слова Божия» (Рим.10:17). Для того, кто желает, чтобы у него открылась и возрастала подлинная вера, которая определяла бы в главном и основном его образ жизни и конкретные поступки, иного способа, кроме предложенного апостолом Павлом, неизвестно. — Но вот известно, что есть очень простые люди, которые и в давние времена, и в советские, Евангелие не читали (часто были безграмотны), в храмах может что и понимали при чтении на службах, а может и не понимали, но вера их была и крепкой, и доброй. И определяла поступки в жизни.

— Да, и я знавал немало таких — в основном, бабушек. Многие из них отличались совершенно удивительной душевной красотой и теплой сердечной верой, радостной и живой интуицией. Но вот что можно было наблюдать: очень мало кому из них удалось привить, передать свою веру детям и внукам. И это совершенно понятно. В их вере замечалось много теплого, но смутного. Почти все они никогда не занимались осознанием своей веры. Большей частью они не интересовались Евангелием и не очень даже думали о том, что вере надо учиться. Но вот что пишет Святитель московский Филарет: «Прежде чем апостолы стали называться апостолами, они были и назывались учениками Спасителя». Такое понимание для всех христиан — образцовое. Если же кто не учится у Христа, значит, он — не ученик Христов. Ученик же — тот, кто все время учится в терпении, и только тогда вера его растет и приносит плод («в тридесять, в шестьдесят и во сто» (Мф.13:8). В таком непрестанном обучении ученик обретает Христа. Обретает, потому что ищет. Поиск Христа ученики должны вести постоянно; ищущий — всматриваясь, вчитываясь в слово Божие с новыми силами, с новым опытом, обретает все более обостряющееся духовное чутье. Когда мы искренне хотим понять, в чем смысл того, что же говорил Христос, размышляем, почему Он так поступал, то порою (особенно — в начале церковного пути) мы ломаем себе голову, могут появляться сомнения, может быть, даже иногда возникает внутреннее несогласие, протест, но в результате рождается личное движение ко Христу, и отношения с Ним становятся личными. Так рождается то, что называется верой, верой не отвлеченной, но такой, в которой сердечно переживаются все евангельские жизненные обстоятельства и слова Самого Спасителя, когда становится понятно, что жить иначе, как только с Ним, — невозможно. Цель читателя — войти в максимальное единство с личностью Христа. Чтобы можно было сказать, что для меня Христос — самое дорогое, что этим только и стоит жить — Христом и правдой Божией. Когда открывается личность Христа как самое драгоценное для тебя, тогда открывается и ценность Евангелия. И обретается истинно евангельское, Христово отношение ко всему: и к себе, и к ближним, и к миру, и ко всяким обстоятельствам. Усвоение никогда не бывает результатом простого запоминания. Актуален сам процесс чтения, размышления, вчувствования, переживания, рассмотрения — вся та работа ума и сердца, которую производит чтение Евангелия, потому что именно Евангелие задает и укрепляет основы нашей веры. Всмотримся, например, в первую из Заповедей Блаженства: «Блажены нищие духом». Да, можно где-то прочитать и даже запомнить, что нищета духовная — есть смирение, основа того состояния, когда обретается мир с самим собою, с ближними и с Богом. Но как это знание изменит жизнь читателя? Может быть, часто и никак. Потому что если к этой мысли не возвращаться, не думать над ней, не пытаться практически ее постоянно в разных ситуациях применять, плода она не даст. Она должна из ментального поля, из ума попасть в сердце и там принести плод. А это очень небыстрый процесс. Целесообразно в этом контексте обратить и на другую заповедь: «Блаженны алчущие и жаждущие правды»? Как ее понять, исполнить? Ведь для того, чтобы хотя бы начать ее применять, надо знать — что такое правда Божия? Но в заповедях Христа заложен не только поиск смысла, но и такая степень напряжения поиска, которая сама становится смыслом. Алкание и жаждание! Христос говорит о таком состоянии, без которого жить нельзя. Нельзя ни искать, ни найти