Предыдущая публикация
....Устала жить под контролем......
Ирина Ас
Когда Лена впервые вошла в квартиру свекрови, она чувствовала себя гостьей в чужой жизни. В маленькой прихожей пахло корицей и нафталином. С полки у двери свисали аккуратно сложенные шарфы, а на стене поблескивали рамочки с фото — муж, свекровь, маленький Сережа в пионерской форме. Теперь Сережа — ее муж. И вот они стоят вдвоем — Лена и свекровь, между ними улыбки, натянутые, как тонкая нитка, готовая порваться при первом слове.
— Раздевайся, Леночка, — мягко сказала Татьяна Михайловна, поджимая губы. — Только пальто на вешалку не вешай, там новая шуба, пусть не мнется.
— Конечно, — ответила Лена.
Никакой агрессии, только вежливость, но ледок какой-то в голосе. С тех пор, как Лена и Сергей поженились, свекровь словно старалась быть вежливее обычного, удерживая в себе что-то невысказанное.
Первые месяцы всё шло гладко. Свекровь приезжала в гости с пирожками, советовала рецепты, учила, как лучше гладить рубашки Сережины. Но потом началось то, что Лена в шутку называла «маленькими штормами».
— Леночка, — говорила свекровь без злобы, но с неким покровительственным оттенком, — ты суп солишь щедро, конечно. Сергей у меня так желудок посадит.
Или:
— А я вчера перестирала ваши простыни. Ну, нельзя же порошок так дозировать! Все чешется потом. Я из доброты, не подумай чего.
Лена старалась не конфликтовать. Она знала, что Татьяна Михайловна живет одна, что ей тяжело, что сын теперь реже звонит. Но чем больше Лена старалась объяснить Сергею, тем меньше он понимал.
— Да ты просто воспринимаешь всё близко к сердцу, — говорил он, натягивая носки. — Мама у меня строгая, но добрая. Она всех под контроль берет, не только тебя.
А когда Лена однажды попросила, чтобы свекровь не приходила без предупреждения, Сергей обиделся:
— Она же не враг тебе, Лена.
С тех пор Татьяна Михайловна будто почувствовала слабину и наведывалась чаще. Могла прийти в субботу утром с фразой:
— Я вам шторки перестирала, не благодарите. Пыль скапливается.
Лена улыбалась натянуто, пока та ходила по кухне, как хозяйка. Но в глазах появлялась усталость, в пальцах — дрожь.
Так тянулось несколько лет. Когда родился Ванечка, свекровь сразу приехала — со своим бельем, своими кастрюлями и идеальным планом ухода за младенцем.
— Лена, грудью кормить надо по расписанию, не когда тебе удобно, — наставляла она.
— Но врач сказала по требованию… — пыталась возразить Лена.
— Ну, врачи разные бывают. Я же своего вырастила, — спокойно отвечала свекровь, укачивая внука, будто это ее ребенок.
Лена чувствовала, как из рук буквально выскальзывает собственная жизнь. Даже ребенок стал поводом для контроля.
Когда она попробовала сказать Сергею, что устала, он раздраженно махнул рукой:
— Опять начинается. Мама помогает, а тебе всё не так.
Тогда Лена замолчала.
Через год Лена вышла на работу. Сергей стал задерживаться вечерами — то совещания, то встречи с клиентами. Лена не ревновала, просто жила по инерции: работа, садик, ужин, звонки свекрови.
Иногда та звонила по три раза в день.
— Леночка, ты ребенка на прогулку вывела?
— Леночка, я купила курицу, привезти?
— Леночка, смотрю — ты опять волосы покрасила? Ну зачем? Мужчинам естественность нравится.
Лена слушала, кивала, соглашалась, а потом плакала ночью.
Всё изменилось, когда Сергей попал в аварию. Ехал поздно, на трассе уснул. Госпитализация, сломанные рёбра, неделя в больнице.
Свекровь в тот день появилась первой. Села у кровати сына, сжала его руку, повернулась к Лене и сказала тихо:
— Это ты виновата. Если бы дома был порядок, он бы не носился ночами.
Лена замерла, будто получила удар.
— Что вы говорите? — прошептала. — Он работал. Я здесь при чем?
— Ты должна была чувствовать, что ему тяжело. — Голос свекрови был ровен, почти холоден. — Женщина, если любит, хранит мужа.
Лена не ответила. Позже, стоя у окна больничного коридора, она впервые ощутила, что больше не может — не может притворяться, терпеть, искать оправданий ни ему, ни его матери.
После выписки Сергей стал раздражительным, нервным. Мама приезжала каждый день, варила бульоны, гладила рубашки, укладывала Ваню спать. Лена словно растворилась в собственном доме.
Однажды вечером, когда мужчина и его мать обсуждали покупки, Лена тихо сказала:
— Я немного устала. Хочу поехать к маме на неделю.
Сергей посмотрел удивленно.
— А зачем?
— Просто побыть одна.
— Это из-за мамы, да? — резко спросил он. — Опять она виновата?
Лена смотрела на него спокойно.
— Нет. Просто мне нужно время.
Свекровь молча встала и пошла к плите. Пока ставила чайник, произнесла негромко:
— Моя мама никогда мужа не оставляла одну неделю.
Эти слова словно поставили точку.
Лена уехала утром. Ваню оставила с Сергеем. За неделю — тишина, ни звонков. Только короткое сообщение: «Сын болеет. Вернись хотя бы ради него».
Она вернулась. В доме стоял запах лекарств и укропа. Ваня лежал на диване, бледный, с температурой, а рядом — свекровь, ставшая на этот раз главным лицом в доме.
— Я не успела вовремя позвонить врачу, — оправдывалась Лена, но свекровь перебила:
— Не «не успела». Просто думала о себе.
Тогда Лена впервые сорвалась.
— Хватит! Я устала быть виноватой, устала жить под вашим контролем! Это мой дом, мой муж, мой ребенок!
Татьяна Михайловна молча смотрела на нее, потом поднялась и сказала:
— Дом, может, твой. А семья — Сережина. И не тебе решать, как ей быть.
После этого она ушла.
Через месяц Сергей подал на развод. Всё прошло тихо: Лена собрала вещи, сняла маленькую квартиру, Ваню брала на выходные. Свекровь же вставала между ними даже теперь — звонками, советами, уговорами. Сергей больше не спорил — просто слушал мать.
Лена жила молча. Работала, водила сына в парк, писала дневник. Иногда по ночам, когда Ваня спал, она думала: где они обе ошиблись? Почему не смогли стать ближе, когда обе, по сути, хотели одного — чтобы сын и внук были счастливы?
Прошло два года. Однажды вечером Лена пришла к Ване в школу на праздник. Он стоял на сцене, читал стихи, в зале сидели родители. В первом ряду — Сергей с матерью. Татьяна Михайловна постарела, поседела, но держала осанку. Когда Лена подошла после концерта, они встретились глазами.
— Ваня молодец, — тихо сказала свекровь. — В тебя он пошёл — упрямый.
Лена улыбнулась.
— Хорошо, что у него вы есть.
— А у тебя теперь всё хорошо? — спросила та неожиданно.
— Нормально, — ответила Лена. — Учимся жить.
Пауза. Потом свекровь тихо добавила:
— Я часто думаю… Может, я виновата в том, что вас разлучила. Но в тот момент мне казалось, что спасаю сына.
Лена не знала, что сказать. Просто кивнула. В груди поднялась волна боли, но и жалости — к ней, к себе, ко всем этим годам, где ни одна из них не смогла отпустить другого.
Через полгода Лена узнала, что Татьяна Михайловна умерла — внезапно, от сердца. На похороны пришла, стояла чуть в стороне. Сергей смотрел на нее без злости, просто устало.
Когда все расходились, он подошел и сказал:
— Она тебя вспоминала часто. Говорила, что ты была сильной.
Лена опустила глаза.
— Мы просто обе любили одного человека по-разному, — тихо ответила она.
Ветер перелистывал венки, шелестел лентами.
Иногда любовь — это тоже способ разрушения, если не умеешь отпускать.
И только теперь, стоя на кладбище рядом с бывшей свекровью, Лена поняла: они были похожи — две женщины, которые всю жизнь боролись не друг с другом, а со страхом потерять тех, кого любили больше всего.....
Следующая публикация
Нет комментариев