правду без ее алкания, нельзя найти смирение без того, чтобы жаждать обрести его. Всмотримся, что сказано в притче о сеятеле, который сеял семя — слово Божие (Мф. 13:1-23). Сколько опасностей угрожают слову Христа, с которым Он обращается к нам: это и внешние обстоятельства (заботы века сего, соблазны), и внутренние (каменное сердце, неподготовленная почва, не способная сохранить слово). Сегодня были с дьяволом, завтра со своими заботами, послезавтра с холодной душой. Наверное, каждый, кто старается внимательно читать Евангелие, это знает. Но должна открыться жажда слова. И сколько усилий надо положить, чтобы не просто услышать, но и принять, сохранить слово Божие в сердце, чтобы оно смогло принести там плод. Эти усилия — вся наша жизнь, и потому всю жизнь мы должны читать Евангелие и проверять себя им. Евангелие бессмысленно читать и ради получения информации, тем более, что через ближайшие два-три года информация уже известна наизусть. Евангелие бессмысленно читать ради и удовлетворения каких-то собственных «тонких духовных» и «эстетических» ощущений. Еще хуже того простое рационалистическое чтение Евангелия, когда некоторые смыслы становятся довольно быстро понятными, уму вроде «все ясно», а сердце молчит, не отзывается, и читатель остается без духовной пищи. Здесь только открывается повод для пустого и напрасного напыщенного гордостного ощущения: я читал, все знаю, все понял, мне все приятно. Иногда можно пробовать читать Евангелие так, как будто тебе завтра надо сказать проповедь по прочитанному отрывку. Такая проповедь чаще всего получится вполне тривиальной, но порою в ней в этом может вдруг открыться что-то очень глубокое, новое в понимании. За 36 лет служения, читая евангельский текст, я почти каждый раз вдруг оказывался пораженным чем-то совершенно новым, что раньше не открывалось в сотни раз читанном тексте. Но в подобном переживании можно убедиться не только по своему личному опыту, но и по чужому. Святитель Игнатий Брянчанинов пишет в одном из писем: «Уж никто так не смирит наставника, как наставлемые им». Недавно наш алтарник напомнил мне известный евангельский текст о том, как некий прокаженный увидев Иисуса, «пал ниц» пред ногами Иисуса со словами: «Господи, если хочешь, можешь меня очистить». «Хочу, очистись», – сказал Иисус и прикоснулся к нему (Лк.5,12-13). «Заметьте, - сказал мой собеседник, - для того, чтобы Иисус коснулся перед «лежащим ниц» прокаженным, нужно было, чтобы Он склонился перед ним». И правда, какая открывается мощная и живая евангельская картина: Бог преклоняется перед прокаженным человеком! Вообще в Евангелии нет «неважных» мест. Там ценно и дорого все! В сравнении с Евангелием всякие другие ценности малы, и могут быть даже отрицательными и даже нередко имеют совершенно демонский смысл. Именно переживание евангельских ценностей определяет в конечном итоге отношение ко всем другим мнимым, или даже действительным, но второстепенным ценностям. Определяет отношение к людям, при котором все равно каким бы для нас человек не был, но если Христос сказал — «любите врагов ваших» (Мф.6,46), куда ж деваться? Весь корпус евангельский на самом деле об одном — о правде Божией, которая ведет ко спасению; совершает спасение Сам Господь, но для того, чтобы спасение совершилось, необходимо со стороны человека внутреннее согласие со всей полнотой Божией правды. — А может быть у человека любимое Евангелие? — Был ведь у Христа любимый ученик... Наверное, для очень многих священников из воскресных евангельских чтений одно из самых мощных, действующих как набат в сердце — слово: «Симон Ионин, любишь ли Меня?» (Ин. 21:15-17). Или среди тех же воскресных чтений всего два слова в отрывке из Евангелия от Иоанна, когда Мария приходит ко гробу и узнает Христа, на меня лично действуют с огромной силой каждый раз, когда бы я их ни читал: «Мария!» — «Раввуни!» (Ин.20:16). Ведь здесь, почти в самом конце Евангелия, и происходит узнавание, личная встреча Марии с Богом, когда Бог и человек обращаются друг ко другу по имени. Беседовала Ирина ЛУХМАНОВА